Сказка о мастере монооригамии

Давным-давно, где-то на юго-востоке, на теплом берегу океана жил-был мальчик, у которого были отец и мать. Мальчик был похож именно на свою белолицую маму, из-за чего родня отца считала его чужим, а родственников со стороны мамы он ни разу не видел...
Его отец был мастером оригами, с раннего детства привившим своему сыну интерес к этому искусству; в результате к тому времени, когда мама научила мальчика читать и писать, он уже делал птиц из бумаги почти так же мастерски, как и его отец.
А потом его отец внезапно умер от какой-то болезни, а вслед за ним — и мама, не сумевшая справиться с горем, и на всем недружелюбном белом свете белый мальчик остался совсем один…
Он и сам вскоре умер бы от голода, но выжил, продавая фигурки людей и животных, которые создавал из бумаги, оставшейся от отца… Вырученных за оригами денег едва хватало на еду, поэтому ему пришлось научиться делать бумагу самому. Но он не был мастером по изготовлению бумаги, и она получалась у него такой хрупкой, что только маленькие и ловкие пальцы маленького большого мастера могли сложить из нее то, что складывал он, а о повторном использовании бумаги не могло быть и речи — она просто рассыпАлась... Несмотря на эту уязвимость его творений, многие охотно покупали их, поскольку к тому времени мальчик уже стал выдающимся оригамистом…
Со времени смерти его родителей не прошло ни дня, когда он не вспоминал бы о них, и не пытался понять, почему он лишился не только отца, но и матери, и почему она умерла так стремительно вслед за отцом…  Он ежедневно уделял время самообразованию, изучая те немногие книги, которые достались ему от родителей; и однажды, уже будучи юношей, он прочитал в одной из них о моногамии, и решил, что мать попросту не смогла пережить разлуку со своим мужем, который, видимо, значил для нее больше, чем ее собственная жизнь…
Поскольку он всегда стремился походить на своего отца, от которого так разительно отличался, ему тоже очень захотелось найти девушку, которая не могла бы жить без него. А потому он, недолго думая, продал хижину, оставшуюся ему от родителей, и отправился на северо-запад, где, как говорили, живут красивые белокожие люди, похожие на его мать, в поисках той единственной, для которой он стал бы смыслом жизни — как его отец для его мамы…
Он был красивым, и куда бы он ни приходил, девушки заглядывались на него; но ему казалось, что они замечали его только как мастера оригами, и терял к ним интерес... Зато он охотно и подолгу разговаривал с покупателями его бумажных фигурок и продавцами еду, у которых расспрашивал о людях, проживших вместе всю жизнь, и умерших один за другим, но никто не смог вспомнить о таких счастливых, и в то же время трагичных, семьях. Но зато люди рассказывали ему о животных, которые создавали пару лишь раз в жизни. И мальчик, услышав очередную такую историю, складывал из одного листа собственной хрупкой бумаги две неразделимые фигурки то журавлей, то лебедей, то волков, то даже слонов. Оригами получались у него настолько красивыми и сложными, что многие стремились приобрести их, и никто не мог создать что-то подобное, поскольку для этого необходимо было неповторимое мастерство юноши и вдохновение, которое он черпал из услышанного им очередного рассказа о моногамных парах животных...
Поскольку истории, которые он стремился услышать, были довольно редки, теперь он делал мало оригами; но они были очень красивы и загадочны, и платили за них теперь гораздо больше, а потому он мог продолжать идти к своей цели, не опасаясь, что ему может не хватить денег на еду или ночлег…
Со временем слава стала опережать мастера, а его стиль оригами стали называть монооригамией. Его уговаривали остаться жить то в одном, то в другом городе, где он мог бы открыть школу оригами; но тогда, не слыша новых историй о верных парах животных, он не смог бы больше создавать чудесные, каждый раз — новые, оригами о моногамии, которые даже он сам вряд ли смог бы повторить…
Помимо почитателей его таланта у него появились и завистники, которые считались великими мастерами оригами, пока не появился он со своими работами. Эти люди, стремясь разгадать тайны его мастерства, покупали его фигурки, и, обрабатывая их разными составами, пытались сделать его творения менее ломкими, чтобы понять, как они созданы; но раз за разом фигурки мастера монооригамии рассыпались на мелкие кусочки при попытке их развернуть…
Тогда его обвинили в том, что его творения сделаны не из одного листа бумаги, и притом — с помощью клея, и он стал работать только прилюдно…
...Спустя много лет, двигаясь все время на запад и на север, уже глубоким стариком он дошел до холодного океана, так и не найдя ту, с которой он готов был бы прожить всю жизнь и умереть в одно мгновение, и которая хотела бы для себя того же.
Только там, среди людей, похожих на него, он смог подняться на вершину своего мастерства, и начал создавать оригами не пар животных, и даже не людей, а бабочек, которые были, словно живые! Но они получались у него только тогда, когда к нему приходили за его творениями супружеские пары, про которых он откуда-то знал, что они любят друг друга, и что они не стремятся умереть одновременно, ведь они любят еще и своих детей, и своих родителей, и своих друзей…, и потому их горе об ушедших врачуется любовью к оставшимся…
Таких пар, приходящих к мастеру оригами за его фигурками, становилось все больше: возможно — потому, что люди стали считать, будто с хрупкими оригами мастера в домах их владельцев селилась сама Любовь. Когда мастера спрашивали, правда ли это, он только улыбался в ответ, радуясь, что не зря прожил свою жизнь…
Пришел час, и уже некому стало создавать чудотворные оригами для любящих... Время от времени от прикосновений завистливых пальцев превращались в прах и живые бумажные фигурки доброго старого мастера; но они — как и сам мастер — не умирали, а уходили туда, где живет только вечная Любовь и ее бессмертные творения...

04.08.23.