Кэролин Форше. Полковник

Кэролин Форше (1950)-американская поэтесса, редактор и переводчик.



То, что вы услышали, правда.
Я была в его доме. Его жена
принесла поднос с кофе и сахаром.
Его дочь подпиливала ногти,
его сын ушёл куда-то на всю ночь.
Там были ежедневные газеты, домашние
собаки,
пистолет на подушке рядом с ним.
Над домом раскачивалась обнажённая
луна на своём чёрном шнуре.
По телевизору полицейское шоу
на английском.
Разбитые бутылки вмурованы в стены
вокруг дома,
чтобы содрать коленные чашечки
с человеческих ног или порезать руки
на кружева.
На окнах решётки, как в винных магазинах.
Нам подали ужин: каре ягнёнка, хорошее вино,
на столе колокольчик для вызова горничной.
Она принесла зелёные манго,  соль, 
разновидности хлеба.
Меня спросили, как мне понравилась страна.
Там была короткая реклама на испанском.
Его жена собрала всё со стола.
Шли разговоры о том, как стало трудно
управлять страной.
Попугай на терассе поздоровался с нами.
Полковник велел ему заткнуться
и встал со стола.
Мой друг сделал мне знак глазами: молчи.
Полковник принёс старый мешок для продуктов
и высыпал на стол груду человеческих ушей.
Они были похожи на половинки
сушёных персиков.
По другому назвать их было нельзя. 
Он взял одно, потряс им перед нашими лицами,
бросил его в стакан с водой и там оно ожило.
Устал я дурачиться, сказал он.
А что касается прав человека, то скажите
вашим людям, чтоб они пошли на хрен.
Он смахнул уши на пол и поднял бокал вина.
Что нибудь для вашей поэзии, нет?
спросил он.
Некоторые уши на полу уловили обрывок
его голоса, а другие уши на полу
были прижаты к земле.


The Colonel

What you have heard is true. I was in
his house. His wife
carried a tray of coffee and sugar. His
daughter filed her
nails, his son went out for the night.
There were daily papers,
pet dogs, a pistol on the cushion beside
him. The moon
swung bare on its black cord over the
house. On the television
was a cop show. It was in English.
Broken bottles were embedded
in the walls around the house
to scoop the kneecaps
from a man's legs or cut his hands to
lace. On the windows
there were gratings like those in liquor
stores. We had dinner,
rack of lamb, good wine, a gold bell
was on the table for
calling the maid. The maid brought
green mangoes, salt, a
type of bread. I was skeptical how I
enjoyed the country. There
was a brief commercial in Spanish. His
wife took everything
away. There was some talk then of how
difficult it had become
to govern. The parrot said hello on the
terrace. The colonel
told it to shut up, and pushed himself
from the table. My
friend said to me with his eyes: say
nothing. The colonel
returned with a sack used to bring
groceries home. He spilled
many human ears on the table. They
were like dried peach
halves. There is no other way to say
this. He took one of
them in his hands, shook it in our faces,
dropped it into a
water glass. It came alive there. I an
tired of fooling around
he said. As for the rights of anyone, tell
your people they
can go fuck themselves.  He swept the
ears to the floor with
his arms and held the last of his wine in
the air. Something
for your poetry, no? he said.Some of
the ears on the floor
caught this scrap of his voice. Some of
the ears on the floor
we're pressed to the ground.