Анастасия

Анастасии Конычевой посвящается.

В нас от мечтания печаль,
а снегом мартовским не купит
мою обидчивость и жаль,
ваши игольчатые руки

заря (забывчивая лень).
Настроив небо огоньками,
слова малиновые к ней
зашить игрушечными нами

как ветер нитями дождя
пыталась лиственная нежность.
Работе не хватало дня,
и хлебных ломтиков порежет

малины солнечная дрожь
за коридоры беговые.
Привычка выдвинуться в рост -
ваши натруженные были,

время обеда (не до сна).
Новосибирские закаты
печальной ласточке оставь,
а разговоры без остатка

сирени, выпавшей на край,
калине, вышитой на ткани.
Стихотворениями рад
и я завязывать словами

игрушек солнечную мглу.
Заворожи зеленой нитью,
пока смородиной люблю
не сочиненные молитвы,

вашей закутанностью чувств
печатной жимолостью рано,
приговоренный снега хруст,
взмывает поздним листопадом

от точек слезною порой,
когда и куклы оживали
(вооруженные тобой
точно влюбленными глазами).

Им не приснились города,
где вы печальною ходили,
в рощах живительной вода,
слезами лиственными Лизы
               
Не убегала от шитья.
Воспоминаниями дела
молчу туманами, ведь я
не от малины зеленею,

а от прекрасных ваших глаз.
Задумавшись рябина мерзнет
прикосновениями фраз
быть подоконною березкой,

накрывшись пледом серебра.
Ресницы осени задует,
сияньем вылитый, забрав,
из коридоров детства чудо

прекрасный маятник сердец.
День для поэзии не выкроив,
перепечатываю здесь
(в аду игрушечными пытками),

от плясок Вуду на иглах
улыбку пламенного лета.
Я музыкальностью ослаб,
но музу в ландышах заметил,

где от росистой тишины,
уснув в малиновых объятьях,
за строчкой вышивки пиши -
великолепием вы святы.

И от подснежников глаза,
как будто связанные светом,
роняли пристальные "за"
за занавесками в заветы

декабрьской ватой в частокол
цветов подцвеченного блика.
Переворачивая пол
малины - корни приоткрыто

спасались в свето-темноту.
Быть может, дергая за нитки,
меня игрушечной найдут
марионеткою обидно

с уходом ландышей из рук.
Вы пролетаете планетой
во мне, космический испуг
за невесомостью приметен.
               
Во мне нет больше васильков
и чай малиновый остывший
за свет прощения. - Какой?
Уже растаявший по мышцам

за городскую суету,
запряча лаптевые нервы,
не вспомнит девушку. - А ту,
с зеленоглазыми на "Первом"?

С моей похожестью большой.
Да вы прекрасны, я не спорю.
Вы зеленеющей душой,
как нити вспарывают море

грозитесь вылиться грозой.
На облепихах свет ромашки,
звезда (волнующий дозор)
и буквы стелются к рубашки.

Вы праздничны,  утомлены,
вы неизменны привыканием
к пустому ужину, видны
чая фарфоровые талии.

Талантливы и не скупы
на светофорные заглядки,
А мы для Родины, увы,
так и останемся в тетрадке,

где самобытен Самиздат,
и свет оранжевостью дышит,
а светотень и светотьма
снег тиражирует на крыше.

Мы стали бережно любить.
Я ничего о Вас не зная,
пытался мысленную сшить
девчонку,  веры лепестками.

Пронзая нитями любви
ваше спокойствие уверен,
не перешел на ты, и вы
спасительны как перемены,

где мы бежали на урок,
и холода не так холодны
(осиротевший лепесток
также без мамы, но с народом...).

Забрав молчания глоток
и синеву янтарных вишен,
Анастасии между строк
глаза печальные напишет

волшебным вечером тоска.
Заполонив сиренью воздух,
чернеют ландыши, сказав
мне на последок очень поздно

о целых звездочек в ночи,
не воскресающих на лето.
Рисунок точечный строчи,
машинка швейная заметив

луны прощальную дугу.
Снег в растирающие цепи,
сбивает плавленых минут
поколебимые кометы.

А тени прячутся в ладонь,
стирая нежную прохладу.
Полей цветочный  перезвон
губам малиновым не надо.

Закатом ангельским дрожу,
от вопросительности голову
ромашек траурных в маршрут
непонимания холодными

глазами прячу за тебя.
День переполненный в заказы
листаю тканями ребят.
Жизнь - моя нить (однообразна),

но через месяц новый цвет,
и первоцветы заревнуют
сиянье люстренного "нет",
вы ускользаете, вы юны

в метро под шумное такси.
Снимая лета опечатки,
срываясь кактусом, прости
те зарифмованность-несчастье,

чтобы под вечер падал свет,
благоуханьем в мастерскую,
"под лаской плюшевости плед"
не завораживал "такую".
               
Я неизбежностью люблю
проспать игрушечным котенком,
когда вы слушаете блюз,
и от мурлыкиванья кротко

спят мать-и-мачехи в саду.
На рельсах снежные дорожки
луна пытается задуть,
и губы двинулись к окошку.

Луна! Как облако озер -
не выговаривает "рыбу".
На подоконнике простор
игрушки пыльные подымут.

Мы будем совестью полны,
мы от закатов лучезарны,
мы одинокие и мы
без Дарьи, кажется, безДарны.

Уходим в ландыши обнять
не только свет, но и ограды.
Работе не хватало дня,
и нам все мало - денег надо.

Свиданий карточная мгла,
под утро маковую сладость,
ожоги сердца берегла
успокоительными рано.

День розмариновый привык
сирени гладить комплименты,
кувшинок бережно умыть
бусы березовые с веток.

Мечты наполнить кораблей,
спуститься ястребом к ладоням,
По-городскому веселей
глаза закружатся бездонно,

зеленых пристаней найдя,
как листопады - снегопады.
На эшафоте не казнят,
не разрушают ткани яды

малину свежую до слез.
Не наигравшимся подростком,
зеленоглазою промерз,
и буквы льдинками уносят

в волшебный город - изумруд.
Там повзрослевшие игрушки
любовь молчанием зовут,
и "океаны тихо слушают".

                третье августа 2023 год.