Война и мир. гл. 2-2-3а

2-2-3а

Пьер не известил о приезде в столицу,
И сам не ходил никуда, ни к кому,
Он книгу читал, и должно же случиться,
Поверить в возможность любви самому.

И чистой любви меж людьми, самой братской,
Поддерживать и наставлять их на путь,
На путь добродетели, честный и ясный,
И в этом, масонства он видел всю суть.

Граф Ви;лларский вскоре с торжественным видом
Явился к затворнику в тот самый дом:
— Я прибыл к вам, граф, вопреки всем обидам,
На ваш одинокий отчаянный зов.

Я к вам с порученьем от нашего братства:
— Желаете вы ли пополнить наш стан,
Избавиться вам от житейского рабства,
Открыть для себя наш живительный кран?

А как у вас с богом, насчёт в него веры?
— Желаю, и бога уже признаю;
— Тогда мы спокойно сейчас примем меры,
Я вас приглашаю в карету свою.

Дорогой вопросы возникли у Пьера,
Вести себя как, что и как отвечать?
— Вас, Пьер, испытают на прочность всей веры,
Одну только правду в ответах давать!

Карета вкатилась в ворота масонства,
Где ложа масонского братства была,
Глаза завязали, не видеть чтоб солнца,
Пройти зону страха, она в нём жила.

Пройдя шагов десять, взяв Пьера за руку,
Он вновь указал на дальнейший весь ход:
— Вам с мужеством надо пройти здесь все муки,
Весь тот ритуал указал нам сам бог.

Когда вы услышите стук в эти двери,
Развяжите спешно себе вновь глаза,
Ежели вы твёрдо решили нам верить,
Достойно должны всё пройти до конца.

Оставшись один в позе вновь ожиданья,
Минуты казались часами ему,
Но, ради всего и в своё оправданье,
Стоял он и ждал, был готов ко всему.

Ему было страшно, но всё любопытно,
Узнать, как откроется новый весь путь,
Стоять до конца, а там — будет всё видно,
Уже с пути Пьеру назад не свернуть.

Раздался стук в дверь, и Пьер скинул повязку,
Всё в комнате было черно и темно,
Теперь, наконец, со всего снята маска,
Ему даже стало немного смешно.

На чёрном столе лежит только лишь книга,
Раскрыта была — Евангелье она,
Всё больше влезала в него вся интрига,
Та книга была там совсем не одна.

С другой стороны — большой и раскрытый,
Наполненный чем-то, как ящик лежал,
То гроб был с костями, скилет, весь открытый,
Он всем посвящённым всё на;поминал.

Он не удивился тому, что увидел,
Надеясь в жизнь новую как бы вступить,
Его ритуал весь ничуть не обидел,
Он твёрдо решил до конца всё испить.

«Бог, Смерть и любовь, и всё братство людское»,
Так думал и связывал с этим он путь,
В нём всё расцветало по жизни другое,
Какую-то радость хоть в жизни вернуть.

Вошедший служил в этом братстве, как ритор,
Так  звался в их братстве такой человек,
Готовил людей он, подобно арбитру,
К вступлению в братство, уже на весь век.

Одет, в прикрывающий грудь, белый фартук,
И — сверх ожерелье на шее висит,
Высокий и белый жабо, вроде — галстук,
Весь вид мясника и всем видом смердит.

— Зачем вы пришли сюда? — молвил вошедший,
Вы — тот, кто не верит в божественный свет,
Вы — в жизни разгульной, себя, как нашедший,
У нас, что хотите иметь от всех бед?

Добра ли, премудрости и просвещенья?
— Да, жизнь я намерен исправить свою,
Да, я… я… хочу для себя обновленья,
Теперь верю в бога, и вас я молю.

Надеюсь… путём руководства… и в помощь…
Которую здесь я от вас получу,
Мне встать на путь веры, изжить свою немощь,
Тем самым и жизнь свою я улучшу;.

— Какое понятие — о франкмасонстве?
— Я думаю — равенство, братство людей;
— Искали ли средств вы в своём беспокойстве,
В религии цели достичь поскорей?

—  Считал я религию несправедливой,
Не следовал я и учениям в ней,
Её считал вредной и нерадивой,
Я был атеистом всей жизни моей.

— Вы ищите истины, ей следовать в жизни,
Премудрости и добродетели в ней?
Но это всё будет до вашей аж тризны,
С религией — жизнью вы связаны всей.

Поскольку я понял, со всем вы согласны,
Теперь я открою вам главную цель,
К которой наш орден и все мы причастны,
И, как говорится, — вся наша «купель».

Всё то — сохраненье, преданье потомству
Важнейшего таинства древних веков,
Учить всех людей и приблизить знакомство,
Изгнать из сердец всех людей вероломство,
Избавить людей от всех вредных оков.