Фердинанд Саар. Диссонанс

Диссонанс

Летнее, гожее утро в столице—
полдень душен и нестерпим:
то-то съезжают белые лица—
быт на природе надобен им.

Чистые улицы вдруг опустели
и обезлюдели эти дома,
где затаилась роскошь безделья,
время коей —осень, зима.

Мастеровые чинят брусчатку—
лето их кормит, слава труду:
гордый фасад к ним безучастен,
жёны и дети верно их ждут.

Стук кирки, шорох лопаты,
ропот отрывистый и глухой;
лбы роняют пот богатый—
горький, солёный, липкий и злой.

Мастеровые к часу сиесты
снасти слагают, отдыху честь,
члены покоем тешат— уместным—
и осовело ладятся есть.

Снедь они вынули из котомок,
пива из кабачка принесли,
съели-запили, дело знакомо,
и задремали, куму короли,

грязные головы в кепках солёных
к пыльным фонарным столбам слоня
на изнемогшем и прокалённом
склоне рабочего дня...

Чу! репетиция женского хора
в доме напротив: те голоса—
чистые, звонкие— гнёздам ли, норам,
душным баракам,  шатким лесам?

Сочная, не по времени года,
рвясь из улицы в жаркий зенит,
мечется Шиллера "К радости" ода
в стёклах оконных эхом звенит.

"... о, братайтесь, миллионы"
девы и жёны, звуча заодно,
да не разбудят мужей сонных,
певших в юности, давно.

" обнимитесь, люди..."  нервно
гаснет страстей живой пожар;
за репетицией— премьера:
аплодисменты и гонорар.

Вольно шумит искусства крона,
цвет восторгов пристяжных,
над усталостью миллионов
до и после трудов коренных.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы




Kontraste

Ueber der Stadt blaut sonnig der Himmel,
Bruetet des Mittags sengende Glut,
Traeger bewegt sich das Menschengewinnel,
Wen nicht die Not treibt, der feiert und ruht.

Still, ganz still sind die vornehmen Gassen,
Fast scheinen sie unbewohnt,
Alle H;user veroedet, verlassen,
Wo im Winter der Reichtum thront.

Dort vor jenem erneut man das Pflaster,
N;tzend des Sommers guenstige Zeit;
Schweigend schau'n die stolzen Pilaster
Auf das Getriebe der Emsigkeit.

Dumpf erklingen die schweren Hauen,
Knirschend graebt sich die Schaufel ein;
Von den Stirnen der Maenner tauen
Tropfen der Arbeit und ihrer Pein.

Jetzt doch aus den schwieligen Haenden
Legen das wuchtige Werkzeug sie hin,
Goennen Rast den erschoepften Lenden,
Ruesten zum Mahl sich mit dumpfem Sinn.

Essen von knorriger Faust den Bissen,
Holen den Trunk sich vom naechsten Ort;
Kauernd auf Steinen, dem Boden entrissen,
Lagert die Gruppe mit spaerlichem Wort.

Lehnend die Haeupter an kantige Pfuehle,
Schlummern endlich die Mueden ein; —
Tiefer senkt sich die drueckende Schwuele,
Nieder glaenzt der Sonnenschein. . . . .

Horch! Was hat sich ploetzlich erhoben?
Frauenstimmen mit hellstem Klang!
In der Opernschule da droben
Uebt man schwellenden Chorgesang.

Es ist Schillers Lied an die Freude,
Wie es Beethoven in Toene gebracht;
Herrlich durchwogt es das hohe Gebaeude,
Dringt durch die Fenster mit steigender Macht.

"Seid umschlungen Millionen!"
Bricht es in feurigem Einklang  hervor; —
Moegen es hoeren, die ringsum wohnen,
Nimmer beruehrt es der Schlaefer Ohr.

"Alle Menschen werden Brueder!"
Schmelzend erklingt es jetzt und leis; —
Heut' ist Probe — und morgen wieder,
Bis der Applaus uns belohnt und der Preis!

Oben ein Schwelgen in Hochgefurhlen,
Rostigste Traeume der Kunst und des Ruhms —
Unten aber, auf kantigen Pfuehlen,
Schwerstes Atmen des Menschentums.

Ferdinand Ludwig Adam von Saar