Я его тоже люблю

Напрасно разум громко и толково
твердит нам список радостей земных:
мы помним их, мы верить в них готовы —
и все-таки не можем верить в них.
Обычно всё проходит без леченья,
помучит боль и станет убывать,
а убивает
в виде исключенья,
о чём не стоит всё же
забывать.   
Вероника Тушнова
Девочка неподвижно стояла под проливным дождём около подъезда пятиэтажки с поднятым вверх лицом и распростёртыми руками, словно молилась, беззвучно обращаясь к безучастному небу.
Она плакала. Только слёзы ничего не могли изменить.
Дождь всё лил и лил. И никому на всём белом свете не было дела до того, что до неё никому нет дела.
Сквозь тонкую намокшую ткань летнего платьица отчётливо видны белые трусики, поджарый животик и изящная маленькая грудь с напряжёнными от соприкосновения с холодной влагой сосочками.
Молодость, привлекательность, изумительно стройная фигурка и такой трагический вид.
Что же произошло?
В ближайшее окна кто-то внимательно подглядывает, тайком. Значит, кому-то всё же интересно, что же будет дальше.
Асе тоже хотелось бы это знать.
Восемь месяцев она жила в квартире у любимого: осень, зима, весна. Вот уже лето наступило. Радоваться бы жизни, теплу, молодости и хорошему настроению.
Так и было до сегодняшнего дня. Так было.
Она и Вадик.
С утра, до того как открылась поликлиника, девочка была счастлива. Подтверждение  беременности Асю не напугало, скорее наоборот, обрадовало. Ведь у них любовь, а новая жизнь – подтверждение того, что их близость угодна вселенной.
Как же она удивилась, когда увидела реакцию Вадика на то, что он без пяти минут отец. Ведь он столько раз клялся в вечной любви.
Юноша побледнел, отчуждённо, почти обиженно спрятал взгляд, нервно закурил и ушёл, больно хлопнув дверью. Не сказал даже, куда и зачем отправился.
Не ответил, не объяснил. Ни-че-го!
Просто исчез, испарился, оставив Асю наедине с непричёсанными мыслями.
Ася ждала Вадика до утра.
Тщетно.
Придя с работы, девочка обнаружила, что любимый сменил замок на входной двери. И исчез из её жизни. Похоже навсегда.
Ночь, проведённая на ступеньке в подъезде, убедила девушку, что в этом доме для неё больше нет места.
Была ли любовь? Конечно, была. Как же без неё!
Или ей так только казалось?
Как же тогда… жить дальше!
Для Аси отношения с  Вадиком были единственными и первыми, если не считать того случая на выпускном школьном балу, когда весь вечер танцевала с Костиком Белкиным, а потом до утра просидела с ним в обнимку на берегу пруда и неумело целовалась.
С Вадиком с самого начала всё было серьёзно, основательно. После первого же свидания мальчишка на полном серьёзе сказал, что влюбился, что жить будут вместе в его отдельной квартире, доставшейся от рано ушедшей из жизни мамы.
В представлении Аси, так внушила мама, семья – это святое. А любовь, о ней девочка ничего не знала, кроме того, что рассказывали девочки.
От прикосновений и разговоров с Вадиком у неё кружилась голова, подкашивались ноги. Ася с первого взгляда поняла, что это её судьба, её мужчина.
Любовники понимали друг друга с полуслова, думали и чувствовали в унисон, предпочитали одно и то же.
Мир в буквальном смысле состоял из его удивительных глаз, ласковых и нежных рук, миллионов прикосновений и сказочных эмоций.
Жизнь без Вадика замирала, становилась серой и скучной. С ним всё-всё-всё вокруг казалось праздником.
Они строили фантастические планы на ближайшее и далёкое будущее, которое выглядело потрясающим.
У Вадика не было недостатков. Совсем. Во всяком случае, так девочка видела и чувствовала.
– Какое счастье, – то и дело повторял любимый, – что мы с тобой встретились.
А каким ярким праздником была интимная близость. Ася и представить не могла, что слияние с любимым настолько волшебное состояние.
Через неделю юноша приехал в общежитие и забрал её, не вникая в аргументы против такого шага.
Жили они душа в душу. Нет смысла говорить о том, что спали ребята вместе.
Первый месяц только спали, а потом…
Теперь девочка узнала, что беременность – не настроение, не сказочное приключение, а весьма болезненное состояние, не связанное с любовью и удовольствием. Это ответственность, от которой она не желает избавляться, как поступил Вадик.
Ведь она ему верила, считала мужем.
Они вместе вели хозяйство, готовили, заработанные деньги складывали в одну коробочку из-под конфет.
Коробочка осталась там, в квартире. Там же её нехитрые пожитки. Вот только сможет ли она теперь решиться на встречу с Вадиком?
Придётся наверно ехать к родителям, рассказывать правду, в которую Ася и сама пока до конца не могла поверить. Одной не справиться.
Или всё же он передумает…
Девятнадцать. Это число лет до того, как её выбросили на улицу, словно ненужную или сломанную вещь.
Теперь её, если считать плод живым существом, человеком, стало вдвое больше.
Тот, кто не спросив её разрешения или желания должен вскоре появиться на свет, сейчас уютно плавал где-то внутри, даже не подозревая, что сию минуту решается его судьба, которая может закончиться не начавшись.
Ведь его ещё нет.
Девочка стояла под проливным дождём и не могла принять взвешенное решение.
Ей казалось, что жизнь утратила самое основное – смысл.
Зачем ей теперь жить, если любимый оказался предателем, если не на что и не на кого больше рассчитывать?
Потом из соседнего подъезда вышел парень с большим зонтом, направился прямиком к Асе, протянул ей записку.
“Ася. Мне нужно побыть одному, разобраться в себе. Не сердись, не отчаивайся, это жизнь. Мне рано становиться отцом. Рано! Будь умницей. Я тебя на самом деле люблю. Дай время осмыслить как жить дальше! Вещи завтра привезу в общежитие. Возможно, мы снова будем вместе, если… ”
Ужаснувшись этому “если” девочка разрыдалась, отдала недочитанное письмо посыльному.
– Что же сказать Вадику, – спросил юноша.
– Передай, что я его тоже люблю. Но это уже не имеет значения.