Таланту Л. Толстого. Лишённые разума

    Несмотря на то, что дипломаты ещё твердо верили в возможность мира
и усердно работали с этой целью день деньской,
несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру,
называя его Monsieur, mon frere * (* Государь, брат мой. )
и искренно уверяя, что он не желает войны
и что всегда будет любить и уважать его, -
 он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания,
имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку более всего. …
     Увидав на той стороне Немана казаков (les cosaques)
и расстилавшиеся степи (les steppes) без преград,
в середине которых была Moscou la ville sainte** (** Москва, священный град),
столица того, подобного Скифскому, государства,
куда ходил Александр Македонский, завоеватель влекущего его государства, -
Наполеон, неожиданно для всех
и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям,
приказал наступление,
и на другой день войска его стали переходить Неман,
надеясь победить - без тени сомнения.
   Для него было не ново убеждение
в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии,
одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. …
      Польский уланский полковник, красивый старый человек непростого рода,
раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта,
позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода.    
Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием,
чему не противилась и погода.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер со счастливым лицом
и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал:
«Виват!», скомандовал уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. 
    Было холодно и жутко на середине и на быстрине течения.
Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, некоторые лошади тонули,
люди тоже тонули,
остальные старались плыть - кто держась за гриву, кто на седле,
Они старались плыть вперёд на ту сторону,
несмотря на то, что за полверсты была переправа, видневшаяся еле-еле,
и гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека,
 сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали,
даже не поднявшего на них века. 
   Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу.
Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на том берегу.
   Но как только они вылезли в обшлёпнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье,
они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон,
и в ту минуту считали себя счастливыми, хотя там уже не стоял он.
     Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями — одно о том,
чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации
для ввоза в Россию,
и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого
найдены сведения о распоряжениях по французской армии, что тот хотел передать России, -
сделал третье распоряжение:
о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести
 (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Quos vult perdere — dementat***(*** Кого хочет погубить — лишит разума (лат.).) –
Лишённый разума польский полковник, как и Наполеон, был счастлив, что начал войну
и уже не думал головою.
III
  Русский император между тем более месяца уж жил в Вильне, делая смотры и маневры,
что были не часты близ Петербурга.
Ничто не было готово для войны, которой все ожидали
и для приготовления к которой император приехал из Петербурга.
   Общего плана действий не было. …
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне,
уставши ожидать её и ожидали её, готовые не вполне.
Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то,
чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
   В июне месяце одному из польских генерал-адъютантов государя пришла мысль
дать обед и бал государю от лица его генерал-адъютантов - для разнообразия.
Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. …
  Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии,
предложил свой загородный дом для этого праздника
и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете,
загородном доме графа Бенигсена, – всё ради праздника! -
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман
и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу;
Александр проводил вечер на даче Бенигсена — на бале,
даваемом генерал-адъютантами с довольными лицами.


 ______
Л.Н. Толстой. Война и мир. ТОМ ТРЕТИЙ,
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
II
    Несмотря на то, что дипломаты ещё твердо верили в возможность мира
и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur, mon frere * и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, —  он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. …
    Увидав на той стороне реки казаков (les cosaques) и расстилавшиеся степи (les steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte**, столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, — Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.  Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. …
   Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода.     Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват!» — и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. 
    Было холодно и жутко на середине и на быстрине течения. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. 
   Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
     Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями - одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, - сделал третье распоряжение о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Quos vult perdere — dementat***.
______
* Государь, брат мой.  
** Москва, священный город.
*** Кого хочет погубить — лишит разума (лат.).
III
Русский император между тем более месяца уж жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга.  Общего плана действий не было. …
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать её.  Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне. После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал-адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал-адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. …
Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника; и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете,
загородном доме графа Бенигсена. В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена — на бале, даваемом генерал-адъютантами.