Пейзаж окрестный

Я вписан прочно в пейзаж окрестный
И знаю весь город от и до.
И как не было бы в этом мире тесно,
Теснее только в питерском метро.

Это не кино, но саблезубые тигры
В поисках одинокой жратвы.
Это – явь, она не играет с нами в игры,
А показывает, каким мир был молодым:

Ядовитых ягод горький привкус,
Других низведено плодов.
В мире этом хватает рисков,
По более наших бестолковых трудов.

Родился только и жизнь кружит снова
Стрелки беспечных часов.
Глядишь, близка крышка тёмная,
За ней, - прощай, земной,
Да здравствует мир иной.

Но здесь только рождение;
Сбегай, нарви цветов.
Или на мамонта охоться в воскресенье.
Наскальной живописью поведай свой улов.

Сражайся насмерть за то, что ценно:
Племя, пещерной жизни очаг.
Это эпоха плейстоцена.
Не время грезить о мелочах.

Здесь нет ни злых, ни добрых.
По понятиям: чужой – иной.
Идол-охотник, метают в подлых.
Таков дикарский их закон.

Гун и гончар – один только смелый.
Его указ – сильная рука.
Между нами, в самом деле,
Разница не так уж велика.

Долго искал переход,
Спёртый воздух сограждан томит.
Это не ягоды рвать в зелёных топях,
Что тянут за собой на самый низ.

Когда от вони гниющей туши
Готово вывернутся нутро,
Открываешь глаза, и тут же,
Перед тобой питерское метро.