до свидания

Может это последнее моё стихотворение?
Вернуть уже Богу билет банка приколов. Мятая, замызганная бумажка.
Пять часов лежал в ванной. Глаза в потолок. Комплексы и сомнения.
"Ножом провести по вене, это не так уж страшно".

Вышли в ларёк. Пиво "Бад" на скамейке. Рома и Рита.
Я им рассказываю про мать, отца, карусель семейного нездоровья.
Я хочу сочувствия. Или жалости. Просто проговориться.
Щемит: услышьте, насколько больно.

После того, как тело приляжет в сырую землю,
милостивый Господь примет грешную мою душу.
"Сын мой, ты погубил себя, такого здесь не приемлют.
К тому же не в брачных одеждах. Проследуй-ка в вечный ужас".

Я показываю им, Роме и Рите, свои фотографии.
"Ещё пять минут помучу". Грязная кухня, сигарету на подоконник.
Вот я в школе, выпускное. Лицо грустное как эпитафия.
Уже тогда было видно, что меня ждёт в итоге.

Вот мама и сёстры. Отец, который меня тиранил.
Мама не защищала, "воспитывал тебя строго".
А это бабушка с дедушкой. То ли в ссоре, то ли по пьяни
он ей стукнул чем-то по голове. Слух превратился в глухое логово,

ходила потом с аппаратом, но по губам читала.
Вот я работал матросом, ничего не понимающий, замкнутый весь невротик.
Ладно, спасибо вам. Вижу, они устали.
Накрываюсь пододеяльником. Слёзы не подступают вроде.

Ведь так не бывает, ведь так не бывает на свете,
чтобы были отвергаемы дети.
Чтобы были унижаемы дети.
Чтобы были избиваемы дети.
Так не бывает на свете.

Господь говорил: "почитай отца и мать твою, чтобы было тебе хорошо".
Обратной похожей заповеди не дал, Экклезиаст учил не жалеть ремня.
Ну как Тебе сверху смотрится наше земное шоу?
Я не хочу играть в Твоём театре. Выпусти, блять, меня.

Может это последнее моё стихотворение. Забрасываю уду.
Возьмёшь Свой билет? Мне не надо такого рая.
Я нашёл вечный двигатель. Это — душа в аду.
Вечный двигатель внутреннего сгорания.

До свидания.