Лекарство от импотенции

Чем горький опыт неизбежно ценен -
Так тем, что в нём нет выгоды и цели,
Принятия. Скорей наоборот:
Одни лишь неудачи и потери
[Бесспорный признак тонкости материй]
Сергей Фаттахов
В который раз Серёжкин день проснулся не с той ноги, не с той женщиной, не в той кровати.
Обещал ведь себе, клялся – к Людмиле Анатольевне ни ногой… и вот опять он просыпается у неё.
В голове гудело, на душе скребли кошки. На обозримом пространстве не наблюдалось трусов, а бегать перед этой женщиной, посетившей сей мудрёный мир на десять лет раньше его, голышом, он ужасно стеснялся, несмотря на то, что имел с ней не какую-нибудь, а интимную связь.
Людмила спала на спине, как всегда, вольно разметавшись на простыне без одеяла, аппетитно развалив ядрёные груди и соблазнительные, несмотря на зрелый возраст, мраморной белизны бёдра в глубинных прожилках.
Пикантный прицел между ног с рыжим кустом на перекрестье не давал усомниться в том, чем сладкая парочка в этой кровати занималась.
Мимолётный взгляд на сдобное тело и мягкий животик барышни мгновенно привёл в действие гидравлический механизм поршневой группы любвеобильного юноши, ответственный за размножение.
Каждый раз, когда жена устраивала скандал или подобие вендетты по той или иной причине, наутро Сергей просыпался в этой квартире, не в состоянии вспомнить, как в неё попал.
Людмила зашевелилась, сонная сграбастала Серёгу в охапку, чувственно придавила ногой, потёрлась о его бедро мягкой шкуркой, вызвав мгновенную, весьма энергичную эрекцию.
 – Я спешу, – неуверенно возразил он, но было поздно: пряный запах похоти занозой вонзился в покорный под натиском тестостерона мозг, возбуждая цепь необратимых реакций.
– Ты бы хоть звонил, малыш, – ласково упрекнула бывшая учительница, – прежде чем прийти. Всякое может случиться. Я ведь женщина свободная, обязательств ни перед кем не имею. Самому ведь не понравится, если застанешь кого. Я ведь от тебя не таюсь, говорю как есть. Мне время от времени тоже необходима разрядка.
– Я не хотел… так вышло. Жена опять устроила революцию. Не может она без показательных выступлений.
– Не выдумывай. Ещё как хотел. Прилетел, глазюками сверкнул, набросился как коршун на перепелицу. Так мял всю ноченьку, думала – не выживу. Любый ты мой! Почему же ты так поздно родился. В целом мире нет тебя краше, нет сильнее и желаннее.
– Людмила Анатольевна, мне без того стыдно. Чувствую себя… а-а-а, да сами знаете, что я чувствую, словно опять двойку получил. Вы это… не ждите меня… больше не приду.
– И меньше тоже. Восемь лет этот бред слышу. Обо мне подумал! Поначалу расстраивалась, плакала, думала – ну всё, улетел мой дролечка, а я… одинокая, неприкаянная. Хоть в петлю лезь.
– Будет вам, Людмила Анатольевна. Вы женщина самодостаточная. Я для вас как пятая нога для кобеля.
– Очень я боялась, что не придёшь больше. Теперь привыкла. Никуда от меня не денешься. Я про тебя всё знаю. Вторник и пятница – день супружеского единства, если не накосячишь чего. Думаешь, не знаю, почему вчера вломился ко мне без предупреждения? Опять не дала.
– Не, ну почему… просто я…
– Просто ты – мужчина. А она… она мать твоих детей, хозяйка… и дурочка, по твоей, между прочим, инициативе. Больше в твоих проблемах никто не виноват.
Могут, правда, быть варианты. Большинство семейных пар – выживальщики, объединённые имуществом, детьми, немудрёными ритуалами и избытком сокровенных интимных  тайн. Это поначалу милым чудится дивная явь, загадочная и волнующая: плеск прибоя, журчание ручейка, потому, что проникают они в те миры, где не ступала нога постороннего, где чудеса на сверхскоростях полыхают в зарницах радуг и молний, где останавливается время и исчезает понятие “потом”.
Спустя годы вход в парк волшебных аттракционов закрывается на переучёт. Жизнь становится неторопливой, монотонной, и скучной. Хорошо, когда есть, кому в нужное русло процесс направить, а если нет – сам понимаешь, почему ты не дома, а здесь.
– Всё у меня нормально. Сам куда нужно чего надо направлю. Не надо меня больше учить. Поздно!
