Тень

Нема, как тень увядшей розы,
Стояла дева у ворот,
В ее глазах застыли слезы,
Минувших дней девичьи грезы,
Как цвет седеющей мимозы,
Судьбы нежданный поворот.

Звучали ноты погребальной,
Земли сырой объятьев стон,
Молитвы батюшки прощальной,
Витали в воздухе сыром.
Не птица сильными крылами,
Не грозный бог Нептун с небес,
Не речка бурными волнами,
А тихий, величавый лес
Ее судьбу перечеркнул
И в бездну мрака окунул.

Светало, день уже вертался,
Гордей с любимою прощался,-
"Людмила, милая моя,
С тобою вновь проститься я
Должен, долг меня зовет,
Чтоб край наш не обрел невзгод,
Дружиной доброй нашей ратной,
Мы обойдем брега отрадной,
Землицы, матушки родной,
И вновь вернемся мы домой".

Прильнув к губам ее прекрасным,
К очам, как поднебесье ясным,
Как шаловливое дитя
Опряв, волнение отметя,
Он милой нежно подмигнул
И на коня легко взметнул.

День выдался, поля златые
Встречали доблестных сынов,
По небу птахи озорные
Резвились в лоне облаков.
Шумел поток негромким басом
Среди раскинутых брегов,
Переливаяся атласом
Под сенью ивовых кустов.
Тугие, желтые колосья
Челом своим к земле клоня,
Ласкали длинные поводья,
Незримой нежностью пленя.
Ничто не веяло печали,
Курилась пыль из под копыт,
Дремотой всадники дышали,
Как в царствии богинь харит.

В то время, за холмом высоким,
Ватага вражеских сынов,
Томимы злобою глубокой,
Рожденной в несколько веков,
Когда б их прадеды сражались
За лучших пастбищ добрый куш,
До сей поры не унимаясь,
Ища рабов полсотни душ,
Недругов молча поджидая,
Пред боем силы набирая,
Стояли на земле чужой,
Желавшие ввязаться в бой.

А наши всадники доколе,
Не ведая проказ судьбы,
Жарою, как вином хмелея,
Не чуя горюшки беды.
Неспешно, движимые зноем,
Заросшей, старою тропой,
Вели коней до водопою,
Своею дружною семьей.

Вдруг конь Гордей встрепенулся,
Главой резко завертел,
Вмиг на дыбы свечой взметнулся
И от испуга захрипел.

Зловещей хмарью чернь с чужбины
Неслась навстречу из-за круч,
Нагая плоть речной долины
Застыла, солнца дерзкий луч,
Блеснув в глазах еще дремавших,
Сжигая тени дремоты,
Зажегся пламенем вершащим,
В перстах разящей правоты.

Казалось небо скрыли тучи
И вмиг, разгневанных богов,
Стальных клинков поток могучий
Низвергся с грозных облаков.
Поднялся дым под скакунами,
Металла блеск затмил глаза,
Тяжеловесными мечами
Схлеснулись на смерть ворога.
Смешалось все и лед и пламя,
Металл и плоть, кровь и вода,
Земля стонала, смерть буяня,
Смыкала тысячми глаза.

Все стихло, алой полосою
Окрасил небо солнца диск,
Сыны спасенные судьбою
Сбирались, на свой страх и риск,
Друзей, непринятых землею,
Израненных в лихом бою,
Угрюмой, дальнею тропою,
Везти к домашнему огню.
Своим сражением отважным,
Подвергнув к бегству ворога,
Они всему, считали важным,
Привесть их во родны брега.
Тяжелой поступью, вдыхая
Тяжелых дум угарный дым,
Изнеможение превозмогая
Одним усилием волевым,
Гордей искал средь тел холодных
Еще живых, на склоне дня
Зверей безжалостных, голодных
Во мгле рождала тишина.

Темнело, грузные повозки
Тяжелым шагом шли домой,
Родные, милые березки
Печалясь прикрывали строй.
Под звуки тихого стенания,
Измученные скакуны,
Являли тяжкое страдание
Ожесточеннейшей борьбы.

"Привал,- сказал Гордей,- не должно
Скотину мучить, не ровен час
Издохнет, нам без ней не можно,
Да и самим он будет враз".

Поспорить с истинной простою
Никто не вызвался, не прочь
Был каждый рад перед зарею,
Провесть в лесу укромном ночь.

Трудами боя изнуренный,
Гордей откинулся в траву
И властью данной, окрыленный
Пробрался сон в его главу.

То было чудное видение,
Людмилы образ дорогой,
Рождал в душе его волнение,
Дыша неведомой бедой.
Она смотрела как-то странно,
С какой-то тихою мольбой,
А в круг ее  река Купава,
Кипела бурною струей.
И птицы, птицы выше солнца
Летали, громко щебеча
И вниз срывались, а зыбучий
Сползая, сладостно ворча,
Ее лодыжки обвивая,
Ласкаясь, нежно обнимая,
Тянул к себе ее на дно
Туда где сыро и темно,
И солнца яркий, дерзкий луч
Куда уж не проникнет, с туч
Слеза куда не упадет,
И месяц где не проплывет.

Где лишь забвение и томно
О брег ласкаясь шепчут волны,
И тишь да гладь и никогда,
Где не родится суета.

В поту, сквозь жуткое видение,
Гордей очнулся ото сна,
Как от тяжелого похмелья
Его терзала тошнота.
Давила грудь и боль в предплечье
Не дозволяла по всему,
Вздохнуть поглубже, обрывки речи
Звучали где-то на посту.
Саднило, боже как саднило,
Что сталось с ним пока он спал,
Какая вражеская сила
Его сковала наповал.

Едва заметное движение,
Его нельзя не распознать,
Змея скользнула осторожно,
Под ближний куст и не догнать,
Не растоптать, а как хотелось,
И побежать, и растерзать,
Но тщетно, было невозможно,
Не сдвинуться, не закричать.

Туман стелился по ложбинам,
Прозрачный, чистый как роса,
От скорби мелкие морщины,
Легли на юные глаза.