Мираж

- Я тебя люблю, - сказал я.
Альфия подскользнулась и упала на снег. Это было зимой семьдесят девятого года. Мы учились на втором курсе Художественного училища. Про своё объяснение с Альфиёй я легкомысленно рассказал однокурснику Попову, ещё не зная простую истину "что знают двое, знает и свинья". Попов был маловоспитанный остряк. Он часто мне говорил: "У тебя как у латыша, х... да душа",- и при этом злобно хохотал.

Когда я в очередной раз дождался Альфию около её общежития, она грубо спросила:
- Зачем пришёл?
Я стал что-то лепетать про чувство. Она злобно меня прервала:
- Я тебя не люблю.
В общем на этом можно было бы и закончить эту историю, если бы я не был в то время романтичным и упрямым. Альфия вертела мной как хотела. Она то кокетничала, то грубила. Чем больше я переживал, тем шире становилась её улыбка. Я надеялся на то, что после окончания училища мне станет легче без её слепящей красоты перед глазами. Она была похожа на Джульетту из фильма Дзефирелли и на актрису, игравшую в фильме "Десять негритят".

После окончания училища я устроился  работать оформителем в первую попавшуюся контору в Отрадном, в городке в ста километрах от Куйбышева. Там жили мой отец,  мачеха и брат. И опять меня потянуло к Альфие. Как-то после рабочего дня я приехал в Куйбышев, пришёл в её общежитие. Девчата сказали что Альфии нет. Когда я направился к вокзалу, навстречу шла Альфия с Липатовым, учившимся на четвёртом курсе нашего училища. Я хотел сделать вид, что в сумерках не заметил их, но девушка меня окликнула. У крыльца общежития мы поговорили об искусстве и разошлись.

На выставке Молодых художников Альфия выставила портрет Липатова, брови домиком. Наверно он так смотрел на неё влюблёнными глазами, когда она малевала его портрет. Я выставил пейзаж с церквушкой.

Поздней осенью я устроился в ДК "Металлург" в Куйбышеве и упрямо пошёл к Альфие. Она сказала, что у неё есть любимый. Я спросил:
- Липатов что ли?
- Какой Липатов? - ответила она вопросом на вопрос.

К Новому году в ДК надо было оформлять сцену. Мне на помощь прислали несколько художников из цехов завода. Среди них была Таня, довольно разговорчивая девушка. Она дала свой адрес, предложила прийти, мол живёт одна в двухкомнатной квартире, родители на Севере.

В моей душе происходила борьба. Ещё теплились мечты об Альфие, а плоть требовала своё. Мне было двадцать семь лет, пора было стать мужчиной. Через какое-то время я пришёл к Тане, но опоздал. Она познакомилась с парнем, отмотавшим срок. Таня сказала, что у неё снимает комнату студентка первого курса нашего училища, и если я приду к ней восьмого марта, то она нас познакомит.

Восьмого марта мы праздновали вчетвером. После нескольких рюмок Таня с другом тактично ушли куда-то. Мы выпили много вина, а дальше активно занялись сексом, в чём Валя была опытным бойцом, а я первооткрывателем. Всю весну я блаженствовал как мартовский кот. Валя напоминала Любовь Орлову чувашского разлива.

Был солнечный майский день восемьдесят второго года. В Художественном салоне отборочная комиссия выбирала картины для Всесоюзной выставки. Художники показывали свои творения, а члены выставкома их обсуждали. После этого зрелища на улице я встретил Альфию. Она работала в Художественном фонде. Я шёл в столовую, она увязалась за мной. Она ещё никогда не была со мной такой покладистой как в этот раз. Я тогда подумал:"Прав классик - чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей." Девушка сказала, что скоро уедет в Москву. У меня тоже были мысли поступать в Строгановку, но надо было после училища отработать три года, такие были советские законы. Но главное, что я снова попал под чары.

С Валей расстался как последний гад, а впрочем, я ей ничего не обещал. Она сильно не грустила, и стала встречаться с Горожанкиным, бывшим студентом нашего училища.

Через три года после окончания училища я приехал поступать в Строгановку, привёз кучу пейзажей, а член приёмной комиссии мне сказал, что нужны портреты, фигуры и натюрморты, и меня не допустили до экзаменов, а Липатова допустили. Я с ним и ещё несколько куйбышевских абитуриентов пили вино, курили, отмечали встречу в строгановской общаге. Вдруг в дыму, в пьяном угаре вижу, рядом сидит Альфия. Я предложил ей:
- Поговорим.
- Только недолго.
Был поздний вечер. Мы стояли у открытого окна в коридоре строгановской общаги. Мне ребята говорили, что Альфия несколько лет работала на стройке в Москве, и как окончившая подготовительный рабфак, стопроцентно могла поступить в Полиграфический институт. Я что-то лепетал о своих чувствах. Она говорила, что у меня нет стержня. Я обиженно и ревниво сказал, что больше не приеду. Хотя ребята мне говорили, что Липатов женился, моя ревность не уменьшилась, такого гусара штамп в паспорте вряд ли остановит.

