Кошачий вояж

Хозяйку положили в больницу, и кошек пришлось забрать себе родственникам. Кошек было две, но временных хозяев это не пугало: во-первых, они были опытными «кошатниками», во-вторых, забирали они их всего дней на 8 – 10, а главное, деваться, по большому счёту, всё равно было некуда – не пропадать же животинкам в пустой квартире от голода и тоски…

Подробности перевозки кошек за сто вёрст от родного дома опустим, отметим только, что орали хвостатые во время дороги до хрипоты, зато, слава Богу, не обгадились. В общем, приехали, кошек выпустили из переносок…

Пацан (да уж и не пацан, пяти- или шестилетний – по человеческим меркам вполне взрослый мужик), крепко скроенный, длинноногий, килограмм под восемь весом, не сильно пушистый, но с густой блестящей чёрно-бурой «шубой», вышел из переноски с видом бывалого криминального пахана, волею судеб попавшего в камеру к мелким хулиганам. Уверенная походка, тяжёлые, но практически бесшумные шаги, упрямо набыченная крупная угловатая башка, угрюмый взгляд исподлобья – всё выдавало в нём знающего себе цену самца, считающего себя хозяином положения (а заодно и квартиры, и всей обстановки, и проживающих в ней людей), который сам решает, к кому отнестись благосклонно, кого окатить ледяным презрением, а на кого вообще не стоит обращать ни малейшего внимания. Кот неторопливо обошёл все комнаты, обнюхав стоявшие в них шкафы, комоды, диваны и прочие образцы мебельной промышленности, равнодушно миновал стоявших людей, оглянулся, оглядел изучающе, хмыкнул беззвучно и, запрыгнув на кресло, вольготно развалился…

Девочка и выглядела, и вела себя совсем иначе. Молоденькая, пушистая, с перепуганной треугольной мордочкой, ошалевшими от ужаса глазами и расцарапанным о переноску носом, она походила на своего соплеменника только чёрно-бурым окрасом. Пулей вылетев из переноски, кошка забилась в угол за кроватью и затихла…

Часа три кошки сидели молча – привыкали, осваивались в новой для себя обстановке. Ближе к вечеру начали по-маленьку высовываться, изредка выползая «на белый свет». Ночью осмелели, можно было услышать тихие шаги, иногда шмяканье, как будто кто-то куда-то или откуда-то свалился, но ничего не упало, не разбилось, не сломалось. В общем, первая ночь прошла довольно спокойно.

Утром хвостатые сходили по естественным своим делам в поставленные для них лоточки, слопали положенную им в плошки еду и почувствовали себя наконец в своей тарелке. Видимо, поняв что незнакомые люди, мелькающие рядом с ними, не представляют для них опасности, более того, убирают их дерьмо и обеспечивают жрачкой, возомнили, что у них теперь просто сменилась обслуга. Ну, как если бы они переехали в другой отель. Туристы, блин…
Они и начали вести себя как туристы, хорошо ещё не окончательно беспредельные, а будто впервые приехавшие на забугорный курорт и пока не осмеливающиеся хамить персоналу и нарушать общепринятые правила проживания совсем уж внаглую.

В принципе, парень поначалу вёл себя как разумный и в целом воспитанный кот. Он, правда, лазил (видимо,  с целью изучения подвластной территории) на всё попадающееся на его пути, начиная от кресел и табуреток и кончая шифоньерами и кухонными шкафами, но запрыгивал на них, ходил и спускался аккуратно, не только ничего не разбив и не сломав, но даже практически не касаясь ничего лежавшего на поверхности, если было хоть малейшее свободное пространство.
Девчонка же так полностью и не освоилась в новой обстановке, предпочтя целый день просидеть под кроватью, выбираясь только к лотку или к плошке с едой.
Впрочем, днём ни кот, ни кошка не доставляли людям каких-либо серьёзных неудобств, позволяя себе разве что запрыгнуть на подоконник, чтобы поглазеть на мир с высоты 6-го этажа.
А потом наступила ночь…

Пока было темно, в квартире раздавались хоть и не совсем привычные для хозяев, но всё же более или менее «цивилизованные» звуки, не вызывающие особого беспокойства: шмяканье, шуршанье, шлепки, всхлипы, пыхтенье, сопенье, шипенье…
Но с рассветом квартира наполнилась практически непрерывным кошачьим ором.
Голосили оба.
Кошка «пела» тонким, якобы жалобным, голоском, в котором, однако, явственно проскакивали раздражённо-требовательные нотки, как у капризной дамочки, недовольной своей домработницей, но из последних сил старающейся скрыть истинное нутро хабалки под маской интеллигентной особы.
Кот выл по-басовитее. Слава Богу, не Шаляпин, воем бокалам ущерба не причинил, но голосочек предъявил слушателям гнусно-гундосый, причём недовольство своё выражал не стесняясь, громко, резко и непрерывно.

Дуэт хвостатых пакостников продолжался, пока разбуженные хозяева не начали орать в ответ. Кошки ненадолго притихли, но как только люди успокоились, снова завели свой концерт. Выступления людей и зверей ещё пару раз прозвучали «на бис» и закончились только тогда, когда разъярённые и невыспавшиеся люди встали с твёрдым намерением всыпать наглым кошакам по первое число. Но не тут-то было…

Две чёрные тени мелькнули в рассветной мари, лёгкая струйка воздуха (или шерсти?) шаркнула по людским ногам, и перед изумлёнными глазами человеков предстали безмятежно валяющиеся на кресле нарушители спокойствия с выражением простодушной невинности на кошачьей и абсолютного равнодушия на котовской мордах. Правда, обе морды объединяло явно читающееся на них искреннее недоумение, вызванное появлением людей в столь неурочный час, и даже отчётливо проявляющееся недовольство этим обстоятельством… 

Недоспавшие, осунувшиеся хозяева, опасаясь за целостность квартиры и, главное, своих собственных нервных клеток, не придумали ничего лучшего, как вывезти кошачий отряд на дачу. При этом решили ещё захватить с собой внуков, чтобы дети играли на воле с «милыми зверьками», в то время, пока они сами занимаются садово-огородными делами. Все будут довольны, и всё будет просто замечательно.

Взрослые, не глупые, но очень наивные люди…