Легенда о киндяковской Статуйке. 4 часть

 
Предыдущая, 3-я часть легенды, здесь:

http://stihi.ru/2023/07/23/1793


  Пропели с зорькой
  петухи.
  Лишь только утром
  ранним,
  придя будить, меня
  нашли.
  Но тело бездыханно.
  Рыдает мать. Отец
  седой,
  от горя почерневший,
  за грудь хватаяся
  рукой, присел,
  окаменевший...
  Допрос был учинён
  потом,
  с пристрастием,
  домашним.
  Моля Казанской и
  Христом
  казнилась дворня
  наша.
  Стряпуха новая,
  припав,
  к ногам своих хозяев,
  в пыли валяясь,
  изрекла:

 -«Вина на мне
    большая...
    На душу я грехи
    взяла
    по барской на то
    воле.
    Наущена я им была,
    виконтом-графом,
    боле,
    признаюсь честно,
    что всегда добром
    ему служила.
    Верна и преданна
    была.
    Крестом его просила
    уняться, барыню
    забыть.
    Покаяться и миром
    со всеми
    дружелюбно жить.
    Радушно и
    счастливо.
    Но барин зло нам
    обещал.
    Семейству, малым
    детям.
    Ослушаться мне
    страх мешал.
    Ведь я за них в
    ответе.
    Из мрачных, винных
    погребов
    кленовый жбанчик
    выдал.
    С букетом розовых
    цветов
    велел подать к обеду.

    Затем микстуру он
    припас.
    В вонючей склянке,
    грязной.
    Подлить то зелье
    приказал
    в её бокал алмазный.
    Надел паскудник,
    лицедей,
    заботливую маску.
    С напутствием лишь,
    «помни всё»,
    отправил восвояси...

    Теперь вы розгами
    меня, до смерти,
    засеките.
    Но только детушек
    моих, прошу я,
    пощадите.
    Они, как ангелы
    чисты.
    Цветочки полевые.
    Сиротами оставлю
    их.
    Тоска моя,
    погибель...»

  -«Посыльный с
     весточкой спешит
     до князя молодого.
     Дурные новости
     ярмом.
     Торопит он гнедого.
     Уж виден барский
     дом с холма.
     Богатую усадьбу.
     На встречу вышла
     вся семья.
     В прелестный
     палисадник.
     Узнав про страшную
     беду,
     князь стал темнее
     тучи.
     Покончить с графом
     порешил
     он в том бору
     дремучем.
     Весь вечер свой
     клинок точил,
     чтоб ночью
     поквитаться.
     Но граф его
     опередил.
     Сам с жизнью
     распрощался.
     Безумием был
     поражён.
     Отчаяньем и болью.
     Сожжённый
     похотью дотла,
     не справился с
     собою.
     Свинец в висок себе
     пустил.
     Там, на кустистой
     круче.
     Лишь только
     местный старожил
     помянет этот случай.
     В кленовой роще,
     средь ракит,
     есть камень
     мшелый, дикий.
     Под ним его и
     погребли.
     Сокрыты все улики.
   
     В безмерном горе
     пребывал
     жених мой,
     безутешный.
     Чредою месяцы
     текли.
     Казалось, жизнь
     неспешно
     влилась уж в
     прежнюю струю.
     Бежала
     безвозвратно.
     Свернула с кочек
     в колею.
     Нашёл мой князь
     отраду,
     когда постройкой
     занялся
     часовенки
     домашней.
     Благим намереньем
     урон
     был данным словом
     скрашен.
    
     Вот уж играет
     солнца блик
     багряными лучами
     на куполе часовни
     той.
     Не крест святой
     венчает
     укромный храм,
     что у реки
     возвысился на горке.
     Затейливой своей
     красой
     пленяет он любого,
     кому случилось
     побывать в местах
     тех, непорочных.
     Среди зелёных волн
     травы
     некошеных урочищ.
     Креститель Иоанн
     в плаще, в
     рассеянном сиянье,
     простёр с высот
     худую длань,
     таённость сберегая.
     В углах беседки
     странной той
     четыре барельефа.
     Как символ
     бренности людской.
     На все четыре света.
     Из урны
     треснувшей, вода
     в забвение сочится.
     Поддавшись натиску
     стихий,
     ладья на дно
     стремится.
     Изломан якорь
     корабля,
     там, на фронтоне
     дальнем.
     Здесь Йорик, скалясь
     на луну,
     глазницами зияет.
     Пол вымощен сырой
     плитой, чугунною,
     массивной.
     Останки тленные
     мои под ним почили
     с миром.
     Сверкают мрамором
     живым,
     белеющие стены.
     Спаситель с образа
     гласит:
     «Придите ко мне,
       бренны.
       И Аз утешу вы.»
     В киоте теплится
     огонь лампадки
     пред иконой.
     На окнах, узких,
     слюдяных,
     железные решётки.

     Дивились жители,
     подчас,
     диковинной
     причуде.
     Но волю так
     исполнил князь.
     За то корить не буду.
     Чужим сюда дороги
     нет.
     Лишь для
     осведомлённых.
     Молва людская
     разнесла,
     что князь мой был
     масоном.
     В масонской ложе
     состоял.
     То выдумка, иль
     правда.
     Теперь гадать не
     стану я.
     Никчёмная шарада.
     Селяне же строенье
     то,
     за чуждую фактуру,
    «дурною» славой
     облекли.
     Киндяковской
    «Статуйкой»
     теперь слывёт она
     окрест.
     По городу и весям.
     И стар и млад, кто
     носит крест,
     обходят это место.
     На том историю
     свою
     пора б уже
     закончить.
     Про горькую судьбу
     мою
     узнал ты этой
     ночью.
     К несчастью, не
     пришёл конец
     мытарствам в жизни
     вечной.
     Меня достойно
     погребли.
     И в платье
     подвенечном
     отправили в
     последний путь,
     в богатые хоромы.
     Не суженый теперь
     жених.
     Невестой стала
     божьей...


Заключительная, 5-я часть, здесь:

http://stihi.ru/2023/07/26/1224