Без тебя, без тебя, без тебя

Я останусь слезою на мокром стекле,
Если сдавит виски в ожидании вздоха…
Это я наконец осознала, что мне
Без тебя и с тобой – одинаково плохо…
Жюли Вёрс
Мама Эрики была натурой сентиментальной, чувствительной и романтичной, хотя жизнь совсем не баловала её. Муж – человек циничный, скупой и грубый, болезненно ревновал к каждому столбу, требовал тотального подчинения. Однако со стороны женщина выглядела вполне счастливой.
Она создавала сказки в любой ситуации, заселяла их выдуманными персонажами, декорациями и событиями, в которых жила, не обращая внимания на незавидные будничные реалии. Приблизительно в том же ключе Азалия Леонтьевна воспитала и любимую девочку, пробуждая в ней склонность к творческим фантазиям и романтическим выдумкам.
Читала Эрика много: в детстве сказки, позже любовные и приключенческие романы. Её любимым занятием были прогулки в сумерках, когда загораются звёзды, и ещё цветные романтические грёзы с закрытыми глазами в плотно зашторенной комнате с выключенным светом.
Девушка умела создавать в мечтах яркие объёмные миры с выдуманными друзьями, преданными подругами и конечно с выдуманными персонажами любимых, образ которых менялся с возрастом.
Оскар в её жизни появился внезапно, но не случайно, как считала Эрика: она не верила в совпадения.
Юноша влился в школьный коллектив в выпускном классе, почти в середине учебного года, и был именно таким, какого она намечтала в воображаемых приключениях, разве что одет несколько иначе, более небрежно, но ведь это совсем не важно.
Эрика опознала суженого развитым за годы скитаний по иллюзорным мирам внутренним чутьём моментально.
Как же давно она любила этого удивительного человечка: наверно всегда.
Улыбка, жесты, взгляд, голос – всё было родное, до боли знакомое. Сигналов и индикаторов, свидетельствующих о том, что юноша создан провидением исключительно для неё в поведении Оскара так много, что невозможно было поверить в иное предназначение их встречи.
Чем больше Эрика наблюдала за новым одноклассником, тем сильнее убеждалась в некой таинственной связи, в духовном и физическом родстве, в симпатии.
Он был воплощённым  идеалом, практически совершенством.
В мечтах девушка вела бесконечные диалоги с новым другом, задавала ему тысячи вопросов и получала на них ответы. С ним же прогуливалась по тенистым набережным, залитым яркими закатными красками, по расцвеченным огнями сумеречным аллеям городского парка, по солнечным полянам и склонам живописных холмов.
Конечно же всё это происходило в фантазиях.
Виртуальный Оскар держал девушку под руку, с вожделением и любовью глядя на Эрику.
Она с наслаждением вдыхала его терпкий запах, слушала биение неравнодушного сердца и сбивчивого от волнения дыхания.
Так девушка представляла себе совместные прогулки. Ей нечего было стыдиться. Ведь она по-настоящему влюблена.
В эти часы и минуты они были так близки, практически одно целое.
Единственное, в чём Эрика никак не могла себе признаться, что с замиранием сердца ждёт ответной активности от реального Оскара, который ни сном, ни духом не ведал о её романтических фантазиях, разве что иногда чувствовал проницательно заинтересованный взгляд, к которому относился равнодушно.
Оскар не был избалован близостью с девочками, не был знаком с азбукой обольщения и флирта, к тому же понятия не имел о том, почему, зачем и как нужно отвечать на интимные сигналы.
Девушке казалось, что только слепой может не заметить, как она старается привлечь его внимание к своей персоне, как из кожи вон лезет, посылая на чувствительные антенны его сенсоров секретные сообщения и любовные шифровки, прочитать которые обязан каждый уважающий себя персонаж из мира сказочных грёз.
Эрика страдала, изводя себя трансформацией желаний в сновидения и мечты. Она была влюблена и в то же время злилась на несообразительность Оскара, на его духовную и физиологическую слепоту.
События в обители грёз развивались куда быстрее и романтичнее, чем на самом деле.
Спустя месяц Эрика не могла уже скрывать свои пламенные чувства.
Девушка была слишком откровенна в проявлении симпатии или юноша наконец поймал эфирные флюиды чувственного любовного нектара, щедро источаемого всем её существом – неважно. Сначала между ними проскочила слабая озорная искорка, затем молодые люди обменялись сигналами обоюдного интереса, после чего события понеслись вскачь.
Мир вокруг них стремительно вертелся, как кабинки качелей и каруселей в парке аттракционов. Молодые люди не успели пристегнуться, прежде чем испытали последовательно и переменно череду гравитационных перегрузок романтического характера.
Их незрелые чувства испытывали на прочность ускорения и круговые вращения вокруг незакреплённой оси эмоционального всплеска во взаимоисключающих направлениях.
Виражи, петли, головокружительные подъёмы и спуски, непредсказуемые повороты трогательно нежных сюжетов, как обычных симпатий, так и влюблённостей, свободные падения в провалы пустячных подозрений и горестных обид, сопоставимые по ощущениям с полётами в реактивном самолёте с вышедшим из строя пультом управления.
Они не понимали и не желали знать, где верх, где низ, когда и куда необходимо приземляться, сколько времени будет длиться полёт на сверхвысоких скоростях,  останутся ли пассажиры после всего этого живыми.
