Было время черешни. Приднестровье. Лето 1992 г

    ПРИДНЕСТРОВЬЕ 1992 ГОД

   Справляют свадьбы дерева,
   Священно солнце животворит,
   Роится тучная трава,
   Земля гудит и красногорит.
   
   Природе божьей не понять,
   Как человек за вешним садом
   Друг друга может распинать,
   И усмирять ракетным градом;
   На спинах пленных выгрызать
   Штыками звёзды кровяные,
   Или на бруствер выгонять,
   Где злее точки огневые.
   
   Ещё вчера кувшин вина
   Сосед с соседом выпивали,
   И пировали до темна,
   И на ночь дверь не запирали;
   Делили радость на двоих
   И в нищете не унывали,
   На чудодейство рук своих
   В земной юдоли уповали;
   Одним крестилися крестом,
   Входя в святое лоно храма.
   Равны народы пред Христом,
   Как дети Евы и Адама.
   
   Но кто сегодня соблазнил
   Земным мерцанием свободы,
   Столкнул, растлил и отравил
   Враждой библейскою народы?
   Кто господинит тут и там,
   Поправ Благую Весть Завета?
   Известный ваучерный Хам
   Либерастического цвета.
   Кремлёвский ловкий супостат,
   Хвалящий рыночные палки,
   Освирепевший демократ
   Из закопчённой коммуналки.   
   Всё рассчитал и всё учёл
   Лобастый Гарвардский учёный,
   И, как на лекции, прочёл:
   «Что перед будущем кручёный
   Экономический вулкан:
   Погромыхает и утихнет,
   Родства не помнящий Иван
   Перегорюет и привыкнет.
   Родится новый человек
   Цивилизованной породы,
   Боготворя алмазный век
   Американистой свободы».
 
   Справляют свадьбы дерева,
   Священно солнце животворит.
   Вращая власти жернова,
   Расею бес Уральский порет.
    
   
   ПОГИБШИМ ПОД БЕНДЕРАМИ КАЗАКАМ И
   ОПОЛЧЕНЦАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ / ИЮНЬ 1992 г./   
   
   Было время черешни. Созвездила небь.
   Мы с полуночи рыли окопы,
   Запивая «Кагором» причастия хлеб
   На глазах у шипящей Европы.
   И, сияя, искрилась небесная лепь.
   Мы вгрызалися в тверди святые,
   Несогбенная руская воля и крепь,
   Корневые, родные, живые.
   Паутиной раскинулась млечная сеть,
   Мы держались и спины не гнули.
   В тишину, в высоту – в поднебесную светь
   Рассыпались, трассируя, пули.
   
   Угасала и таяла звездная степь,
   Мы врастали в окопные тропы,
   И не знали, что завтра расплавится твердь,
   И могилами станут окопы.
   Мы не знали и рыли, и пили вино
   С деревенским посоленным хлебом,
   Поминая убитых вчера и давно,
   Всех восшедших на Руское небо.
   
   ПОСВЯЩАЕТСЯ ГАЛИНЕ СТЕПАНОВНЕ АНДРЕЕВОЙ.
          ЖЕНЩИНАМ ПРИДНЕСТРОВЬЯ

   Росия корчилася в смуте
   В Замоскворечье и Надыме,
   На перестроечном распутье
   Забыв о Рымнике и Крыме.   
   К ногам лихих образованцев
   Свалилась падшая свобода.
   Приспело время самозванцев
   И талмудических безродов.   
   Распада бездна поглотила
   Державы шаткие опоры
   И кровью руской замостила
   Неодолимые просторы.
   Их было триста, как спартанцев,
   Они легли на рельсов жилы,
   Когда ватаги молдаванцев
   Ломились в наши Фермопилы;
   Они легли, закрыв дороги,
   С неопалимым женским сердцем,
   И поднялись пивные ноги
   Мужчин, пиная иноземцев.   
   
   И мы, отвергнутые дети
   На Новоруском оконечье,
   Смогли «суворово» ответит
   Кремлю калашниковой речью.

             ***

   Холодной разорванной ватой
   На север плывут облака,
   Как будто взорвалась граната
   Полуночного сквозняка. 
   Да только меня не убило
   И ветром не унесло,
   Другого в куски изрубило,
   Листвой молодой занесло.   
   Укрыло сиреневым цветом,
   Омыло весенней слезой,
   Что очи его до рассвета
   Горят неземной бирюзой
   
   Холодной разорванной ватой
   Плывут и плывут облака,
   Не стало сегодня солдата,
   Товарища и земляка.

          

Представлены следующие полотна Евсея Моисеенко: «Комиссар», «Черешня», «Нас водила молодость».