– С моей помощью, юноша, ты стал взрослым, с моей помощью. Любая сложная система время от времени даёт сбой. У оператора, разработчика или статиста глаз замыливается. Ошибок он не замечает. Для обнаружения и исправления недоразумений и небрежностей существуют корректоры, аудиторы, адвокаты, чудо моё в ангельских пёрышках.
Я для тебя – вот это всё, включая скорую интимную помощь, в одном так сказать красиво оформленном флаконе.
– Сказал же – больше не приду. Вы уволены, Людмила Анатольевна.
– Дослушай до конца, торопыга. Если у тебя есть амортизатор, обеспечивающий устойчивость функционирования системы, думаешь, жена не позаботилась внести в нестабильную конструкцию адаптирующие модификации?
– Вечно вы всё усложняете. Чтобы понять вашу мысль – переводчик нужен. Какие к чёрту модификации, чего адаптировать-то?
– Принципиальные, малыш, алгоритмы и процессы жизнедеятельности. В основном позитивной направленности. Например, вариатор, регулирующий пикантные напряжения тела, связанные с основным инстинктом. Для тугодумов – лю-бов-ник.
– Ха, глупости! Чтобы Светка – любовника… не смеши мои коленки. У неё постоянно голова болит, настроения нет, мешают дети, и вообще – она фри-гид-на, ещё до рождения устала от жизни, от меня в особенности.
– Именно так, Сергей Константинович, именно так! Причина всех женских проблем – недо… неудовлетворённость, короче, беспокойство по поводу эмоциональных и физиологических иллюзий.
И не смотри на меня так, словно стакан касторки выпил. Это – сермяжная правда. Могу со всей ответственностью заверить, что толстеют люди исключительно от голода, потому, что жратвы много, а того, что организму действительно необходимо, нет. Законы бытия неизменны. Любовь зависит от тех же регуляторов и приводов, что финансы.
– Но у тебя-то… никогда голова не болит.
– Откуда тебе знать, юноша! В реальности всё не так, как на самом деле. Постулат. Нашу с тобой сексуальную гармонию обеспечиваю, мальчик, исключительно я. Твоя роль в интимном процессе – шестнадцатая, если не двадцать пятая. Так-то! Я вдохновляю, направляю, дирижирую, ты – наслаждаешься готовой гармонией. Не обижайся, Серенький. Вместе мы – симфонический оркестр, по отдельности – никто и ничто. У вас со Светланой кто ведущий?
– Откуда мне знать. Трахаемся… и всё.
– Да, сексуальное образование отсутствует, напрочь. По моему предмету одни пятёрки были, а в жизни… лопух вы, молодой человек, классический неуч. Ладно, курс лекций по психологии и физиологии интимного поведения я тебе прочитаю. Почти даром.
Судя по интенсивности визитов и давлению в системе кровообращения, вы с супругой приближаетесь к точке невозврата.
В принципе, мне это на руку.
Тебе я всегда рада, детёныш, но ведь не возьмёшь меня замуж, не возьмёшь. Потому, беру на себя и дальше роль педагога наставника с основами практического применения полученных знаний.
Не утверждаю, что дама твоя налево прыгает, но факты – штука упрямая. Есть у неё кто-то… или что-то, увлечение, короче. Не уверена, что её увлечение само об этом догадывается. Женщины умеют любить глазами, ушами и неким виртуальным органом, называемым воображение.
– Узнаю – убью.
– Глупее не придумаешь. Женщины – существа приземлённые. Функциональная стабильность автономной ассоциации, то есть семьи, как экономической единицы, плюс неприкосновенная территория. Для нас эти факторы важнее примитивной физиологии.
Будешь меня слушать – сама на себя ошейник оденет, и кнут в руки даст. Кто хочет уйти – того не удержишь. Ласковее с ней, ласковее. Когда ты последний раз интересовался, что и как нравится ей… и как не нравится?
– Не знаю. Никогда, наверно. Молодые были – горели, потом потухли. Секс – т он и есть секс: сунул-вынул. Что не так-то?
– Всё не так. Ты, гляжу, Сергунок, видишь женщину как вагину с сиськами, которая тебе интересна только тем, что оюязана. Никакой тебе красоты, никакой этики и эстетики. Посмотри на меня. Не так, с любовью. Вот! Чувствуешь… вижу, уже лучше. Ладно, раздевайся, после репетиции договорим.
– На Светку хоть смотри, хоть не смотри, никакая, блин, любовная магия на неё не действует, – задыхаясь от наслаждения, продолжил диалог после очередного поединка Сергей, – фригидная она, бесчувственная.
– Давно с ней такая беда приключилась?
– Хрен поймёшь. Всегда так было.
– Так уж и всегда. После свадьбы почти год ко мне не ходил. Как Юлька родилась – ещё год. Чем ты занимался, болезный, всё это время, почему меня морозил?
