Господи, я так редко тебе молюсь...

Господи, я так редко тебе молюсь - ветра пошли попутного кораблю, пашне дождей пошли, а влюблённым сон, бедным поэтам - манну небесных сот, пусть будут больше, чем просто кимвал и медь. Мне же в последний час дай простую смерть. Знаю, что ты ещё не забыл меня - если достойна, доброго дай коня, острый клинок и силу моей руке. Смелости дай мне зваться теперь никем. Дай моему королю, что желает сам: золото, женщин, грёзы и чудеса, славу в боях и веру, что ей спасён - только бы знать ему цену за это всё, помнить, кем стал, и кем он поклялся быть.

Боже, прошу тебя, дай мне его убить.

Что я теряю, кроме своих оков - это лишь грех из сотни других грехов, это лишь тот, кто прежде был юн, как день, кто был на свет рождён для великих дел. Разве не ты его мне прислал с небес - мой сероглазый мальчик, ленивый бес, мир был ему игрушка, купель, слуга, царства земные льнули к его ногам. Слово в его устах превращалось в мёд - он говорил: «Вперёд!», и я шла вперёд, он говорил: «Война!» - я вела войну, только бы он хоть раз на меня взглянул. Но поджидают змеи в густой траве - вышел не ангел, а ненасытный зверь, страх застывал железом и янтарём. Вскоре его совсем не осталось в нём. Алым пылали в узких зрачках огни, под дорогой парчой прорастала гниль, и разливал он яд на своём пиру, кольца роняя с влажных от крови рук. Думала - не успела, не сберегла, не до конца дала своего тепла, но, заглянув в глубины его судьбы, я поняла - всегда он таким и был. Поздно ты дал мне разум, бери назад - зреет во мне невиданная гроза, даже в раю не смогут её забыть.

Боже, прошу тебя, дай мне его убить.

К дьяволу, Отче, заповедь (уж прости) - горе тому, кто сбился давно с пути, есть справедливость - сердце, кинжал, удар. Большего даже ты не способен дать. Метки багровой нет на его двери - к старшему сыну я прихожу, смотри, тени растут и мечутся по стене, в чёрное пламя мой обращая гнев. Вот я какая, в злобе равна нулю - если решишь, что редко тебе молюсь, пусть будет конь мой хром и позорна смерть. Это мой крест, и чаша моя, и месть. Сталь отсекает прошлое, рвётся связь - дай же пройти долиной, не убоясь, не сожалеть, что мы рождены людьми, и в бесконечно долгий, последний миг дай прошептать жестокому королю,

как безответно я его

не люблю.