Так случилось

Повесть
Повествование от второго лица.

Глава 1

Тебе всего 16.
17 января.
  Тебе кажется всё белым и даже прозрачным.
Сегодня получил: 2+2+2=… и т.д.
Сумасшедшие, наставили кучу двоек.
А ты, между прочим, каждый день учишь, учишь, учишь…
Даже времени не хватает ни на что другое,
а результат – двойки. А в школе скучно, разговариваешь мало, да и о чём говорить-то. Так тебе не хочется туда идти, сил нет. Тебе нравится учиться. Хочется творить, работать.
А вот со школьными товарищами не знаешь о чём говорить, а вдруг обидятся и т. д… У тебя нет друзей.
«Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин…». Да – а…
Люди идут прозрачные. Вот только посмотришь на человека и душу его узнаешь.
Не – а. Нет этого. Не узнаешь человека. Знаешь его движения, голос, а души, самого главного, не узнаешь.

Тебе всего 16.
Последний день зимы, последний день февраля.
29 февраля.
   Завтра весна. Ты сегодня уже третий раз за неделю отказываешься отвечать по физике. Михаил Николаевич сказал: – «Убью». Поставил единицу и написал в дневнике, чтобы родители пришли. Серёга сказал: – «Ну вот, дождался».
Танька покачала головой.
Ты не хочешь учить физику, ну никак не можешь.
знаешь, что нужно превозмочь себя, но не можешь.
Так не хочется, хоть головой в прорубь.

Тебе всего 16.
3 апреля
Было неохота идти в школу. Когда ты приходишь в класс, то там всё чисто. Михайлов с Павловым доску выкрасили нитрокраской. На ней было хорошо писать. Все слова и чертежи яркие.
Но тебе плохо, скучно, противно. Ты думаешь о Биме. Так прошли все шесть уроков. Да ещё у тебя голова разболелась и почему?  Михаил Николаевич опять спросил по физике.  Ты отказываешься под предлогом, что у тебя болит голова.
Да, конечно и это, но ты и не знаешь урока. Он это понял. Ну и что ж. Твоя голова зажата в тиски. Тук- тук-тук-тук, то и дело… пульс… как часы. А о Биме ты думаешь и сейчас.
Вы выходите из школы с Серёгой. Ты говоришь, что читаешь книгу «Белый Бим Чёрное ухо».
– Про что? – спрашивает он.
– Про собаку.
– А я думал о чём-нибудь возвышенном, – смеётся он.
– А это и есть о возвышенном, – отвечаешь ты на это вполне серьёзно. И ещё ты говоришь ему, что не имеет смысла с ним спорить, что он, не любя собак ничего не поймёт. Да, он не поймёт, и как тебе жалко его. У них есть собака Дамка. Она всё время сидит на цепи, и Серёга её не любит.
– Почему у вас Дамка на цепи сидит? Неужели вам её не жалко? – спрашиваешь ты.
– Так она же собака. А ты прямо как девчонка. Всех тебе жалко. Иди вон, попробуй с девчонкой поцелуйся. Что? Слабо? – отвечает он с насмешкой.
Ты молчишь. Вы уже дошли до твоего дома. Тебе не хочется говорить ему: «Пока, Серёга». Ты отворачиваешься и открываешь дверь своего подъезда.               
 Ты жалеешь тех людей, а вернее презираешь, которые лишены любви к животным. Это в основном люди плохие – хитрые, льстивые, злые. Такие люди обманут, такие люди обкрадут. Значит они ещё и лишены любви к человеку. Обидно за таких людей. Эти люди как звери. А собака? Собака – милый преданный друг.
Вот ты смотришь в окно. На улице собачка ходит, чёрная вся, маленькая, уши острые, дворняжка, наверное. И девочка, лет пяти, ест яблоко. Собака встала на снегу, в палисадничке, где нет уже забора. Она смотрит по сторонам. А девочка тоже захотела туда пойти. Она пошла и с намерением наступила собаке на лапу. Бедная собака отскочила и пошла тихо, подбоченясь. А та девочка продолжала есть своё яблоко. Препротивная.
Когда ты был маленьким и смотрел кино про войну, то почему-то всегда плакал (как сейчас помнишь), когда видел лошадей, которые падали убитые.
Конечно, тогда ты не понимал о чём кино, каков смысл, что делают люди.
И ты жалел не людей, тебе было жалко лошадей. Да лошадей. Человек может защитить себя сам, а лошадь не спрячется никуда. Она несётся всегда вперёд и не может спастись.
Может и правда ты похож на девчонку?

