Глава 7. Арест в аэропорту

     Тем временем в самолёт прилетело сообщение от речаевского диспетчера: «Спецборт 557, информация: положение в аэропорту нестабильное, вокруг боевики повстанческой армии, возможно вооружённое столкновение. Идите на минимальной высоте, возможно наблюдение ПВО!»
– ПВО?! – удивился Фонвизин. – Но мы ведь гражданские пилоты?
– Это ты им после посадки скажешь, – произнёс командир, – а пока сделаем, как нам сказали.
    После этих слов, он принялся вести переговоры с диспетчером.
    Самолёт подлетал к аэропорту Речаевска, идя на малой высоте. На диспетчерской вышке находилось всего два диспетчера, которые контролировали зону снижения, круга и посадки. Погода была облачной, с прояснениями. Снизившись, Ту-214 «Беллинсгаузен» выпустил шасси и грузно коснулся колёсами земли. Пробежав некоторое расстояние, он замедлился и вырулил на стоянку. Было два часа дня, по местному времени. Разница во времени между Москвой была ноль, так что пилоты хорошо ориентировались во времени. Сразу после руления к самолёту подъехал трап и заправочная машина. Кроме этого, экипаж заметил человека в спецодежде, с надписью «МЧС РОССИИ», бегущего от здания аэровокзала к авиалайнеру.
– Значит так, Евгений, – произнёс Канторович, – будь в кабине и внимательно слушай новости и прогнозы, а мы с Николаем узнаем про текущую обстановку в аэропорту.
– Есть, – скучно отозвался бортинженер, щёлкая тумблерами.
    Дмитрий и Николай вышли из кабины, и первый сказал стюардам:
– Откройте первую дверь и готовьтесь встречать пассажиров.
– Хорошо, Дмитрий Николаевич, – произнёс Борисов и принялся открывать дверь выхода.
    КВС и второй пилот вышли из самолёта и спустились по трапу вниз. К ним тут же подбежал человек из МЧС и представился:
– Здравствуйте, моя фамилия Неимеев, а вы тот самый экипаж от МЧС?
– Да, – ответил командир, – Дмитрий, командир корабля.
– Отлично, вам дозаправка требуется? – спросил Неимеев.
– Да, конечно, – ответил КВС и спросил. – Что тут у вас? Как обстановка?
– Боевики находятся неподалёку и возможно предпримут попытку захвата главного терминала, – ответил Неимеев. – Но, честно говоря, люди в панике и хотят как можно быстрей улететь отсюда. Поэтому, вас сейчас заправят, затем мы выведем людей, и вы немедленно улетите, – торопливо заговорил сотрудник МЧС и побежал обратно к зданию аэровокзала.
– Николай иди в кабину, и готовьтесь с Женей к обратному вылету, – сказал командир второму пилоту и тот поднялся по трапу в самолёт.
    Через некоторое время к «Туполеву» подошли люди с вещами в руках. Неимеев и Канторович начали пропускать их по двое, в первую очередь семьи с детьми, а бортпроводники распределяли их по местам. Озерцов и Фонвизин наблюдали за посадкой по камере внутреннего наблюдения. Внезапно молодой бортинженер увидел знакомое лицо и побежал во второй салон. Найдя того, кого он искал, он подошёл к сидению и произнёс:
– Мама?!!!
    Женщина повернула голову в сторону молодого человека и, увидев сына, застыла в изумлении. Далее последовали объятия и вопросы. Рядом с мамой Жени, которую звали Анна Владимировна, сидела её младшая сестра Татьяна.
– Что ты тут делаешь?! Ты же собиралась в Сочи?! – недоумевал Фонвизин.
– Я сменила билет и решила съездить к сестре, поддержать духовно и физически, – ответила Анна Владимировна.
– Мы с твоей мамой думали, что здесь безопасно, – сказала Татьяна, – но теперь и нам пришлось спасаться. А тут вы прилетели.
– Нас МЧС послал, – сказал Евгений и тут его кто-то позвал. – Ладно, прилетим в Москву – пообщаемся, мне пора, – и ушёл в кабину.
– Фонвизин, ты чего свой пост оставил, нам уже пять минут назад сказали двигателя запускать? – строго спросил Канторович.
– Виноват командир, – произнёс бортинженер, – я просто маму с сестрой встретил.
– Твоя мама здесь?! – спросил удивлённо КВС.
– Да, но с ними всё в порядке.
– Ладно, запускай ВСУ, – приказал Дмитрий и Фонвизин сел на своё место.
