В старомодном шушуне

***
Брови супя очень строго,
Наказал сыночек мне
Не являться на дорогу
В старомодном шушуне.
. . . . . . . . . . . . . .
Да и я не Айседора,
Прости Господи, Дункан,
Чтобы в шмотках от Диора
В кабаках плясать канкан!
. . . . . . . . . . . . . .
А маманю слушал кабы –
Возглавлял бы исполком!
Чай, сноха моя тогда бы
Не скакала босиком.

Татьяна Кормилицына


Нынче поэтесса, как Петрушка,
Перепутав ритм, размер и слог,
От лица Есенинской старушки
Сочинила, как бы, монолог.

То ли чтобы дать Поэту фору,
То ли чтоб вниманье приковать,
От души старушка Айседору
Попыталась покритиковать.

От стихов же перейдя на прозу,
Бедная старушка босиком
По своей деревне, по морозу
Побежала прямо в исполком.

В исполком пришла мрачнее тучи,
Требуя, в сердцах, в процессе спора
Выдать деньги на наряд от Гуччи
Иль, по крайней мере, от Диора,

И, вопрос поставив на повестку,
Умоляла только об одном –
Проучить строптивую невестку,
Потрясая ветхим шушуном.

Чтоб развеять толки, разговоры,
Крикнула: «Невестку проучу!»
Мол, сама не хуже Айседоры,
И канкан ей тоже по плечу!

…Вдруг схватив гармонику-трёхрядку,
И прищёлкнув лихо языком,
Припустилась бедная вприсядку,
Задрожал от страха исполком!