Голубой шарф

 - Мама, мамочка!
- Санька опять отобрал у меня машину!

- Мальчики, не ругайтесь, у вас всё должно быть общее, вы же братья!
- Ну мамочка...

 Её сыночки, её гордость, её безмерная любовь...
 Молодая мама смотрит на своих подрастающих сыновей, а на душе тепло и радостно.

   Красивой девчонкой росла Любка.
 А уж когда окончила школу, и вовсе красоткой стала.
 Невысокого роста, с точенной фигуркой, русой косой по пояс, голубыми
 небесными глазами, опушенными густыми ресницами, она была мечтой многих сельских
 ухажёров.
 Не раз ребята дрались из-за неё, а Любка только посмеивалась.

  С лёгкостью окончила медицинское училище, готовилась к поступлению в институт.
 Девушка мечтала стать врачом, обязательно детским.

  Её приметил молодой участковый милиционер Егор, видный, статный парень.
 Его по распределению направили в Любкино село после окончания учёбы.

  Он увидел девушку с мокрыми распущенными волосами в стайке подруг. Возвращались
 после купания с реки.
 Увидел, и сказал:
- Эта девушка скоро станет моей женой.

 Так, по его словам, и вышло.

 Любкины подруги вздыхали, глядя на эту красивую пару.
 Им казалось, что такая любовь бывает только в индийских фильмах, часто тогда эти
 кинокартины показывали в клубе.

 Сыграв свадьбу, Егор с женой жили отдельно от родителей Любы.
 Ему, как молодому специалисту администрация выделила дом, участок.
 Люба работала медсестрой в местной амбулатории.

 Жили дружно. Всю работу делали сообща.
 
  Молодая жена быстро забеременела и родила своему участковому двух пацанов
 близняшек, тёмненьких, как отец, и с мамиными голубыми глазами.
 
 Люба после родов чуть поправилась, ещё краше стала.

 Егор не мог налюбоваться своей красавицей женой и был горд своими сыновьями.
 Ребята росли крепкие, упитанные, как два боровичка.

  Вот родители -нарядная мама и строгий отец ведут их в первый класс.
 Мальчишки, обласканные мамой и чуть побаивающиеся отца успешно окончили учебный
 год.

  Лето. Жара.

 Люба на кухне консервирует огурцы, подруги дали какой-то новый рецепт.
 Улыбается, представляя, как её мужчины зимой, за накрытым столом, будут
 под картошечку хрустеть этими огурчиками.

 Её мечты прервал крик кумы, соседки.

 - Люба, беги скорей к реке!
 - Там твои пацаны, быстрее!
 
 Она стоит как статуя. Ноги приросли к полу и почему-то не слушаются.

 Соседка, с красным лицом от волнения и от жары тащит Любу на берег реки.

 Там уже собирается толпа. Мужчины бросаются в воду, ныряют.
 
 Кто-то суёт онемевшей Любе пузырёк с лекарством:
 - Выпей, поможет.
 - Мы уже вызвали спасателей.

 Берегом бежит Егор. На ходу скидывая обувь, бросается в воду.
 Спасатели работали до темна, рано утром обещали продолжить поиски.

 Люба в чьей-то кофте на плечах всю ночь всё также стоит у воды.
 Онемевшая статуя.
 Рядом Егор. Молча смотрит на воду.
 Зубы и кулаки крепко сжаты.

 За ночь Люба превратилась в пожилую женщину с помертвевшим лицом, поникшими плечами и серыми, неопределенного цвета волосами.

  Детей нашли ближе к обеду.
 Оба были крепко окутаны водорослями.
 Старший на десять минут Павлик крепко прижимал к себе брата Саньку.
 Он и в жизни всегда защищал его.

  Рыбаки потом рассказывали, что видели двух пацанов, купавшихся недалеко от
 берега.
 Один упал, второй начал спасать. Так оба и ушли под воду.
 Лодки быстро подплыли к берегу, но оказалось поздно.
 
 Были тяжёлые похороны.
 Егор поочерёдно обнимал своих сыновей, лежавших в гробиках.
 Любу волокли следом за процессией.
 Она молча смотрела, как её кровиночек присыпают землёй.
 Это молчание было страшным.
 Ни с кем не разговаривала, ни на кого не реагировала.
 Ни крика, ни слезинки.

 Егор с помощью родных, друзей сам занимался похоронами, поминками.

 Спустя несколько дней поговаривали, что Люба целыми днями лежит, отвернувшись к
 стене. Ни с кем не общается.
 Несколько подруг, собравшись с духом, пришли её навестить, поддержать.

 В доме не убрано, пахнет спиртным, на столе початая бутылка водки.
 Везде валяются окурки самых дешёвых и крепких сигарет.
 
 На предложение помощи, на слова утешения грубо ответила хриплым, прокуренным
 голосом:
- Уходите и больше никогда сюда не являйтесь. Ваши дети дома, живые, а мои в
 земле.

 Она отказалась от мужа, от родных, от друзей.
 Никого не хотела видеть.
 
  Прошло несколько лет.

  Егор устал бороться. Перевёлся на работу в близлежащий городок, вроде бы создал
 там новую семью.

 Люба спилась окончательно.
 Из молодой, цветущей женщины превратилась в худую, седую, морщинистую старуху.

 С работы её давно уволили, перебивалась тем, что зарабатывала на людских огородах.
 Так и жила.
  Спустя годы пить бросила, но и не оправилась от своего горя.
 По-прежнему сторонилась всех.

 Вечерами шла на кладбище.
 Прохожие крестились, видя её ночью выходящую из ворот погоста.

 Часто покупала булочки и желейные конфеты, одаривала ими детей.
 Её сыночки когда-то любили такие булочки и желейки.

 За несколько дней до пятидесятилетия Любы не стало.
 Она умерла тихо, во сне.
 Изношенное сердце, не выдержало, -констатировали врачи при вскрытии.

 Любу обнаружила всё та же соседка кума. Утром не увидела её во дворе,
 забеспокоилась.
 За несколько дней до смерти Люба впервые долго общалась с соседкой.
 Сказала, что снились сыновья, уже взрослые.

  В доме покойницы чисто убрано, как будто ждёт гостей.

  На столе большой пакет с красивым синим платьем, туфлями, бельём. Всё новое.
 Отдельно красивый старинный голубой шарф. Видно давно хранился.
 Шёлковая ткань пахнет средством от моли.
 В пакетике отложенные деньги.
 -"Этот шарф я помню, Любе покойной Егор подарил на Восьмое марта в первый год
  их совместной жизни.
 - Люба очень любила надевать его, шарф подходил к цвету её глаз",- сказала одна
 из женщин, когда умершую готовили в последний путь.

 В гробу Люба лежала помолодевшая,  с лёгкой улыбкой на лице.
 
  Когда родные прощались с ней на кладбище, к гробу подошёл плотный усатый седой
 мужчина.
  Он долго глядел на некогда родное лицо.
  Слёзы капали на руки покойной, на голубой шарф, который, как символ их любви,
 символ их прежней счастливой жизни все годы бережно хранила его Любушка.