Глава 2

Тебе всего 16.
Ну вот и закончились надоедливые уроки.
Экзамены.
Ты сдаёшь все экзамены, ну так, средненько, с пятёркой по истории. Ты уже получил кучу троек и почти двоек.
Даже по литературе и то провал. Любимый предмет после химии. Ты зацикливаешься на слове «энциклопедия». Роман «Евгений Онегин» как энциклопедия русской жизни. Ты почему-то не можешь произнести слово энциклопедия. Ты говоришь: «Энци-, энци-, энц-…» И всё. Весь твой ответ. Ты сдаешься.
– Ну, Симаков, – говорит Вера Ивановна. Ладно, иди домой. Над тобой все смеются, а тебе хочется плакать.
 Ну, про физику и говорить нечего.
Ты даже не готовишься. Конечно, ты ничего не учишь. Не имеет смысла. Всё равно ничего не понимаешь. Ты заходишь за Серёгой, и вы идёте с ним на пляж. Уж очень хочется посмотреть на девчонок в купальниках. На экзамене по физике Михаил Николаевич просто выгоняет тебя с экзамена. А тебе что? Ты ничего не можешь поделать. Понурый идешь домой.
Вот ещё химия осталась. В химии ты преуспеваешь, это не физика. Но ты подсказываешь Таньке, решаешь ей задачу. Это замечает Тамара Митрофановна и вместо заслуженной пятёрки, она ставит тебе четвёрку.
Вот и по химии только четвёрка.
 Последний шанс на историю.
Ты знаешь один, всего лишь один билет – 21-й, больше ничего и надеешься на чудо. Всех, кто выходит из класса, ты спрашиваешь в каком порядке располагаются билеты на столе. Это твой последний шанс. И это чудо происходит. Ты берешь билет со стола. Это 21-й билет. Ты отчеканиваешь свои ответы. Пятёрка!!!
Так ты сдаёшь экзамены. Нечего сказать!  Другие тоже не блещут знаниями.
Вот Серёге пришлось принести коробку конфет учителю по истории, чтобы ему тройку поставили. Тоже все смеялись. И тебе было смешно.
– Вот дурачок! – говоришь ты ему, – хоть бы один билет выучил как я.
Тебе ничего никому не нужно было приносить. Почему? Ты не знаешь.

Выпускной.
На выпускной ты не идёшь. Тебе не хочется. А чего там делать?
Ни одна из девчонок тебе не нравится. Все скучные, тебе с ними не интересно. Думают только о платьях. Только о них и разговаривали во время сдачи экзаменов. Танька? Ну нет. Она предпочитает Серёгу. Серёга уговаривает тебя, но ты отрицательно качаешь головой.

Глава 3

Ты решаешь, что тебе нужно поступить в ветеринарный техникум. Ты сдаёшь экзамены, химию на пятёрку и поступаешь. Тебе всё интересно. Но очень жалко животных. Вас, пацанов, преподаватель по анатомии заставляет поймать кошку. Ты отказываешься. Блинов смеётся над тобой. Все парни смеются. Иван Фёдорович говорит, что животных нужно лечить, а не жалеть.
Парни поймали кошку. На уроке её умертвляют током. Видно сила тока не сильна и кошка не сразу умирает. Она долго кричит. Это страшно! Ты затыкаешь уши. Девчонки смотрят на тебя.
Кошка наконец-то умолкает, и преподаватель разрезает ей живот скальпелем. Показывает вам и рассказывает:
– Вот это фасция, вот это диафрагма, сердце (оно ещё трепетно содрогается), это – почки…
Тебе жутко. Ты не знаешь, что делать.
Ты не мог предположить, что так будет.

Вот уже и октябрь, середина, 15 октября.
Вы живёте в общежитии, в кирпичном здании без удобств. Вас в комнате шестеро. И в комнате очень грязно. Убираться никто не хочет.
Приходит комендант, ругается. Ты говоришь:
– Это не грязь. Это художественный беспорядок. Комендант уже ненавидит тебя, и ты знаешь, что это будет до конца твоей жизни в этом общежитии. Она заставляет кого-нибудь убраться. Конечно, такая участь выпадет тебе.
Ты берёшь веник и подметаешь полы.

Вы втроём: ты, Захаров и Хазин решаете пойти в общежитие к девчонкам. Они живут в деревянном двухэтажном доме, тоже без удобств. Вы приходите, но в комнате, где они живут, никого нет.
Садитесь на кровати и ждёте.
Они приходят весёлые с охапками жёлтых веток дуба и берёзы. Быстро ищут посуду, чтобы поставить эти ветки, пахнущие осенью.
Ты спрашиваешь:
– Где вы набрали столько красоты? Сколько было берёз?
– Одна только такая красивая, кудрявая была, – отвечает Лидка.
Хазин пристаёт то к Лидке, то к Ирке.
Затем вообще ложится на койке и спрашивает:
– Можно я разденусь?
– Раздевайся! – говорит Лидка.
– Штаны можно снять?
– Ой, конечно!
– Ладно, я погожу.
В комнату входит Катька из другой комнаты и слышит этот разговор:
– Хазин, и не стыдно тебе. На Иркиной койке развалился, да ещё раздеться собираешься. До трусов, надеюсь? Вот Симаков – приятный, никогда от него ничего плохого не услышишь и не увидишь.
– Катя, я не люблю комплименты, – говоришь ты и улыбаешься. Ты знаешь, что у тебя обворожительная улыбка. Катя тоже улыбается тебе, и ты чувствуешь, что между вами промелькнуло что-то неуловимое.  Катя – некрасивая девушка, но у неё высокая грудь и красивые ноги. Парни вообще-то на неё не смотрят.
«А, если приглядеться поближе, то всё может быть…»  – думаешь ты. Тебе всего 17. Лидка тоже смотрит на тебя с интересом. Ты знаешь, что привлекательный и нравишься девчонкам, но уж очень чувствительный. Девчонки любят таких, но и боятся. Они больше любят мужественных и накаченных. Ты это понимаешь, и знаешь, что ни одна девчонка не будет твоей.
Тебе грустно.