На следующий день в комнате Липатова пили вино втроём: я, Липатов и Батухин. В дверь постучали. Открыли. Альфия стоит и говорит:
- Мне Липатова.
Батухин мне сказал:
- Не будем мешать.
И я с ним вышел из комнаты.

Через год я поступил в Строгановку. Липатов перешёл на второй курс. В общежитии он не жил. Работал дворником и жил в служебном помещении.

Лариса была похожа на героиню фильма "Жестокий романс", где играла её  тёзка. Плюс приплюснутый нос как у царя Павла и тяжёлый подбородок как у Джима Керри, но всё недостатки скрашивала свежесть девушки двадцати лет. Лариса училась со мной в одной группе. Я подумал:"Раз у меня с красивыми не получается, то может со своеобразной будет попроще". Не тут-то было. Она охотно ходила со мной в кино и была общительна со мной. Но когда попробовал её поцеловать, она поставила мне блок. На этом наши платонические игры закончились. На это ушёл весь первый курс.

Будучи студентом второго курса нашёл Полиграфический институт, нашёл ребят из группы Альфии. Они сказали, что Альфия в академическом отпуске.

Шли годы. Альфия раскладывала работы для их просмотра экзаменационной комиссией, когда я вошёл в аудиторию Полиграфического института.
- Ты откуда?
- Учусь в Строгановке. Приходи в гости в общагу.
- Нет, не приду.
- Ну ладно.

Заканчивался последний курс у меня и у Альфии. Я встретил её утром у Полиграфа. Опять нудил свою лирику. Бесполезно.

Всё. Получил диплом. Собираю вещи, буду работать дизайнером в секретном ящике ко Фрязево, неподалёку от Москвы. Ко мне в комнату заходит однокурсник Вовка Буассонад, предлагает купить две бутылки спирта недорого. Девяностый год, спиртное - дефицит. Взял. Выпили по паре рюмок. Захорошело. Вовка испарился.  Стучат в дверь. Стоит чудо в перьях женского пола. Такие часто шарахаются по комнатам иностранцев. Я пьяный, море по колено, нужен праздник.
- Выпить есть.
-  А дашь?
 Кувыркаемся двое суток. Она из Фрязево, вот это уже мне ни к чему. Ещё таких невест мне не хватало! Всё это подозрительно, как подстроено. Буоссанад москвич, ненавидит всех приезжих, живёт один со змеями.

Через несколько дней вызвали в милицию. Оказывается эта бабёнка воровала вещи в нашей общаге, и её поймали с поличными и дали срок.

Осень. Работаю. В адресном бюро узнал координаты новой общаги Альфии. Я же упрямый как осёл. Пришёл.
- Ещё раз придёшь - тебя Журбин побьёт!
Да много наших перекочевало из Куйбышева в Москву. Вернулся во Фрязево. Уволился. Всё! В деревню, в глушь, в Самару!

Прошло несколько лет. Работал на Часовом заводе, чертил эскизы циферблатов. Инфляция бешеная. Стал ездить за грампластинками в Москву и перепродавать их в Самаре. Надо было как-то выживать. Заехал как-то к Альфие, вахтёрша сказала. что она там больше не живёт.

Девяносто третий год. Осень. Выхожу из магазина "Мелодия" около метро "Октябрьская", затарился пластинками. На остановке стоит Альфия. Идёт мимо меня. Я опешил. Не могу слово вымолвить. И она молча проходит, не хочет узнавать. Закурил. С моей тяжеленной сумкой её не догнать. Иду в сторону метро. Вдруг она опять обгоняет меня, наверно в какой-то магазин заходила по дороге. А у меня язык присох к горлу. Не могу окликнуть. Плетусь за ней. Она в метро, я за ней. У неё жетон. а мне надо в очереди в кассу стоять.

Что ж. В феврале девяносто четвёртого приехал специально с ней поговорить. Узнал новый адрес. Купил вино, цветы. Нашёл трёхэтажный дом. Навстречу из подъезда. где она прописана, выносят гроб. В гробу тело старика. Зашёл в подъезд, стучу в дверь. Открывает молодая женщина.
- Альфия здесь живёт?
- Здесь, только её нет.
- Передайте цветы.
- Сам отдашь.
Часы тянутся медленно. Сижу на лестнице в подъезде. Февраль. Холодно. Уже отчаялся, пью вино, встал у окна. На лестничной клетке появляется парень с рыжей бородкой, в вечернем отражении окна он хорошо виден. Только в окне не видно откуда он вышел, то ли из той квартиры, из которой вынесли гроб и где лежат несколько еловых веток, то ли из той, где живёт Альфия. Парень зашёл обратно в квартиру.

Я положил цветы на коврик перед дверью Альфии. Надо уходить, скоро метро закроют. По лестнице поднимается Альфия. Повторяется старый текст о чувстве,
на что она отвечает:
- Уже двадцать лет.
- Восемнадцать.
Спускаюсь по лестнице, слышу:
- Цветы, это мне?
- Да.
- Прости пожалуйста.
- Пожалуйста.