Мы сами выбираем жизни путь...

Как-то, гуляя по улицам, забрели они на какую-то безлюдную окраину города в районе Тверских-Ямских, звуковым фоном запомнился Пастернаку скрип ломовых извозчичьих телег.
Здесь Мандельштам прочёл ему....

                (Вот всего то и делов, и жив бы был, и оценен властью, дали бы квартиру в Лаврушинском и к Пастернаку бы в гости ходил, как к соседу)
 
***
Мы живем, на просторах великой страны,
Наши смелые речи всем народам слышны,
От калмыка степей, до кавказского горца
Всех нас греет Советское Солнце.

Мы заветам отцов, как и прежде верны
Наша память о павших у Кремлевской стены
Помним годы войны, городов пепелища
Нам священная память - и воздух и пища.

И нигде не найти таких стойких людей
До сих пор не бывало таких мудрых вождей
Нам привычны лишенья и беды,
Но Мы знаем лишь радость победы

В наших планах, делах помним Мы каждый раз,
Нашей партии честный завет и наказ
И великих свершений Один вдохновитель
Мудрый Сталин – заботливый друг и учитель…
***

                Раньше я про ОСЮ написал так...

***

Ах Ося, Я Тобой проникся,
Хотя не знаю почему,
Я вдруг с еврейским чувством свыкся,
Хотя ариец по всему…

И слов Твоих простые звуки
Во мне вдруг снова зазвучат
И мне Твои понятны муки,
Но не вернуть нам жизнь назад.

Зачем не слушал Пастернака ?,
Зачем доверился ему ?
Зачем пошел дорогой мрака ?
Зачем избрал себе тюрьму ?

Да, были времена глухие,
И битва хижин и дворцов
И слезы преданной России
Власть палачей и подлецов.

Ты в откровениях мгновенных
Не смог опасность рассмотреть,
Ты ОСЯ из числа блаженных,
А в наших землях это СМЕРТЬ…

У нас не жалуют пророков,
Не любят правду за глаза,
Ведь людям ближе путь пороков,
А не раскаянья слеза…

И где теперь Твоя могила ?
Куда нам положить цветы ?
Но в том и есть поэта сила,
Что слышен Он из пустоты.

И время справедливость дарит
Потомки все благое чтут
Глядишь и памятник поставят
И все забытое вернут.

И в Старосадском переулке
Стою я у Твоих дверей
И мысли тяжки, мысли гулки,
Что жил когда то здесь еврей…

«Что, Александр Герцевич,
На улице темно ?
Брось, Александр Сердцевич, —
Чего там ? Все равно !»
***