Глава 4

Конец октября, но ещё очень жарко.
Сегодня вы едете группой сдавать кровь в районный центр. За сдачу крови обещают два отгула. Тебя это радует, значит к праздникам можно прибавить ещё два дня. Некоторые, конечно, отказываются. Блинов не поехал, сказал, что здоровье надо беречь. Не всем ещё есть восемнадцать лет. Тебе всего семнадцать.
Врач спрашивает:
– Что-то он слишком молодо выглядит. Ему правда восемнадцать?
Все парни и девчонки утвердительно качают головами.
Ты сдаёшь кровь. Вам всем дают талоны на обед в столовую, по книжечке и донорскому значку.
Обед очень хороший: морковный сок, борщ, котлета с картошкой, чай с булочкой.
Обратно вас также везут на автобусе. В автобусе у тебя немного кружится голова, да ещё очень душно.
В общежитии парни тебя спрашивают:
- Тебе что, плохо?
Ты молчишь. Тебе действительно плохо, тебя подташнивает, но тебя радует то, что теперь у тебя есть значок донора и книжечка.
Ты засыпаешь, и к вечеру тебе становится немного легче.
Вечером пацаны: Хазин, весь рыжий как огонь, и Пашкин красят волосы в чёрный цвет.
Ты смотришь на Хазина и говоришь:
- Ты с ума сошёл что ли? Ты же рыжий.
- Не хочу быть рыжим, достали все уже, рыжий да рыжий.
- Ну ладно, - говоришь ты, - как хочешь.
Воды в общежитии как всегда не хватает, а вечером вообще остаётся очень мало.
Хазин с Пашкиным берут остатки воды и нагревают её в кастрюле на плитке.
Краска, конечно, вся не смывается.
Ты уже не обращаешь на них внимания, пусть делают что хотят.
Утром вы встаёте. Вы с Захаровым смотрите на подушки двух дурачков, которые вчера покрасили свои головы в черный цвет.
- Ой, - говоришь ты, - а у вас подушки черные. Как вы наволочки будете коменданту сдавать, когда придёт срок? Она вас растерзает. Вы с Захаровым смеётесь над двумя дураками. Вы смотрите на их напуганные лица и ещё больше разражаетесь хохотом. Тебе становится жаль Хазина. Хазин смотрит тебе в глаза и говорит с усмешкой:
- Ты сдашь ей наши наволочки, тебе всё равно терять нечего. Она тебя уже давно ненавидит.
- Ты не посмеешь, - говоришь ты.
- Ещё как посмею, издевательским тоном говорит Хазин.
Так у тебя появляется ещё один враг.
- Ладно вам, говорит Захаров, - Хазин, а у тебя усы-то, усы. Ха-ха. Они у тебя рыжие остались.
Хазин смотрится в зеркало. На его лицо и его отражение в зеркале страшно смотреть.
Вы с Захаровым, так и не умывшись, берёте рюкзаки и идёте в техникум.
У вас сегодня общая лекция по фармакологии с третьим курсом, ну с теми, которые поступили после 8-го класса.
Студентов очень много. Аудитория маленькая и мест для сидения всем не хватает. Для вас с Захаровым нашлись места, но некоторые остались стоять.
Преподавательница начинает читать лекцию. Ты аккуратно записываешь.
- Где же Хазин с Пашкиным, - ты тихонько толкаешь Захарова в бок.
Он тоже недоумевает:
- Наверно усы сбривает.
- Так воды же нет.
Вдруг дверь в аудиторию открывается, и входят Пашкин, а за ним понурый Хазин.
Вся аудитория, кто был за партами, дружно смеётся. Те, кто стоит, просто падают от смеха.
Голова Хазина – черная, как вороново крыло, а усы рыжие, рыжие, а тут ещё солнце заглядывает в окна аудитории, и усы Хазина горят огнём, а лицо становится пунцовым.  Он выбегает из аудитории. Тебе уже не жалко его. «Переживёт», - думаешь ты. А вот переживешь ли ты его враньё?
Преподавательница просит всех замолчать. Все потихоньку успокаиваются, и лекция продолжается.