    После запуска двигателей, Канторович запросил разрешение на руление и взлёт. Когда он получил положительный ответ, самолёт начал выруливать на полосу. Было три часа дня. Пилоты ещё раз всё проверили, бортпроводники заняли свои места, и «Спецборт 557» собрался взлетать. Командир и второй пилот положили руки на штурвалы, а бортинженер на РУДы.
– Взлетаем, – произнёс командир экипажа.
     И вдруг с двух сторон резко выехали два военных «Урала». Они встали поперёк полосы, перегородив путь самолёту.
– Не понял, – произнёс Дмитрий.
    Из машин выскочили люди в военной форме с автоматами. Они окружили самолёт, тем самым блокируя его.
– Командир, это чего такое?! – не понял Николай.
– Наверное, местная армия, – проговорил Фонвизин.
– Не похоже, – произнёс командир.
– Спецборт 557, – послышалось в наушниках, – немедленно заглушить двигатели и открыть дверь по левому борту. В случае невыполнения или сопротивления – стреляем на поражение!
– Спецборт 557, понял, только давайте без угроз, мы безоружны, – недовольным голосом ответил диспетчеру КВС и приказал Фонвизину всё выключить.
– С ума они там что ли посходили?! – произнёс бортинженер отключая двигатели. – Мы ж гражданские пилоты.
– Тихо, – шикнул на него командир и попросил бортпроводников открыть дверь.
– Экипажу проследовать к выходу с поднятыми руками, – послышалось указание диспетчера.
    Командир, второй пилот и бортинженер покинули кабину. Подняв руки вверх, они прошли к выходу, встав в проходе. Там уже был подан трап, по которому взбирался человек в форме и с автоматом АК-74.
– Кто командир? – спросил он.
– Я, – ответил Дмитрий, показывая четыре золотистые полосы на рукаве.
– Фамилия?
– Канторович, авиакомпания «Русавиа», выполняем спецзадание от МЧС. А вы кто?
– Полковник Ходов, командир 3-го полка спецподразделения пехотной дивизии, – представился военный и произнёс, – нам сообщили, что вы пытаетесь увезти местных граждан, поэтому скажите пассажирам, чтобы приготовили документы к проверке.
– Этого не может быть, – сказал Канторович, и добавил, – среди нас только иностранные граждане.
– Разберёмся, – грубо произнёс Ходов, и Канторович сообщил пассажирам требования военных.
    После проверки документов, полковник Ходов приказал всех вывести из самолёта. А у пилотов изъяли лётные удостоверения и паспорта. Их отвели в здание аэровокзала и там заперли на ключ в какой-то комнате.
– Я не понял, мы, что в тюрьме?! – недоумённо произнёс Евгений.
– Ага, – произнёс Иван, – и 15 лет колонии строгого режима за проникновение в зону боевых действий.
– Что?! – воскликнул Герман, побледнев.
– Да он шутит, расслабься, – успокоил его Николай и встал у стенки.
– Я не могу здесь сидеть, у меня там дела и Лиза, – запаниковал Одинцов.
– Уймись ты, герой-любовник, – резко оборвал его Борисов. – Мы тут все не можем сидеть, у всех дела и жёны в России.
– И матери родные, – произнёс Николай.
– Тихо всем! – резко произнёс Канторович и прислушался к звукам, которые доносились с улицы.
– Командир, что будем делать? – спросил Фонвизин.
– Да тихо вы! – вновь сказал КВС.
– Что такое? – спросил Иван.
– Да замолчите вы все! – потребовал Дмитрий, и все прислушались.
    С улицы раздавались чьи-то возмущённые крики. Слышалась ругань и нецензурная брань мужских голосов. Кто-то выстрелил в  воздух и заорал: «Тихо!», а следом автоматная очередь.
– Ого! – изумился Николай.
– Да что же там такое? – спросил Евгений.
– Это переворот, Женя, – задумчиво произнёс Дмитрий, – государственного масштаба.
    Затем подумав, он добавил:
– Нам приказано было вывезти только иностранцев, около ста человек. Но их было гораздо больше, где-то сто пятьдесят, сто шестьдесят. Это я при посадке заметил.
– Походу среди них кто-то из местных затесался, и нас подставил, – задумчиво произнёс Николай.
– Вот именно, – согласился Дмитрий.
– И что теперь у нас будут проблемы? – спросил второй пилот.
– Возможно, – ответил КВС.
    Через час крики затихли, а где-то слышались команды офицеров. Когда наступило семь вечера, экипаж почувствовал голод. В самолёте осталась вся их провизия, плюс еда и вода для пассажиров. Канторович постучал по двери и прокричал: «Эй, там, кто-нибудь есть!» Ответом послужила зловещая тишина. Оставалось только сидеть и ждать исхода событий.

