Сапожки

Бежит: коричневые сапожки по ступенькам из метро. А он уже стоит: тоже коричневые, только ботинки. С достоинством – глаза чуть сощурил – вглядывается в лица. Увидела сразу – подкосили мгновенно эти глаза: сапожки замедлили шаг.
– Привет.
– Привет, – ненужный, по привычке, поцелуй: больно стукнулись скулами. И жадно, но как будто равнодушно, наскоро охватили друг друга глазами.
– Сядем на скамейку? Достану всё, – скинула с одного плеча рюкзак.
– Вон, – заметил свободную.
Сели. Сразу стала выуживать из рюкзака книги – по одной.
Знакомым критичным прищуром глаза внимательно, озабоченно ощупывают каждую возвращённую книгу, почти каждую пальцы открывают, пролистывают:
– Все прочла?
– Да. По этой писать пыталась. Хотела попробовать его стилем. Замахнулась, конечно… Ну, так, для себя.
– Получилось? – Не просит почитать.
– Да, непонятно. Но вроде, что-то в этом есть.
– Молодец, чего. Учишься. Пробуешь. Время даром не теряешь, – сухо, но искренне, тепло поддержал.
Заелозили коричневые сапожки – улыбнулась:
– Ну, да…
Книги просмотрены и переложены в его рюкзак. Рюкзак с трудом застёгивается. Стала помогать. Что-то переложили, поменяли местами – всё у них слаженно: не договариваясь, он держит, она стягивает молнии – с одной стороны, потом с другой. Застегнули. Заминка. Смотрят: она – на его только что застёгнутый рюкзак, он – сквозь дом на другой стороне площади.
Смотрят внимательно – каждый на своё. Сверлят глазами. А потом одновременно:
– Ну, чего…
– А ты…? – Замялись. Умолкли тоже одновременно.
– Говори, говори, что хотел, – нашлась не сразу.
– Да чего? Просто спросить хотел, чего нового у тебя? Как Оля там? Приезжает к вам?
– По учёбе раз в неделю бывает. Да нового чего. Ничего, вроде. Недавно мы у них были.
– Надя так подросла, фотографии в интернете видел у мамы.
– Аа… Она всё выкладывает там… Да, Наденька очень выросла! Такая смешная. Спрашивала у меня недавно: «А где Володя?». А я ей говорю: «дома». А она мне: «А почему он с тобой не приехал? А вы вместе живёте?» Говорю: «Вместе-вместе, а не приехал, потому что работает…» – сжалась, но сдержалась – не заплакала, улыбнулась даже криво. Взял в ответ её руку и сжал, промолчав.
– Ну, пойду. – собралась с силами.
– Да пойдём, я тоже в метро.

Запрыгнули в захлопывающиеся двери вагона, стоят.
– Сапожки новые? – Их заметили, и они показались во всей красе – один задрал нос.
– Мама подарила.
– Красивые. И куртка тоже.
– Да куртка тысячу рублей всего стоит, – обрадовалась, залепетала не про то.
– И вообще хорошо выглядишь во всём этом. Стильно очень, – продолжал одаривать доброй, внимательной щедростью.
– Спасибо, – засияла, засмущалась, не знает, что сказать, чтобы собраться, и нашлась – наткнулась глазами на шапку в его кармане:
– А ты шапку только эту носишь? Одну из пяти? А выбирали-то, выбирали! – посмеялись оба.
Следующая станция нужная. Умолкли оба. А потом она:
– Спасибо, что книги разрешил задержать.
– Ну, что ты такое говоришь?.. За что тут спасибо, – снова замолчал.
Уже мелькает станция.
– Рад был тебя увидеть. – Коричневые ботинки переступили ногами в них с одной на другую.
– Я тоже, – и потянулась к лицу – не по привычке, а от того, что потянуло сильно её к этому лицу. Поцеловала куда-то, почти в ухо, крепко. И он тоже – горячей щекой сначала прижался, а потом губами – тоже куда-то, то ли в щёку, то ли в ухо: крепко, тепло! За руку друг дружку ниже локтя схватили крепко, сжали – глаза друг друга напоследок запоминают, только их и видно, ничего больше вокруг.

И побежала из вагона. Выбежала. Стремительно шагают сапожки, а голова всё время оборачивается: рот улыбается, рука машет, по привычке, много раз до тех пор, пока не исчезнет из виду тот, кому машет. А он отвечает. Радостно так, улыбается, тоже весело в ответ машет. Тоже по привычке, само собой. А потом замелькал вагон, замелькал – и не стала больше оборачиваться. Застучали сапожки по ступенькам – вверх, вперёд, на пересадку.