Глава 5

Ну вот и подошли октябрьские праздники.
У тебя ещё есть два отгула, таким образом у тебя четыре дня.
Ну а потом нужно будет переписывать лекции за те дни, которыми тебя наградили за сдачу крови.
Родители скучают, мама писала тебе. Из письма ты узнаёшь, что мама была очень недовольна, что ты сдал кровь. У неё поднялось от этого давление.
Ты собираешь свои вещи и идёшь к дебаркадеру. Уже холодно, 2 ноября выпадает первый снег, но метеоры ещё ходят по реке. Навигация ещё не закончена.
Ты стоишь в очереди за билетом, видишь рядом с собой девочку с третьего курса. Ты даже знаешь, как её зовут. Вы берёте билеты, места у вас оказываются рядом.
Вы садитесь. Ты смотришь на неё и говоришь:
- А я помню, ты в концерте принимала участие, ты читала Есенина «Шагане ты моя, Шагане!» Я тоже люблю Есенина.
Она поворачивается к тебе, смотрит недоумённо:
- Я не знаю тебя, но мне очень приятно, что ты любишь Есенина.
Она небольшого роста, очень хрупкая, тонкая как тростиночка.
Ты смотришь на неё и поражаешься.
У неё большие карие глаза, очень выразительные и как бы много чего обещающие.
Ты сразу вспоминаешь строки Есенина:
«Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато - карий омут…»
- Меня зовут Саша, а тебя как? – спрашивает она.
- А меня Паша, - улыбаешься ты в ответ.
Она смотрит на тебя и тоже улыбается.
Метеор отходит от дебаркадера.
Два часа вы разговариваете обо всём:
учёбе, учителях, друзьях и врагах.
Кажется, что вы всё узнали друг о друге, только не знаете кто из вас где живёт.
Метеор останавливается на пристани у Речного вокзала.
Тебе не хочется расставаться с этой необыкновенной девочкой. Да ты уже влюблён, правда сам ещё не осознаёшь этого. Ты чувствуешь, что и она хочет остаться с тобой здесь или где- бы то ни было, но с тобой.
Вы поднимаетесь по лестнице к Речному вокзалу и выходите в город. Оказывается, вам в разные стороны. Вы стоите, она поправляет тебе шарф:
- Тебе, наверное, холодно. Ты так одет не по- осеннему.
Да и правда. На тебе надета тонкая курточка, а свитер в рюкзаке. Она проводит своими тонкими нежными пальчиками по твоей шее, как бы случайно и тебе становится тепло.
- Ну ладно, - говоришь ты, - пока.
- Пока, - говорит она, - встретимся после праздников. А потом вдруг неожиданно притягивает тебя к себе и дарит тебе нежный, тонкий и обветренный быстрый поцелуй прямо в губы и убегает.
Ты замираешь. Она обожгла тебя этим поцелуем. Тебе не просто тепло, тебе жарко. Ты срываешь с себя шарф.
Подъезжает твой автобус. Дома тебе уже не хочется встречаться с приятелями. С Серёгой и Танькой тоже не интересно, да, ты знаешь, что они вместе, Серёга тебе писал.
Ты целыми днями сидишь дома и смотришь в окно, идёт снег. С неба падают большие хлопья, но не успевают долететь до земли.
Ты ждёшь того дня, когда приедешь в техникум. Читаешь Есенина и пишешь стихи.

Было очень холодно в ноябре,
Ты нечаянно шарф поправила мне.
Я был поцелуем твоим одарён.
Ты согрела меня своим теплом.

Вспоминаешь ли ты обо мне?
Может ты грустишь в тишине?
Или с кем-то другим сейчас?
Я же думаю о тебе каждый час.

