Война и мир. гл. 3-1-7г

3-1-7г

ОН, обратившись к Балашову,
С улыбкой хитрой на лице,
Желая сим победным словом,
Всю месть излить уже в конце:

— Ирония судьбы бывает,
Как странно, правда, генерал?
Где мы сидим, здесь дух летает,
Кто до меня в нём обитал.

В НЁМ даже не было сомненья,
Что сказанные им слова,
Несут собою огорченье,
Зато ЕМУ — как вновь хвала.

Как превосходство над всем русским,
И, первым делом, их царём,
Таким их кругозором узким,
Но помнил, что ОН с ним вдвоём.

Но, в то же время, и — приятно,
Обедать, кофе пить с врагом,
И за страну обидно явно,
Здесь побеждённым слыть послом.

Послу ответить было нечем,
А между тем ОН продолжал,
Уже на гнев склонённой речи,
В душе гнев начал править бал.

— Да, в этом самом кабинете,
Неделю как тому назад,
Против меня плели здесь нити,
И, мне предсказывая ад;

Винцингероде с Штейном вместе,
К себе приблизил их ваш царь,
Мои враги, и с жаждой мести,
Им рад стал русский государь!

Он не подумал, я ведь тоже —
Ответить местью мог на месть,
Хотя-то, в общем, и негоже,
Но здесь моя задета честь!

И пусть он знает, я — отвечу
ЕМУ тем самым же концом,
Я выгоню, жизнь покалечу
Весь царский, родственный их дом.

Всех Баденских и Вюртембергских,
И Веймарских больших семей,
Я с них сниму их спесь имперскую,
Вот так-то будет всё верней.

Пусть он готовит им поместья,
У вас — избыток всей земли,
Им будет весело всем вместе,
Иль поселить у вас вдали.

При каждой новой остановке,
Как прерывал свою ОН речь,
Посол кивал своей головкой,
Что он совсем о том не прочь.

И тем показывал всем видом,
Что он откланяться желал,
Что он доволен тем обидам,
Какие ОН им предлагал.

Что он хотел бы, но не может,
Не слушать то, что говорят,
Его тоска давно уж гложет,
Часов так несколько подряд.

Монарх не видел выраженья
Посла уже усталых чувств,
А ОН, всё продолжал «сраженье»,
Слова неслись из царских уст.

ОН обращался к Балашову,
Не как к послу его врага,
Как к человеку, но — другому,
Свои открывшему врата,

ЕМУ, уже который предан
И должен быть отныне рад,
ЕГО величие отведал,
И должен проклинать свой ад.

ОН продолжал свои вопросы,
И тут же сам давал ответ:
— Себе рождаете «торосы»
Для продолженья многих бед.

— Зачем ваш юный император
Возглавил армию страны?
Царь — неплохой организатор,
Хороший, может быть, оратор,
Но он — не годен для войны!

Ваш царь не сведущ в этом деле,
Он лишь мешает на войне,
Вы в битвах потому — на ме;ли,
Что — «полководец он вдвойне»:

Талант быть должен в том военный,
А, коли в том таланта нет,
Главком быть должен непременно,
Во избежанье многих бед.

Поднёс ОН к носу табакерку,
Прошёлся вновь ОН пару раз,
Готов послу свершить «проверку»,
Последним станет наш рассказ.

Вдруг неожиданно и быстро,
Услугу будто дав ему,
ОН так уверенно и просто
Вплотную подошёл к послу.

Его, взяв словно, как мальчишку,
За левое его ушко;,
Чуть потрепал не очень слишком,
Мол, вот тебе, раз так пошло.

— Быть выдранным за ухо мною,
Считалось за большую честь,
От вас я ничего не скрою,
Вы только подаёте месть,
Храня посла при этом честь.

Ну что ж, всё время вы молчите?
И — на поклон посла в ответ:
— Прощайте, друг, и не взыщите,
А от меня там всем — привет.

Как лошади для генерала? —
Как будто ОН команду дал;
— Прощайте, друг, мне ваше жало,
Лишь укрепило мой «причал»!

Моих я дам вам в путь лошадок,
Вам ехать слишком далеко,
И путь ваш вам совсем не сладок,
Ваш двор уж слишком глубоко!

В дуэльной с НИМ всей переписке,
Последним был ЕГО ответ,
Весь разговор посла, без риска,
Царю передан, как привет.