Неуклюже

Зимний вечер неуклюже
улыбается в закат.
Новой проповедью стужи
оглашает звездопад.
В темноте луна сверкает,
словно бы турецкий нож.
Но меня он не пугает
изогнутый, будто ложь.
Не хочу, но всё же надо
опровергнуть... или... пусть
остаётся как услада
опечаленная грусть
зимних сказок под метели,
зимних песен под пургу
серебристой канители
на безнравственном снегу.
Замять – памяти осадки –
тротуарам сыпятся на грудь
и, безмолвствуя в тетрадке,
выражают грусти суть –
неизбежности забвенья
не пророческой строки,
белой грустью сновиденья,
где взведённые курки
держат дуло в напряженье
нервным выстрелом с руки,
вероятностью скольженья
в гениальности строки –
пониманием тревоги
за судьбу надземных сфер,
где весенние дороги,
словно памяти эклер,
ядовито-грязной краской
разукрашены с утра.
Я гляжу в себя с опаской,
понимая, что не зря
грусть ложится на бумагу
не отточенной строкой,
подминая вновь отвагу
и ввергая в непокой,
помогает в небо взвиться
и расправить слов крыла,
полетать подобно птице
в ощущении тепла.