Глава 6

Наступил долгожданный день отъезда в техникум. Мама наставляет тебя: не делай то, не делай это. Девочками не увлекайся, это может плохо кончиться.
- Ну ладно, мам, хватит. Я же не маленький, - говоришь ты и улыбаешься.
Ехать приходится уже на автобусе. А потом на паромчике. Навигация закончилась.
Ты радостный забегаешь в комнату общежития. Все уже приехали, улыбаются тебе, кроме Захарова.
Хазин даже делает реверанс и с усмешкой, свойственной только ему с ещё чёрными волосами, рыжими усами и веснушчатым лицом, произносит:
- Буонджорно! Казанова!
- Не понял, - говоришь ты. Да ты, на самом деле, не понимаешь откуда он таких слов понабрался и что всё это значит.
- Чего уж тут не понять. Все дружно смеются. Только Лёшка Захаров, как бы ничего не замечая, листает учебник анатомии.
Ты чувствуешь в чём дело. Наверное, кто-то видел вас с Сашей. «Ладно, пусть завидуют», - думаешь ты.
Ты проходишь, кладёшь вещи на пол. Достаёшь бельё, которое дала тебе мама и застилаешь кровать.
- Чего молчишь-то, - спрашивает Хазин.
- А чего я должен сказать?
- Вы с ней встречаетесь?
- С кем, с ней?
- Хватит дурачка строить. С девчонкой с третьего курса?
- Нет, просто разговаривали. А тебе какое дело?
Ты подходишь к Захарову и спрашиваешь:
- А ты чего не поздоровался?
- Так с тобой никто не поздоровался. Все только улыбались.
- Но ты не улыбался.
- Да у меня нет настроения. Не хотелось из дома уезжать, - с грустью в голосе говорит он.
- А мне наоборот, очень хотелось вернуться в техникум.
- Ну понятно теперь почему.
- А тебе почему не хотелось уезжать из дома?
- Да потому, что хотелось побыть с друзьями.
- А я тебе кто? Друг или нет?
- Друг, наверное, не знаю. Мы мало с тобой знакомы.

Сегодня ваша группа дежурная по техникуму.
Куратор разбивает вас на группы: одна дежурит в раздевалке, другая – в столовой, третья – проверяет чистоту в аудиториях. Вам с Захаровым достаётся проверять аудитории. «Слава Богу, - думаешь ты, - хорошо, что не в столовой». В столовой дежурить очень трудно. Там всегда толчея, неразбериха, все лезут без очереди и даже крадут обеды друг у друга.
Мы заходим в одну из аудиторий.
Там группа третьего курса. Ты видишь Сашу.
Ты улыбаешься ей, но она почему-то смотрит на Захарова грустным взглядом. Вы подходите к её парте одновременно. Ты говоришь:
- Здравствуй Саша!
- Здравствуй, медленно произносит она и всё. Ни взгляда, ни улыбки. Ты озадачен.
Захаров проводит пальцем по парте:
- У вас пыль на парте.
- Нет никакой пыли, - говорит тихо Саша.
- Ты что Захаров? Где ты видишь пыль!? – удивляешься ты.
- Я вижу, - говорит он, поворачивается и выходит из аудитории.
Раздаётся звонок. Ты выходишь следом за ним. Ты ничего не понимаешь. Тебе не по себе. Саша на тебя не смотрит, Захаров не разговаривает.
Что бы это значило?

Глава 7

Наступает вечер, медленно переходящий в ночь. Тебе не спится. Да ещё ночь очень лунная. Ясная ночь, даже звёзды видны.
Луна заглядывает в окно комнаты и сверкает, как диско-шар зеркалами. В такую ночь невозможно уснуть. Тебе всегда не спится в такие ночи, с детства. Да ты ещё и лунатил в детстве. Мама рассказывала тебе, как ты вставал с кроватки, накрывался одеялом и забирался на стол. Хорошо ещё, говорила она, что ты не выходил на улицу.
Вот и сейчас, ты не спишь. Захаров так ничего тебе и не рассказывает. Ты его спрашиваешь, а он молчит. Это невыносимо. Сашу ты тоже больше не встречаешь. Она как будто где-то прячется от тебя.
Под утро, часа в четыре, ты засыпаешь, а в семь часов уже надо вставать. Все нехотя, с позёвыванием просыпаются. Нужно идти на занятия.
Вы ещё успеваете разогреть чайник и попить чая с печеньем. Затем дружно идёте в техникум.
Сегодня практическое занятие. Вы собираетесь в аудитории и Иван Фёдорович ведёт вас в комнату, похожую на стойло.
Вы заходите, там опять уже третий курс. Ты видишь Сашу, но она не замечает тебя, ты тоже не смотришь в её сторону.
На стойке поставлена обесшкуренная лошадь.
Вы окружаете «экспонат», как говорит Иван Фёдорович, и он вам начинает рассказывать.
- Вот вам доставили эту лошадь для изучения. Вот os scapula, а это вы уже должны знать – os mandibula.
Ну да, os mandibula вы знаете очень хорошо. Тебе тоже не один раз хотелось занести кулак по этой части черепа Хазина.
- Это - columna vertebralis, - произносит Иван Фёдорович, проводя указкой по позвоночнику лошади.
- Кто мне назовёт отделы позвоночника?
Все молчат.
- Это я ещё только о скелете рассказываю, а что будет, когда до musculus skeleti дойдём?
Все опять молчат.
- Ну-ка, Симаков, назови мне отделы позвоночника, я не прошу по латыни.
Как всегда, всё достаётся тебе. «Где справедливость?» - думаешь ты.
- Шейный, грудной, поясничный, крестцовый и хвостовой, - быстро выпаливаешь ты, чтобы от тебя отвязались.
- Очень хорошо, - говорит Иван Фёдорович и продолжает.
И тут вдруг Катька, стоящая рядом с тобой и Захаровым, падает. Да падает, но ты успеваешь подхватить её. И это хорошо, потому как пол бетонный и она бы могла сильно стукнуться головой. Захаров помогает тебе её удержать. Все взбудоражены, начинают переговариваться, шуметь. Иван Фёдорович говорит, что это бывает, когда первый раз. Такая практика. Это непривычно и страшно, но кто это преодолеет, тот станет настоящим врачом. В этой комнате, похожей на стойло, находится аптечка. Иван Фёдорович подносит к носу Катьки ватный тампон с нашатырным спиртом.
После этого практического занятия вы вместе с Захаровым, Хазиным и Пашкиным идёте в столовую. Ты не можешь есть, пища не лезет. Иван Фёдорович говорит, что это пройдёт и вы будете спокойно есть пончики рядом с трупом.
В столовой ты опять пристаёшь к Захарову.
Тебе неспокойно.
- Ну что ты привязался! Чего тебе от меня надо? Из одного города мы.
Ты молчишь, начинаешь кое о чём догадываться. Но всё равно не понимаешь такого холодного отношения к тебе Саши.
«Возможно, - думаешь ты, - они друг друга давно знают и между ними что-то есть?».
Сказать, что тебе плохо. Не сказать ничего.
Ты больше ничего не спрашиваешь и стараешься ни с кем не общаться.
Тебе кажется, что весь мир, все люди и животные - живые и мёртвые, дома, реки, моря, небо, земля, трава, ну, всё против тебя восстало и наплывает тягучей непонятной волной и сдавливает всё внутри.
Примечания:
1.os scapula – лопатка;
2.os mandibula – нижняя челюсть;
3.columna vertebralis – позвоночный столб;
4. musculus skeleti – скелетная мышца.