Вы, мужики, тем паче семейные, с абонементом на безлимитное обслуживание, без секса, как без воздуха.
Объясняю на пальцах. В пятницу секс у вас был? Был. Во вторник Светка тебе не дала. Ты здесь. Вот тут, – Людмила Анатольевна постучала по рыжей щетине между ног, –  это… сундук с секретом, в нём – игла. Дала – не дала. Наркотрафик.
Но дозу, или на дозу, юноша, заработать нужно.
Про какую фригидность ты мне втираешь, родной? Напомнить, как вы неделями из постели не выбирались? Чем таким подруга твоя переболеть успела, что её от секса воротит!
Выход, юноша, всегда там же, где вход. Где у нас, у слабого пола, парадная дверь? Она что, прячет её, затыкает, камуфлирует?
Нет у твоей благоверной никаких сексуальных отклонений. Скорее у тебя проблемы.
– Бред какой-то. Причём здесь я. Да я любую бабу до оргазма могу довести. Хочешь – повторю?
– А не хочу. Надоел ты мне. И вообще… притворялась я, что ты мне люб, что половой гигант. Сам посмотри, куда твой солдатик спрятался… а-я-яй, испужался! Что это? С ним… неужели возраст, импотенция?
– Дура ты, Людка!
– Не фамильярничай. Для тебя – была и до гроба буду Людмила Анатольевна. На что спорим – за две недели в конченого импотента тебя превращу.
– Хвасталась редька, что с мёдом хороша… ясам по себе. Тьфу на тебя, зараза. Больно ты мне нужна. Баб кругом – пруд пруди. Любая даст.
– Неужели! А морковка не отвалится!
– Не боись, у меня опыт… и практика!
– А давай проверим. Пять тысяч ставлю. Не деревянных, зелёных рублей: наколдую – никогда больше не встанет. На меня в том числе.
Сергей психанул, вылетел из квартиры пулей, хлопнув дверью так, что с потолка извёстка посыпалась.
Через неделю заявился с поникшей головой, – ты чего, зараза, натворила со мной!
– Не ты, а вы. О чём поговорить желаете, юноша… не стоит! Я предупреждала.
Импотенция – родная сестра фригидности. Возьми в руки бабочку, с крылышек в момент экзотический бархат облетит, даже если очень-очень нежно её погладить. То же с потенцией. Влечение – как те крылышки: осторожности требует, но с функциональной и этической спецификой. Я не волшебница, не заклинатель, не маг. Сам ты себя, мил человек, кастрировал и стреножил. Страхом способность возбуждаться и чувствовать изувечил.
Одно могу сказать – состояние это болезненное, но не фатальное. В голове оно, в мыслях.
Я лишь показала тебе, отчего жена сначала до двух раз в неделю интимный паёк сократила, а теперь до одного.
Желание – продукт коллективного творчества. Хвастовство твоё, будто любую бабу до оргазма довести сумеешь – заблуждение. Чтобы партнёрша удовольствие получила, прежде её завести нужно. Сколько искренней теплоты отдашь, столько к тебе и вернётся. Постараешься – с прибытком. Ну что, малыш, дошло? Лечиться будем или как?
– Прости меня, Людмила Анатольевна, ради всего святого прости.
– За что, малыш? Если бы знал, как я тебя люблю. Не судьба нам быть вместе, не судьба. Светке твоей больше повезло. Ладно, я не в претензии. Она красивее, моложе, глаже… была. Скоро сравняемся. Время своё возьмёт. Ты никогда не задумывался, что дочка твоя, Юленька, когда родилась, в двадцать раз моложе тебя была. Теперь лишь в пять, через десять лет – меньше, чем в три будет.
Такая вот странная арифметика. Даже параллельные прямые в перспективе рано или поздно пересекутся. Может и мы с тобой – тоже. Не бери в голову, мечтаю так. Я старая – мне можно. Ого, что это у нас так браво топорщится? Помнишь, как мы с тобой в одной кровати первый раз оказались?
– Ещё бы. Тот ещё аттракцион был. Ни за что не решился бы, кабы не пунш, которым вы меня на выездной практике от простуды лечили.
– А как мне-то страшно было. Тебе восемнадцать, мне – двадцать восемь. Я педагог, ты – студент первокурсник. Открою великую тайну: ты у меня тоже первый был. Да что говорить – до сих пор первый. Вру я, что ходит ко мне кто-то. Я бы не подпустила.
Не представляешь, как я тебя к Светлане ревновала! Думала – головой тронусь.
Победила молодость. Но я терпеливая, могу ещё подождать. Только не теперь, не сейчас. Хорошее лекарство и мне не помешает.
Не, меня не обманешь – стоит, приветствует!