Ну, знаешь, война есть война...

Альберто Моравиа (1958): «Теперь пушки и самолеты могли быстро расправиться с солдатами на большом расстоянии от того, что строго называлось фронтом; теперь бой напоминал операцию, которую производит домохозяйка с пульверизатором, убивающая всех мух, не запачкав рук и даже не прикоснувшись к ним. Современная война, сказал Микеле, не имеет ничего общего с атаками, нападениями и рукопашными боями; доблесть стала бесполезной; побеждал тот, у кого были самые многочисленные и дальнобойные орудия, и самолеты с наибольшим радиусом действия и наибольшей скоростью. «Война стала делом машин, — заключил он, — а солдаты — не более чем умные механики».»

«В коттедж попало прямое попадание, и все они погибли; жена, муж и четверо детей. Я слушал все это, ничего не говоря.... В прежние времена я бы воскликнул: «Какой ужас! Бедняжки! Какая ужасная катастрофа!» Но сейчас у меня не было настроения что-либо говорить. Наши несчастья на самом деле делают нас равнодушными к несчастьям других. И я размышлял потом, что это, несомненно, одно из худших последствий войны: что она делает людей бесчувственными, что она ожесточает их сердца, что она убивает жалость... Ну, знаешь, война есть война.»

Томас Карлейль. (1758-1832 )
 «Война — это ссора между двумя ворами, слишком трусливыми, чтобы вести собственную битву; поэтому они берут мальчиков из одной деревни и из другой деревни, облачают их в мундиры, вооружают ружьями и пускают друг на друга, как диких зверей».

«Бой со стальными орудиями убийства, безусловно, гораздо более уродливая операция, чем Работа… Под небом нет более уродливого зрелища, чем два человека со стиснутыми зубами и адским огнем глаз, рубящие плоть друг друга; превращая драгоценные живые тела и бесценные живые души в безымянные массы гниения, пригодные только для навоза репы. Как из этого могло выйти рыцарство; как что-нибудь, что не было безобразным, скандальным, адским?»

 Томас Карлейль: единственное достижение неумелого правительства - собрать людей, чтобы убивать других людей 

Джеймс Фенимор Купер (1789-1851): недолговечный патриотизм войны. «Что касается апеллирования к патриотизму тех, кто жил на обочине, то на войне было слишком поздно; патриотизм — очень мимолетное качество человеческого сердца, особенно склонное к тому, чтобы прятаться, подобно состраданию, за удобным прикрытием, когда его нужно поддерживать любой денежной ценой. Для столицы, для революции или для войны, может быть, первые полгода годится; но к концу этого периода становится столь же бесполезным, как и сами континентальные деньги. Один призыв в милицию истощил патриотизм тысяч таких же бескорыстных героев, как когда-либо взвалив на плечи мушкеты»

Уильям Эллери Ченнинг  (1780-1842) «Одна только мысль о том, что люди используют все свои силы и способности для взаимного уничтожения, должна вызывать дрожь в теле. Но в этом вопросе наша чувствительность ужасно вялая и мертвая. Наши обычные симпатии, кажется, покидают нас, когда речь идет о войне… Одиночное убийство в мирное время пронзает наши кадры. Бесчисленные убийства на войне звучат как забавная сказка…»

Уильям Александер (1567-1640): Из всех бедствий, которые нам могут быть суждены, самое пагубное и разрушительное - война.



.