Глава 8

Сегодня дают стипендию. Староста группы – Александр Павлович раздаёт всем под роспись. Александр Павлович – самый старший в группе, ему 35 лет, а сыну – 15.
Его сын учится на первом курсе.
Вовка Бойцов, ему 22 года, опять не получает стипендию. У него двойка по зоотехнике. Ещё в сентябре группой было принято решение складываться ему и если каждый вложит определённую сумму, то как раз и хватит ему на пропитание. У него нет отца, а мать работает уборщицей. Ты не знаешь из какого он города, вроде из деревни и уже работал фельдшером.
Поэтому у вас всех к нему хорошее какое-то трепетное отношение. Он принимал роды у коровы, это делает ему чести.
На перемене после лекции по анатомии ты выходишь из аудитории немного пройтись один, что- то ты от всех устаёшь.
С Захаровым ты больше не заводишь разговор. Когда входишь в аудиторию с первым звонком видишь, что девчонки, в основном Лидка, Ирка, Катька и другие, а в центре - Зина, самая старшая, ей 20 лет, о чём-то шушукаются. Увидев тебя, замолкают.
Они постоянно, вот таким образом, собираются в кучку и беседуют. Один раз ты слышишь их разговор. Зина говорила о девушке из их посёлка и что-то о бутылках.
А Ирка, тоже такого же возраста, как и ты и очень наивная ещё воскликнула:
- Как это бутылку?
Вот и сейчас: «О чём же они говорят?»
- думаешь ты, - о тебе? Наверное, нет.
Как ты устаёшь от всех этих недомолвок.
После занятий вы медленно, не разговаривая, идёте в столовую.
Там Вовка Бойцов уже воюет с поварами:
- Я платил за мясо, а вы мне без мяса щи дали.
Ты подходишь и говоришь раздатчице:
- Положите ему мяса, я заплачу.
Вовка смотрит на тебя с благодарностью.
Вообще-то он живёт в другой комнате, в общежитии, но часто заходит к вам в комнату.
Ты иногда угощаешь его батоном с розовым вареньем. В вашем городке, где расположен техникум, в магазине поблизости, продают только варенье из розовых лепестков. Ну и что. Оно очень сладкое и вкусное.
Хазин говорит тебе:
- Один дурачок, привадил ещё одного дурачка. Тебе не жалко?
- Для тебя было бы жалко, а для него нет.
Вы смотрите друг на друга, и ты чувствуешь, что ему хочется плюнуть тебе в лицо.

