Война и мир. гл. 2-2-2а

2-2-2а

— Безухова видеть имею честь, графа,
Я слышал про вас, — так промолвил сосед:
— Несчастье, постигшее вас в виде «штрафа»,
Вам в душу набросило так много бед.

Весьма сожалею о том, вы простите;
Пьер весь покраснел, улыбаясь ему;
— Не из любопытства сказал я, учтите,
Причина в том есть и вот почему.

Помочь я желал бы вам в вашем несчастье;
— Я вам благодарен, — в ответ молвил Пьер;
— И всё наше братство — по этой вот части,
Кто нам доверяет к принятию мер.

— Я так очень рад познакомиться с вами, —
Заметил  Пьер перстень, особый в нём вид,
Адама глава в нём красуется в раме,
Масонства тот знак о себе говорит.

— Позвольте спросить вас, мне всё любопытно,
Что это за общество, вы что — масон?
— Да, мой государь, мне нисколько не стыдно, —
Хранил он в беседе отеческий тон.

— Боюсь я, колеблюсь меж разных понятий
О всём мироздании, вашим — моим,
О всём его, мира, другим восприятьем,
И я не могу согласиться с другим.

— Известен мне ваш, дорогой, образ мыслей,
Но он, к сожаленью, — у многих людей,
Они, эти мысли, на всех нас повисли,
Они — плод невежества, гордости всей.

Ваш образ всех мыслей — всегда заблужденье;
— Но я могу то же сказать и про вас;
— Я к мненью другому — всегда с уваженьем,
Но вот что сказать должен вам в этот раз.

Не смею сказать я, что истину знаю,
Её утверждать не могу никогда,
Не может один достичь в истине рая,
И в этом вся наша людская беда.

И только с участием всех поколений,
С тех древних времён создаётся тот храм,
Жилищем великого бога, всех мнений,
Где гасится весь человеческий нрав.

— Я должен сказать вам, не верю я в бога, —
В ответ с сожалением вымолвил Пьер,
— Неверие ваше, — сказал масон строго:
— Для всех остальных есть отвратный пример.

И дальше вся речь его — только упрёки:
— Несчастны вы, Пьер, бог лишь вам незнаком,
Лишь бог льёт нам в душу живительны соки,
И он нам спускает с небес свой закон.

И мы должны жить, лишь его признавая,
Познать его трудно — терпенье нужно,
Молиться, просить, но его уважая,
И верить в него, что для жизни важно.

Но в непониманье и есть наша слабость,
И в том состоит всё величье его;
И Пьер всей душой желал верить на радость,
Спокойную жизнь иметь прежде всего.   

— Я не понимаю, как ум человека
Не может постигнуть, что знает ваш бог;
— Не каждый из нас до скончания века
Понять и принять его в жизни бы смог.

Вся высшая мудрость не только есть разум,
Она — мирозданье, и в нём — человек,
Вместить в него всё, нужно сделать в нём базу,
Очистить сознанье нам в жизни, на век.

Но прежде, чем знать, нужно верить, меняться,
Заложен в душе нашей весь божий свет,
Он совестью в нас так привык проявляться,
И он хранит нас от возможных всех бед.

Спроси у себя, ты доволен собою,
Чего ты достиг, обладая умом,
Доволен ли данной тебе той судьбою,
И что ты улучшил у жизни потом?

Ты молод, богат, умён, образован,
Так что же ты сделал из всех этих благ?
От всех этих благ ты, по-моему, сломан,
И ум оказался тебе в жизни враг.

— Я жизнь свою просто сейчас ненавижу, —
Едва лишь смог вымолвить Пьер на ответ;
— Я не сомневаюсь, я это всё вижу,
Даю, друг любезный, в ответ мой совет.

— Так ты измени и очисти от грязи,
Со временем мудрость и сможешь узнать,
Она вся протекала в сплошной неприязни,
И вы ничего не смогли людям дать.

Как жизнь проводили вы? В оргиях буйных,
Богатство свалилось на вас, как с небес,
А думали вы о других жизнях трудных,
Вам разум затмила и гордость, и спесь,

Избрали ли вы своё место для службы,
Где вы приносили бы пользу всем нам?
Вы в праздности жили, не ведая дружбы,
Потом вы женились, с грехом пополам.

Вы не помогли ей с ней в жизни совместной,
А ввергли в пучину несчастья и лжи,
Хотя не найти жену боле прелестной,
Вы с ней оказались настолько чужи.

Но вас оскорбили, его вы убили,
И вы говорите — неведом вам бог,
Вот так вы, неведая жизни, и жили,
Отсюда такой вашей жизни итог.

Пьер прямо смотрел в это мёртвое тело,
Губами беззвучно лопоча слегка,
Масон знал всю правду, вник в жизнь его смело,
И как бы смотрел на него свысока.

Хотел Пьер сознаться, что так всё и было,
Да, мерзкая, праздная жизнь протекла,
Но он промолчал, в душе всё застыло,
Пока тот устал и закрыл он глаза.

Пьер встал, возбуждённый таким обвиненьем:
«Но я не хотел этой жизни себе,
Неужто всё это его оскорбленье,
И он не поможет ничем уже мне»?

— Я вам благодарен, я с вами согласен,
Всегда всей душой я хотел быть другим,
Меня вынуждали, был часто не властен,
Себя защищал и не мог стать иным.

Ни в ком никогда не искал я поддержки,
Никто не пытался мне в чём-то помочь,
Свои все невзгоды и все те издержки,
Я сам устранял, от себя гнал их прочь.

Я сам виноват во всём, мне помогите,
А как дальше жить, научите меня,
В моё положенье вы просто войдите,
Отныне, быть может, и буду… я…

— Вся помощь даётся нам только от бога,
Но знайте, от вас весь зависит успех,
У нас дисциплина довольно так строга,
Мы не позволяем всем вольных потех.

Приехав в столицу, вот эту записку,
(За нею придёт наш доверенный граф),
Должны вы пройти, всё же, некую «чистку»,
Считайте её, как за прошлое — штраф.

Приехав в столицу, всё первое время,
Вы не предавайтесь весельям, пирам,
Живите спокойно, не «лазайте в стремя»,
И дайте отбой прежним буйным годам.

Позвольте откланяться, рад я знакомству,
Потом — вам счастливого дальше пути,
Меня вы простите за то вероломство,
Что я в вашу жизнь соизволил войти.

Пьер долго бродил по «просторам лачуги»,
Он всё вспоминал весь свой жизненный путь,
Все встречи с друзьями и факты разлуки,
Женитьбы, разлада, семейные муки,
И понял — ему есть о чём помянуть.

Уже не осталось всех прежних сомнений,
Он твёрдо поверил в то братство людей,
Он путь добродетели твёрдых решений,
И путь свой в масонство ему стал видней.