Довлатов, Или собрание второсортных знаменитостей

Что тянуло оригинальных и самодостаточных русских писателей в Эстонию?
Игорь Северянин, Давид Самойлов, Сергей Довлатов.
Мне думается тихий шепот Балтийского моря, а главное возможность остаться наедине с самим собой. Северянин и Самойлов полностью вкусили свою судьбу, угасли и навсегда  остались  там, теперь уже в далекой Эстонии.
Довлатову Эстонии хватило только на три года —  с сентября 1972 по март 1975: кочегар в таллиннской котельной (из поколения дворников), внештатный корреспондент газеты «Советская Эстония», ответственный секретарь газеты  Эстонского морского пароходства «Моряк Эстонии», внештатный сотрудник городской газеты «Вечерний Таллин», в штате газеты «Советская Эстония».
В своих рассказах, вошедших в книгу «Компромисс», Довлатов описывает истории из своей журналистской практики в качестве корреспондента «Советской Эстонии», а также рассказывает о работе редакции и жизни своих коллег-журналистов. Набор его первой книги «Пять углов» в издательстве «Ээсти Раамат» был уничтожен по указанию КГБ Эстонской ССР.
Но возвращение Довлатова все равно оказалось не в СССР или Россию, а в Америку.   
При жизни Довлатов запрещал публиковать свою переписку, тем ценнее публикация в журнале  «Звезда» №9 за 2022 ранее не включенных в оборот 17 писем из обширной переписки Сергея Довлатова с поэтом Наумом Сагаловским, хранящейся в архиве Сергея Довлатова, любезно предоставленных Еленой и Катериной Довлатовыми. Острота оценок Довлатова, на мой взгляд, роднит лучшие образцы его эпистолярного жанра с письмами А.И. Куприна, а посему редакция опубликовала их с незначительными купюрами, касающимися излишне дерзких реплик в адрес отдельных ныне живущих лиц. Особенную ценность придает публикации сохранение авторской орфографии и пунктуации, точное, без прикрас и недомолвок, отражение писательской и издательской «кухни» эмигрантских журналов в свете всеобщей американской монетизации литературы, меткие афористические наблюдения Довлатова.
Чего стоят, например, такие перлы:
 — Лирика — нерентабельна. Юмор же и сатира — более ходовой товар;
— Через год разбогатеете, издадите лирику — отдельно. Что и для лирики почетней;
— Лирику — отдельно. Выпустить микроскопическую книжку стихов. С расчетом на духовность и убыток;
— Юмор надо как-то иллюстрировать. Без картинок — скучно;
— У нас есть художник. Он не совсем Пикассо. Но изобретательный, творческий человек. А главное — нищий. Мог бы сделать дешево;
— Мы, конечно, постараемся, чтобы все было дешевле. Не обманем. Отчитаемся;
— Все-таки, капитализм — говно формация. Калечит нормальных людей;
— Если бы Вы знали, какая уйма народу, пробивного, цепкого и нахального, отдала бы пол жизни за такое дарование, как у Вас!
— Корректуру читали две интеллигентные старухи. Мама и тетка Лехи Орлова. Обе — кандидаты наук. Чересчур сложные люди для простого задания. Им очень неловко. Объясняют свои просчеты лестным для Вас образом: «Читали, увлеклись и не заметили…»;
— Да, надо бы маленькое предисловие. Не литературоведческое. Буквально — два абзаца. Кто Вы и зачем. К сожалению, в Америке нет знаменитостей, годных для предисловия. Бродский не станет. Кроме того, он в Италии до лета. Аксенов в депрессии. Некрасов будет тянуть, а затем напишет глупость.
— Книжка получится очень хорошая. Смешная. И точная. Поскольку юмор — это точность
— Предстоит юбилей Бори Сичкина, это — Буба Касторский из «Мстителей», Вы, конечно, знаете. Он — пошловатый, безвкусный, распустившийся без цензуры, но человек — очаровательный, мужественный, смешной и абсолютно нищий, может быть, самый нищий из гуманитарных людей, поскольку — широкий и добрый. Он просил меня что-то сказать на юбилее среди других второсортных знаменитостей, и я с удовольствием скажу;
— Ничто талантливое вразрез с художественным лицом журнала не идет. Еврейские (равно как и антиеврейские) мотивы — приветствуем;
— Талант — это как похоть. Трудно утаить. Еще труднее — симулировать». Один из любимых С. Д. собственных афоризмов «Соло на ундервуде» и др.
— Один я работать не люблю и не умею;
— О нем можно говорить, как о некрасивой женщине: «У нее длинные пальцы, овал, приятный голос», но уродство все же перевешивает;
— У нее в одной повести написано: «Так занята на работе, некогда в носу всласть поковырять»… Я, конечно, не дворянин, но дальше читать не смог;
— Я не знаю, как в Чикаго, а у нас в Нью-Йорке принципиальных людей нет;
— В разное время я натерпелся всяческих унижений и до сих пор предпринимаю массу усилий, включая превентивное собственное хамство, чтобы обезопасить себя от этого;
— Все равно эмиграция вместе со своей прессой гниет, как дохлая лошадь.