Глава 9

Закончился унылый ноябрь с его чередующимися то слякотью, то белым покрывалом снега по утрам. Наступил седой декабрь сначала изредка, а затем всё более крепчающими морозами. Очень холодно и на улице, и в общежитии. Особенно холодно по утрам, когда ещё не растопили котёл. Топят вроде дровами или углём, ты не знаешь. Да и в аудиториях очень холодно, никто не снимает пальто, курток и даже шапок.
Сашу видишь редко, но, когда ты её видишь, у тебя сначала замирает всё внутри, а потом бешено начинает колотиться сердце. Она не смотрит на тебя. Внутри тебя как будто сидит какой-то трусливый зайчонок, треплется, дребезжит, хочет выпрыгнуть и убежать стремглав, куда глаза глядят.
Захаров вдруг переметнулся к Хазину и общается только с ним. У тебя совсем нет друзей. Вовка Бойцов часто заходит к вам в комнату, но с ним говорить не о чем. Единственно о чём можно – это о еде и о коровах и лошадях. Лошади у него на первом месте.
Тебе же хочется говорить о другом: о снеге, летящем иногда крупными хлопьями, а иной раз мелкими снежинками, покрывающим белым кружевом землю; или о снеге тающем, который только что лежал на земле и вдруг превратился в кусочки луж, а затем замёрз и стал тонким льдом.
А осенью большая древняя река Волга, несущая свои волны на юг, выходящая иногда из берегов из-за бесконечных осенних дождей и за счёт своего притока, неугомонного Керженца, любовно втекающего в неё; бурлящего, крутящегося и пенящегося, как бы говорящего: «Я войду в тебя, прими меня, я твой». И Волга бережно принимала его в свой плавный поток. А сейчас в декабре они, уставшие от осенней печальной любви, успокоились и покрывались тонким зыбким льдом, постепенно с каждым днём, черневшим и уплотнявшимся.
Ходила легенда про Керженские омуты. Был какой-то Тараканий омут, в нём жил огромный таракан и он затянул к себе молодую девушку. Здешние жители побаиваются купаться в Керженце.
Тут к тебе на помощь приходит Ирка – твоя одногруппница, и ещё ты замечаешь, что она общается с Сашей. Ирка, какая-то звонкая девчонка, её голосок, как колокольчик нежно ласкает твой слух. Ты прислушиваешься к её словам.
Вы после занятий вместе идёте к реке и наблюдаете за изменениями, происходящими с ней. Видите, как лёд был зыбким, затем становится толстым и чёрным, ещё не покрытым снежным покровом. И в этом черном льде вы замечаете пузырьки застывшего воздуха, мелких жучков и маленьких рыбёшек. Вам доставляет удовольствие разговаривать об этом.
Ты думаешь, что появится возможность и ты спросишь её о Саше.

Глава 10

Снова тревожная ночь. Хазин, гад! Где-то купил будильник или кто-то ему дал.
- Зачем тебе будильник? – спрашиваешь ты.
- Ты чего? Чтобы не проспать.
Ты опять не спишь. Будильник своим тиканьем отмеряет твою бессонную ночь. В окно заглядывает яркий налившийся полумесяц.
Хазин спит, открыв рот, похрапывая. «Фу, противно на него смотреть», - думаешь ты.
Ты представляешь, как Саша целует тебя в губы и у тебя начинает усиленно стучать в груди. «Когда же это кончится?» - спрашиваешь ты себя и в то же время понимаешь, что не хочешь, чтобы это кончалось.
Утром идёт снег пышными хлопьями, лёгкими и нежными быстро покрывающими землю и людей, выходящих из домов. Ты с группой парней выходишь из общежития. У техникума вы встречаете девчонок. Они все покрыты снегом. Ты смотришь на Ирку, здороваешься с ней и видишь, что на её ресницы ложатся снежные пушинки и быстро тают. Тушь с ресниц растекается по её лицу. И зачем девчонки красят ресницы, ты не понимаешь. Они и так красивые. Для тебя так все, ну почти все.
Заходите в вестибюль и долго стряхиваете с себя снег. Под ногами растекаются лужи. А снимать верхнюю одежду всё равно нельзя, холодно.
Вы все мокрые, заходите в аудиторию. Сегодня зачёт по биохимии.
Тебе не везёт. Ты думаешь, что всё знаешь. Но Вера Фёдоровна ставит тебе четвёрку. Почему? Ты, наверное, неуверенно отвечаешь. Даже у этого чёрно-рыжего чёрта, и то пятёрка. Тебе ужасно больно. Так хотелось пятёрку.
После зачёта все идут в столовую, кроме тебя. Тебе не хочется есть.
Идёшь в общежитие, вешаешь куртку на вешалку пока никого нет, чтобы она быстрее просохла. Ну вот, идут, смеются. Им всё смешно. Хазин первым открывает дверь:
- Ну что, двоечник, как дела?
- Иди ты…
Между вами начинается перебранка. Пашкин с Захаровым вас успокаивают.
Ты одеваешься, твоя куртка ещё мокрая, и выходишь на улицу. Снег не прекращается. Тебе хочется найти квартиру, идёшь по улице и стучишь во все двери домов. Но везде получаешь отказ.
Приходишь в общежитие.
- Ты где был? С любовью Сашей или с подругой Ирой? – спрашивает Хазин.
- Тебе то что? Отстань.
- Ой, какие мы нежные, чувствительные! Нас не тронь. Ой, как ты девочек любишь! И сам как девочка, - издевательски смеётся Хазин.
- Слушай, ну хватит! Я тебя не трогаю, не спрашиваю с кем ты тешишься по ночам. Ты же редко спишь здесь, где ты бродишь? Будильник зачем-то приобрёл. А может ты вампир?
Захаров не выдерживает, подходит и закрывает тебе рот рукой:
- Всё, достали. Нужно сельхозметео учить. Послезавтра зачёт, а вы тут развели.
- А ты- то чего, Захаров? Самого-то часто ночами нет.
Это только я по ночам в общежитии сплю! Не сплю, - отвечаешь ты.

