Письмо Цезаря жене

Знаешь...
Знаешь, в этой проклятой Галлии
я вдруг заскучал по твоей талии,
бывало подтягиваю
коня
подпругу,
да вспоминаю
тебя,
супругу.
Здесь у нас без драки
не прошло и недельки:
галлы злы, как собаки,
а храбрейшие из них
были бельги.
Но я
привычно
не мялся, не юлил,
всё, как обычно —
пришёл,
увидел
и победил.
Теперь держу прямо спину,
двигаюсь по дороге
к Великому Риму.
Еду,
не спешу,
по сторонам смотрю,
читаю,
пишу,
диктую секретарю...
Время есть и я снова
перечитываю
сочинение
графа Толстого.
Там у него не про Галлию или Рим,
а в общем и целом
про войну и мир.
Разбираю букв
славянских
вязь,
в книжке есть Болконский —
варварский князь.
Как по мне,
рассуждает здраво —
главное, говорит,
в этом мире
слава.
Слава — вот всё,
что сердцу
мило,
ради неё,
говорит,
не пожалею ни отца,
ни сына.
Чтоб имя осталось,
пронзило века!
Да только оказалось,
что у князя
кишка
тонка.
А я клянусь —
в Риме собственной статуей обзаведусь
и с высоты
мраморного
своего
одиночества
стану принимать от толпы
божественные почести.
Верь,
жди,
не сожалей —
стоит отдать приказ
будет изгнан Помпей,
будет обманут
Красс!
Пойдут
ещё
по Риму
стоны,
взметнутся орлы
десятого легиона,
и преклонит колена
вся обширная
ойкумена.
Явлюсь в блеске и славе,
аве мне,
аве,
аве!
Так что жди —
скоро приеду,
поклонись от меня
соседу,
поцелуй за меня
дочку,
перешёл Рубикон,
Цезарь,
точка.