Сей мир как будто бы в преддверии

Сей мир как будто бы в преддверии,
Пока неведомых времён.
Закрыты от будущего двери,
Закрыт и судеб Пантеон.

Неописуемое ожидание,
Томит пожалуй иногда.
Неописуемые творения,
Вдруг интригуют наверняка.

А неизвестные мотивы,
Облюбовали шар земной.
Как незапамятное чтиво,
Как миг, довольно не простой.

Который есть непостижимый,
И быстротечный иногда.
Который есть неповторимый,
Как и Ахиллова пята.

Но каждый раз, то же видение,
Борется снова Прометей.
У него не иссякнул о желание,
Быть на вершине самих дней.

Быть на вершине благочестия,
Простолюдинам огонь отдавать.
Повсюду сей борьбы приметы,
Повсюду "доброжелателей" рать.

А где-то видно ожидают,
Того неминуемого конца.
Титаны подвиги претворяют,
Преодолеть их вновь нельзя.

Ну а спустя тысячелетия,
Пытаются чудо совершить.
Вновь соревнуются атлеты,
Чтоб первыми пожалуй быть.

А на руинах мироздания,
Призраки прошлого наяву.
Невероятные очертания,
В сем удивительном миру.

Картины будто бы вмещают,
Эпоху пламенных сердец.
Её ненароком восхваляют,
Как и оливковый венец.

Руины Акрополя снова,
В огне, в неистовом дыму.
Пали давним, давно оковы,
Память у стихии в плену.

Атлант поддерживает землю,
Геракл на должной высоте.
Мерещится спартанцам воля,
А Зевс с собой наедине.

Гомер придумал Илиаду,
Описывая мир другой.
Познав благодарность у народа,
Трактат оставив древний свой.

Сей мир опят будто в преддверии,
Пока неведомых времён.
А на картинах люди, звери,
Да и тот самый Пантеон.