Глава 11

После сдачи зачёта по анатомии вы с Ирой идёте к реке. Она покрыта полностью снегом и на ней открыта переправа, дорога до райцентра. По ней едут машины и идут люди с санками чем-то загруженными.
- Ой, здорово! – говорит Ира.
- Ира, а ты знаешь где Саша? Ты ведь её подруга? Я её  что-то давно не вижу, - говоришь ты.
- Ну я не думаю, что я её подруга. Просто с ней общаюсь. Ты сам больше ей друг, - она смотрит на тебя и улыбается.
- Скажи, что происходит, я ничего не понимаю. Да, я влюбился и ничего не могу с собой поделать.
- Она уехала в райцентр. Вот только дорога открылась.
- Зачем?
- Я не знаю. Ну, не могу тебе сказать.
Ты стоишь, понурив голову. Молчишь.
- Какой ты неуверенный в себе. Ну нельзя таким быть. Ты красивый парень. У тебя могло бы быть много друзей и подруг. Вот над тобой издеваются, а ты принимаешь это как оскорбление. А это просто человек плохо воспитан и не нужно на него обращать внимание. К тебе, возможно, это не имеет никакого отношения. Этот человек, который над тобой издевается, сам не умеет справляться со своими эмоциями и выражает это на тебе.
Ты очень ранимый. Тебе нужно научиться не обращать внимания на выпады других в твою сторону и не надо проявлять агрессию в ответ.
- Откуда ты всё это знаешь?
- Прочитала много книг по психологии. Пересмотри своё отношение к себе и другим.
- Но ты так ничего мне и не ответила про Сашу.
- Она приедет, сам её и спроси.
Вы медленно идёте обратно, ты в своё общежитие. Она к себе.
«Да, - думаешь ты, -  Ирка права. Я размазня. Но сейчас разве можно что-то изменить. Если только в другой среде и с другими людьми. Что, я должен этому Хазину улыбаться постоянно на его издевательства?
Надо подумать. Переводить разговор на другую тему? Вот она, истина!»

Глава 12

Конец декабря. Снегу намело достаточно. Сегодня солнечный, но морозный день.
Остаётся ещё несколько занятий по фармакологии и зачёт, а там конец сессии и каникулы.
После того, что тебе рассказала Ира, ты опять не спишь и думаешь, что тебе делать со своей никчёмной жизнью.
Утром вы идёте в техникум не позавтракав, даже не хлебнув глотка чая.
- Паша, у тебя может печенье какое есть? Так жрать охота, - говорит тебе вечно голодный Вовка Бойцов.
- Нет у меня ничего. После лекции в столовую пойдём, я тебя обедом угощу.
Согласен?
- Конечно, спасибо!
У вас занятия опять с третьим курсом. Ты видишь Сашу. «Подойду к ней на перемене, спрошу, что с ней. Может требуется моя помощь?» - думаешь ты.
На перемене ты выходишь из аудитории, ищешь глазами Сашу, но её нет. Куда она исчезла? Ведь только что вышла. Опять собралась кучка девчонок и что-то обсуждают. Ты приостанавливаешься и замираешь за колонной. До тебя доносятся слова.
- Беременна она, уже два месяца как, -говорит Зина.
- Как беременна? От кого? - это вроде Катька спрашивает.
-  Ну от кого? Сами подумайте. Ну не от Симакова же. Он к ней даже не подходит.
Что? Ты не веришь своим ушам.
Ты скатываешься спиной по колонне на пол, сжимаешь голову ладонями. У тебя стучит в груди и в голове.
Ты не можешь дышать и падаешь на пол без чувств. Когда открываешь глаза, видишь, что тебя окружает толпа студентов и преподавательница фармакологии. Ты чувствуешь, что у ноздрей у тебя что-то торчит. Это ватный тампон. Ты отдираешь его.
- Что с тобой, Симаков? – слышишь ты голоса из толпы. Ты медленно встаёшь и бредёшь к выходу из техникума, толпа расступается.
Тебе ещё трудно дышать. На улице ты глотаешь морозный воздух кусками. Ты без курточки, но не чувствуешь холода. Ты ничего не чувствуешь и медленно скатываешься в рыхлый снежный сугроб, покрытый копотью, и он накрывает тебя.