Друзьям было настолько хорошо и интересно, что прелесть новых ощущений не могли испортить никакие отрицательные эмоции.
Мозг старательно отметал негатив, превращая события в яркий мультсериал без конца и начала.
Полёт над бескрайними просторами романтических вселенных безостановочно длился чуть больше  года. За это время в полуобморочном состоянии влюблённые окончили школу, успешно провалили экзамены в институты, устроились работать с незатейливым расчётом всегда и везде быть вместе.
Им не было дела до мнения родителей, до шепотков и сплетен. Сознание фильтровало информацию, оставляя для моделирования поведения и планов на будущую жизнь исключительно спектр радужных иллюзий.
Сколько раз молодые люди прокручивали в мечтах как рука об руку идут по жизни, как создают и реализуют долгосрочные перспективные цели, как насыщают значимыми событиями жизнь, наполненную до краёв исключительно любовью.
Тем не менее, долгожданное признание застало Эрику врасплох, оказалось шокирующим, оглушительно неожиданным для обоих.
В пылком публичном акте предложения руки наверно не было необходимости: перспектива стать семьёй была неотвратимой как приход весны, как  наступление дня, как закаты и рассветы. Ведь они родились друг для друга и уже знали об этом.
Оскар был в этом уверен.
Однако что-то пошло не так, как обычно бывает в сказках со счастливым концом. То ли интонация признания была выбрана неправильно, то ли ситуация неподходящая, то ли сказаны главные слова не так и не в то время.
Импульс энергии любви, направленный на взлёт, по неведомой причине включил функцию падения.
Такой перегрузки Эрика и Оскар ещё никогда не испытывали. Реакцией на коленопреклонённую речь любимого была безобразная истерика с водопадом слёз и выброшенное в тёмную стремнину полноводной реки обручальное колечко с малюсеньким изумрудом, купленное любимым в кредит.
Происходящее в ту драматическую минуту не было похоже на счастливое единение двух любящих сердец.
– Как же это было давно, – думала Эрика спустя пару месяцев после скандального расставания, – будто и не со мной. Почему я не могу с уверенностью сказать, что любовь была на самом деле? Что меня насторожило, что испугало? Наверно я сама неправильная.
Она не поняла, что тогда произошло. Была яркая вспышка в голове, вызвавшая внезапную боль. Всего несколько секунд неприятного состояния, которое перечеркнуло, обнулило безвозвратно трогательную историю любви.
Окружающий пейзаж, Оскар, она сама – всё тогда поплыло перед глазами, растекалось безобразными потёками, дрожало, изгибалось, скручивалось.
От чересчур яркого видения и состояния непонятной беспомощности хотелось немедленно избавиться.
Взрыв неожиданно нахлынувшей неприязни заставил поступить нелогично, но после грубого отказа немедленно наступило облегчение.
Думать, анализировать, что стало причиной странного импульса – не было ни желания, ни сил.
Потом, после безобразного, на удивление импульсивного поступка девушка тысячи раз прокручивала в уме тот день по минутам и секундам, когда эмоции основательно улеглись.
И предыдущий день тоже, и месяц до него, и момент первого сближения. Тщательно восстанавливала в памяти нюансы диалогов, детали поведения Оскара, жесты, взгляды.
Нет, ничего такого, что могло фатально разрушить отношения, Эрика не обнаружила. Она с ностальгией, с сентиментальной грустью вспоминала вехи любви, превращая мельчайшие детали встреч и сюжеты свиданий в сказочные фантомные спектакли, которые день ото дня обрастали новыми пикантными событиями.
И искренним сожалением о случившемся.
О реальном женихе Эрика не вспоминала. Теперь она знала точно, что не хочет с ним жить, чувствовала интуитивно – истерика и отказ стать женой Оскара не были случайным сумасбродством. Причина была, но скрытая, обнаружить которую по какой-то причине пока невозможно.
Оскар несколько раз пытался встретиться, выяснить отношения: плакал, стоял на коленях, извинялся.
Интересно, за что?
Эрика не могла, не хотела его видеть, хотя для возобновления отношений была весьма веская причина – беременность, которую девушка тщательно скрывала от всех, в том числе от него и от мамы.
Иногда она подолгу держала в руках телефон, порываясь набрать заветный номер, смаковала, с нежностью и грустью произнося про себя имя любимого.
Он был так нужен Эрике, так нужен, тем более теперь, когда необходимо было принять судьбоносное решение: быть или не быть малышу, к существованию которого почти привыкла, с кем уже вела долгие беседы.
На аборт Эрика так и не решилась.
В один из дней она собрала сумку с вещами и уехала: без плана, без определённой цели, подальше от тех, кто мог поколебать решимость стать мамой.
Оставила родителям записку, попросила у них прощения и исчезла. Растворилась на необъятных просторах страны на долгие три года, по истечении которых приехала повидаться с родителями.
С Эрикой был муж, самый обыкновенный – совсем не из сказки, но любящий и верный. И две девочки погодки: старшей два с половиной года, младшей полтора.
А Оскар… у него тоже росли два прекрасных малыша. Точнее, росли плоды любви у их мам.
Старшему сыну было два с половиной года. Даже двоечнику совсем несложно подсчитать дату зачатия этого ребёнка.
В графе “отец” у того и у другого мальчугана стояли прочерки.
Оскар был холост. Свободу от обязательств он считал высшей ценностью жизни.