Шляпник

               
"Есть страна, которую не отыскать на Земле, говорят, чтобы выжить там, нужно быть безумным как Шляпник, это собственно я и есть*".               
                Льюис Кэрролл

Дом штукатуркой глядит на провал окна.
В сущности, дом – лишь умноженная стена
на монологи разбросанных этажей.
То, что внутри не опишешь пером писца:
лирика, мистика и, увы, без конца
чай разливает пришелец из миражей.

Девочка смотрит, но сна не распознаёт,
перетекая объёмами, создаёт
видимость видимых странных чужих гримас.
Подано, пролито, выпито, повтори…
Странными взглядами щерятся фонари:
чашку немытую здесь подадут для вас.

Хлёсткой пощёчиной время решает мстить –
нечего есть, и приходится вечно пить.
Дань воровству для укравшего – странный пир,
косноязычно раскрашенный потолок
и церемония жуткая – five o’clock,
чайным листом будоражит волшебный мир.

Всё происходит по принципу домино –
падает звук, проломив мимолётом дно,
предположив, что забавней, чем говорить,
медленно бредить, сбежав от оков Творца,
маску надеть для услужливого лица,
и продолжать бесконечную чаепить…

Мы начинаем движенье к сниманью шляп:
ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп –
капают в вечную пропасть, не чай, часы.
На полуслове уснувшая достаёт
хвост из безвременья, и небосвод поёт
песню разбуженной выстрелами осы.

Шляпник вдыхает загадочный аромат.
В старых зрачках отражается новый ад.
Ногти меняют свой цвет, осязанье – звук:
падают головы с медленностью листа,
чья-то улыбка висит на краю куста,
только у ходиков больше не слышен стук…

Замерло эхо меж будущим и вчера.
Нынче – не существует! Принять пора
правила сложной, навязанной нам игры:
тут от победы всегда сбережёт топор,
штопор и рупор, упор и обычный спор,
в коем рождаются сгинувшие миры.

Выбор профессии определяет шарм.
Шарм – это некий скрывающийся жандарм,
изредка изменяющий амплуа,
но проходящий сквозь вымышленный сюжет,
в спешке записанный на полотне манжет
помесью клирика с ветреным буржуа.

Льюис застенчиво любит незрелых дев,
что выводили беззвучие на припев
сказа о юности, развоплощавшей сны,
сказа, где лёд прогибается под стопой,
где начинается заячий странный вой,
провозглашающий бремя ничьей вины…

Падает дождик с покрытых туманом крыш.
Горы абсурда рождают слепую мышь,
не узнающую шляпника в зеркалах,
не признающую чувства в сюжетах драм.
Так возникает не видимый взглядом храм,
в сладкой гармонии распознающий страх

перед неведомым. Катится колесо.
Ежеминутно улавливает лассо
новую, странную, псевдо-живую дичь,
и загоняет в пределы застывших дней.
Видимо, времени со стороны видней
то, что реальностью в общем-то не постичь…

Славься отечество беглых и каторжан.
Кэрролл сбирает монеты у прихожан
за посмотреть на диковинный новый мир,
где продолжается действо внутри себя:
девочка спящая, вымыслы пригубя,
распознаёт дисгармонии ориентир

и ускользает в предложенную игру,
так же бездумно поддавшись Его перу,
столь же плачевно взглянув на магистра шляп…
Бедный болванщик не ведает, что творит,
ходит по кругу и медленно говорит:
ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп, ляп…

То не молитва, не присказка – заговор
на оглашённый беспочвенный приговор
вышедшему за грани своей судьбы.
Знаешь, профессия тоже бывает зла:
тексты, случается, свёрстывает зола,
и мастера примеряют свои гробы…

Вот и подходит неспешно к началу страх.
Шляпник растаял в предложенных миражах,
соединяя искусство своё и смерть.
Девочка взглядом приманивает кота,
что бы на картах не кончилась долгота
и продолжалась безумная круговерть…

22 ч. 23 мин.    28.06.2023 года

"Нужно быть безумным как Шляпник, это собственно я и есть *" – имя «Безумный шляпник» (Mad Hatter), как иногда называют Болванщика, обязано своим происхождением английской поговорке «безумен, как шляпник» («mad as a hatter»). Сама же поговорка объясняется следующим образом: поскольку в процессе выделки фетра, использовавшегося для изготовления шляп, применялась ртуть, шляпники вынуждены были вдыхать её пары. Шляпники и работники фабрик часто страдали от ртутного отравления, так как пары ртути вредили нервной системе, вызывая такие симптомы, как спутанная речь и искажение зрения. Часто отравление приводило к безумию и ранней смерти.