За Керческим проливом

Было это примерно в 1985 году.
Под Керчью тайно собрался слёт бардовской песни со всех городов страны.
По памяти, было человек до двухсот. Трудно вспомнить все имена, но уровень исполнения был замечательный. Помню, шли по горам, говорили пароль через каждые пару километров. Вокруг был лес, палатки и Керченский пролив. Пели ночью, чтобы днём не арестовали менты.         
      
               
За Керченским проливом
Без пропусков и виз
Непризнанные барды
Спускались к морю вниз.

В горах, под синим небом,
Как будто бы вчера
Кормили нас обедом,
Девчонки повара .

Пришёл, кто верно знал пароль,
Кто честно хлеб менял на соль,
А фа диез на фа бемоль
Перед игрой.

И там, в горах на берегу,
Звучали песни про тайгу
Про Магадан и про пургу,
И про любовь.

Семёну и Абраму,
Вниманье проявив,
Мы дали телеграмму
В Москву и Тель-Авив.

«Ребята, приезжайте!
Сюда для новых встреч,
Вам шлёт рукопожатия
Недремлющая Керчь!»

Когда мы вышли на перрон,
Я не запомнил всех  имён,
Но был один из них  Семён,
Второй- Абрам.

Семён, конечно, петь силён
И похудел за вечер он,
Как под Москвой Наполеон,
На килограмм.

Студенты и начальники,
Собравшись у костра,
Заваривали чайники
До самого   утра.

И пели и играли
Сопрано и басы.
И чайки подбирали
Остатки колбасы.

Палатки были, как шатры,
И согревали нас костры,
И две девчонки медсестры
Под звон гитар.

И мы, не быдло, а народ
На всех делили бутерброд,
И звёзд заоблачных полёт,
И звон гитар.

И вот, не потому ли
Так хорошо жилось,
Что каждый раз в июле,
Мне снится стук колёс.

Я вспоминаю тропки
И вновь ищу пароль.
Ведь в спичечной коробке
Ещё осталась соль.

И было лучшей из  наград,
Сказать, пока, до встречи, брат!
Кто в Кишинёв, кто в Ленинград,
Спеша домой.

И только песни под луной,
И крики чаек над волной,
И шум прибоя в жаркий зной
Всегда со мной...