Диалоги Мани и Фени. 3

НОВАЯ ВСТРЕЧА
(На зиму Маня и Феня уезжали в город - одна к дочери, другая к племяннице. Феня выбежала встретить подругу после долгой разлуки)

Ф. - Здравствуй, Маня! Что-то ныне
долго не являлась ты.
У меня цветут уж дыни,
огурцы, да вон цветы,
всюду лезут самосевом,
вишь ты, полный огород.
Гляй-ка, ягоды все вот
так и просятся прям в рот…
А тебя не видно было
с прошлой осени, считай…
Что молчишь, али застыла?
Поскорей заходь давай.
ноне дождик, видно, будет –
знать, надумал обложной:
ишь, темно, и ветер студит…
Да и пусть. Давно должно б
всё полить… Он обещался:
кажный день, чуть-чуть, неспешно
пыль прибьёт, и - ни гу-гу…
Заходи, разоблачайся –
С пенжаком, дай, помогу,
на крючок его повешу…

М. - Полно-к, брошу тут - в углу.
Здравствуй, Фенюшка! Ты, мать,
разбахорилась на диво:
Слова не даёшь сказать…

Ф. - Маня, с радости прилива
раскалякалась так, знать…
Я чайку пойду поставлю.

М. - Ой, погодь-ка ты, подруга,
Есть чего другого дать -
я со встречею проставлюсь,
для сугрева – благодать!
Я чай, не сопьёмся с круга.

(Ставит на стол четверок наливки)

Ф. – Не ждала я. Поутру
пирогов бы напекла.
В рот – дыра: конечно, вру.
Вру - всегда тебя ждала.
Щас на стол я соберу.
 
(Вышла в огород, набрала лука козушками, по горсточке ягод крыжовника, смородины, малины. Маня в это время нарезала хлебушек, куски полила подсолнечным маслом, посолила, как любила в детстве - вот и всё нехитрое угощенье).

М. – Не догадлива я, Фень,
голова - трухлявый пень,
четверок-то прихватила,
а закуску взять забыла.
Ну, и ладно, посидим,
друг на дружку поглядим.
Может, вспомним что, споём,
как бывалыча, вдвоём:
«Вдоль деревни от избы и до избы
зашагали торопливые столбы…»

(Выпили по стопочке, разговор ещё более оживился…)

 М. – Фень, спросить я всё хотела,
заскучала, чай, без дела,
балалайка-то твоя,
поищи, сыграю я.

Ф. – Ай, тебя как разобрало,
Хоть и выпили помалу.
Я в чулане убиралась,
в сундуке она попалась:
в шаль завёрнута лежит.
Вся в исправности на вид.
Погоди, щас принесу…

(Феня принесла балалайку, развернула её, передала Мане).

М. – Гляй, такую-то красу,
Как какой-нибудь чурбан,
ты упрятала в чулан…

(Маня прошлась по струночкам, послушала, подтянула их, покрутив колки – поднастроила).

М. - Эх! На деревне нашей
Возле сельсовета
собрались девчата пострадать.
Где ты, милый, где ты?
Где ты, милый, где ты?
Ведь кругом такая благодать!

Ф. – (подпевает)
Гармошка голосистая
ведёт своё страдание,
девчоночки счастливые
выходят на свидание!

Батюшки, Манька, ты не забыла.
Нам ведь тогда по пятнадцати было.
Прям, как тогда, я сейчас
Так и пустилась бы в пляс.

М. – Да, с гармошкой веселее
было бы, да не умею
на гармошке я играть.
Да и где гармошку взять?
Гармонистом был наш зять.
Как бывало: он с гармошкой,
а сестра моя бьёт в ложки,
с балалайкой я - втроём
и играем, и поём…
Помнишь, Феня, всё, как было?
Зятя нет. Война сгубила...

Ф. - Помню, Маня.

М. – Я согрелась.
Сердце б лишь не разболелось.
Дочке про себя звоню,
и, быват, не раз на дню,
чтоб сказать, что всё в порядке,
что я не копаюсь в грядке.
Не скажу про балалайку.
А споём ещё давай-ка.
Вот ведь нам как хорошо.
И хандроз почти прошёл.