Белорусский мальчик

Постоянное желание распространять знания и опыт сдерживалось тем, что я никак не мог решить одну научную задачу.  В солидном журнале я прочитал,  что этой же проблемой заинтересовались два знакомых мне белорусских учёных.  Мы договорились,  что я приеду в Минск и мы "обкашляем" эту проблему. 
     Я хотел полюбоваться природой Белоруссии и решил ехать в  Минск поездом. Мне посоветовали взять билеты на некий "пятьсот-веселый " пассажирский поезд,  в котором были только общие и плацкартные вагоны. Он следовал в дневное время и останавливался у "каждого столба". Это меня устраивало. 
      Первые неизгладимые впечатления я получил от внешнего вида вагона. Всё было покрашено в темно-коричневый цвет, окна плотно не закрывались,  везде пыль и грязь,  в туалет заходить было опасно.  Мне пришли мысли, что его сделали в 1937 году для специальных целей.
      Я ехал один, смотрел в окно и временами читал журнал.  На каком-то полустанке в купе зашла семья - папа, мама и мальчик дошкольного возраста.  Родители были одеты практически одинаково в хлопчатобумажные серые пиджаки. Они поздоровались и сели. Оба родителя положили руки параллельно на колени. Я обратил внимание на натруженные руки , толстые и мозолистые пальцы.  Я подумал,  что вот на таких людях и держится сельское хозяйство республики. Вот поэтому здесь больше всего скота на душу населения и самые качественные молочные продукты.  Я слышал,  что из 1 кг белорусского сливочного масла в соседних республиках делают 3 кг бутербродного. 
     Родители сидели молча и безотрывно смотрели выше моей головы на темно-коричневую полку. А мальчик,  сидя на грязном полу, беспрерывно играл со своей маленькой инерционной машинкой. Жик-жик-жжжж,  жик-жик-жжжж. Я не мог любоваться природой и тем более читать журнал.  Пришла мысль на несколько минут прервать это жужжание, и я с широкой улыбкой сказал:
- Мальчик,  дай, пожалуйста,  посмотреть твою машинку. 
    Мальчик очень серьёзно посмотрел на меня. Я так подумал,  что он анализировал мою улыбку и оценивал риски. Зелёная сопля висела на его губе.  Он подозрительно сузил глаза,  резко втянул всё в ноздрю,  и сказал:
- Х@й табе,  а не машинку!
     Мать дала ему подзатыльник и сказала:
- Як табе не сорамна! Больш ты нихто!
      Отец практически не среагировал. Он только вытер свой нос тыльной стороной ладони и продолжал смотреть на верхнюю полку. Мне показалось,  что мальчик это произнёс не впервые.  Я вышел в тамбур,  курил и анализировал вышесказанное.  Возможно,  что мальчик мне сказал бы то же самое,  если бы я попросил у него конфетку.  Как мне пояснили специалисты по изучению мата, что даже в далекие времена, ещё до татаро-монгольского ига, это высказывание означало "категорический отказ с одновременным оскорблением просящего ".
    Командировка прошла успешно.  Я доложил коллегам о путях решения упомянутой задачи и рассказал о встрече с белорусским мальчиком.  Этот рассказ почему-то быстро распространился и долго циркулировал в окружающем пространстве.
      Однажды я попросил начальника лаборатории выписать два прибора для эксперимента.  Когда начлаб вернулся,  то доложил мне :
- Завскладом сказал мне примерно то, что Вам белорусский мальчик.  Эти приборы предназначены только для ремонта боевой техники. 
     Ещё пример.   Я пришёл к начальнику и попросился на среду в отгул за праздничный наряд. Причина была в том,  что охота разрешалась по субботам, воскресеньям и средам, но начальникам знать об этом не обязательно.
    Шеф раскрыл широко глаза и сказал:
- Какой отгул!!! Завтра приезжает комиссия по проверке научной работы. Вот что бы по этому поводу сказал белорусский мальчик , а?!
      Охота в среду накрылась.  А вот высказывание белорусского мальчика до сих пор широко употребляется даже в интеллигентных кругах, если уместен категорический отказ.