*   *   *

Вскоре послышались чьи-то шаги. Пилоты и бортпроводники напряглись. Затем кто-то вставил и повернул ключ в замке. Дверь со скрипом распахнулась, и двое военных потребовали всех на выход. Экипаж борта 557 последовал за ними. Их привели в зал для VIP-персон, где за столом сидел полковник Ходов. КВС встал впереди всех. Командир отделения сидел и изучал документы гражданских пилотов. Наконец он поднял глаза и спросил у командира:
– Канторович Дмитрий Николаевич, командир воздушного судна?
– Так точно, – отвечал тот.
– Место жительства.
– Химки.
– Семья есть?
– Жена, двое детей.
    Ходов внимательно посмотрел следующий паспорт и спросил:
– Озерцов Николай Дмитриевич, второй пилот?
– Это я, – ответил Николай.
– Проживаете где?
– Домодедово.
– Семья есть?
– Родители.
– Фонвизин Евгений Степанович, бортинженер, – продолжил военный командир.
– Это я, – сказал Евгений, выйдя вперёд.
– Место проживания?
– Домодедово.
– Женат?
– Да.
– Семья есть?
– Да.
    Затем Ходов внимательно посмотрел на них и произнёс:
– Так значит, вы правда гражданские лётчики из России?
– Так точно, – ответил за всех Канторович. 
– Кто вас отправил? – спросил полковник, растянувшись в кресле.
– Руководство авиакомпании, совместно с МЧС – ответил КВС. – А в чём собственно дело?
    Тот ответил:
– Да дело-то ни в чём, просто мы опять просчитались, приняли вас не за тех, кого искали. Можете забрать свои удостоверения и паспорта.
    Пилоты и бортпроводники забрали свои документы и проверили их.
– Вы за беженцами прилетели?
– Так точно, – ответил командир воздушного судна и спросил, – а вы за кого вы нас приняли?
– Не важно, – отмахнулся начальник пехотной дивизии, и проговорил, задумчиво глядя в документ перед собой, – главное, что вы, как говорят индейцы, прибыли с миром. И к тому же в зону боевых действий.
– Так вы нас отпустите? – спросил Канторович, прямо посмотрев на военного.
    Ходов внимательно посмотрел на пилотов и произнёс:
– Отпустить мы вас пока не можем.   
    При этих словах у Германа отвисла челюсть, и он еле слышным голосом спросил: «Как?!»
– Постойте, – сказал Дмитрий, – товарищ командир дивизии, я как бывший майор военно-транспортного отряда заявляю, что вы не имеете право задерживать нас здесь. Любое подобное действие будет воспринято Россией, как военное преступление.
    На это Ходов произнёс:
– Уважаемый Дмитрий Николаевич, я прекрасно знаю, кто вы и наслышан о ваших подвигах в армии. Но в данной ситуации вы уже не военный, а простой гражданский лётчик. Вы и ваш экипаж подчиняетесь МЧС, не так ли?
– И руководству авиакомпании, – ответил Канторович.
– Вот, – согласился полковник, – а разве МЧС не сообщило вам о том, что когда вы пересечёте воздушную границу государства и окажетесь на территории Речаевской области, то переходите в моё полное распоряжение?
    У всех пилотов на лбу выступил холодный пот. Командир экипажа произнёс:
– Нам об этом не сообщили…
– Поэтому я имею полное право задержать вас на неопределённый срок. Причина: досмотр пассажиров и личного состава. Так что можете располагаться на ночлег.
– Как долго мы пробудем здесь? – твёрдо спросил Дмитрий.
– Сутки, – ответил Ходов, – а завтра решим, что с вами делать.
    Экипаж немного приуныл. КВС вновь попробовал отстоять:
– Но ведь кругом настоящая война. И к  тому же, мы слышали, что боевики рвутся к аэропорту. А когда они ворвутся сюда, вы готовы взять на себя ответственность за гибель иностранных граждан и самолёт авиакомпании?
– За это не беспокойтесь, мы вас в обиду не дадим, – отмахнулся Ходов, – а чтобы не провоцировать возможного противника, за пределы аэропорта не выходить и без охраны никуда не отлучаться.
– Даже в туалет? – подшутил Фонвизин.
    Ходов посмотрел на него и произнёс:
– В здании вы найдёте санузел. А пока можете быть свободны. Если есть вопросы, задавайте их мне.
– У меня просьба, – произнёс Дмитрий, – нам необходимо пройти в самолёт и поесть. А также взять кое-что из тёплых вещей на ночь.
– Идите, ешьте, – ответил полковник, – ночевать будете в здании терминала, а у самолёта я поставлю охрану.
– Ну, пусть хотя бы инженер там останется, – попросил командир самолёта, - среди вас вряд ли найдётся толковый техник, который видит сквозь обшивку лайнера.
    Начальник пехотной дивизии подумал и ответил:
– Хорошо, но только бортмеханик, остальных там ночью не должно быть, ясно?
– Так точно! – ответили все и только один Фонвизин произнёс:
– Последнее можно?
– Ну что ещё? – раздражённо произнёс Ходов.
– Среди беженцев находиться моя мама и её младшая сестра. Я могу им передать тёплые вещи, а то у вас тут в здании холодно, а тётка недавно перенесла бронхит?
– Можно, всё идите уже, Карпов! – крикнул полковник.
    В зал вошёл молодой пехотинец.
– Возьми этих людей и сопроводи до самолёта, а также покажи им место для ночлега, – распорядился командир дивизии, – а техника оставишь в кабине и передашь его семье тёплые вещи.
– Есть! – ответил тот и сказал пилотам. – Пройдёмте.
    Экипаж Ту-214 медленно вышел за капитаном из зала.

*     *     *

     Наступил вечер и пилоты решили поужинать. Сидя в самолёте и с жадностью поглощая еду, они обсуждали создавшееся положение.
– Дмитрий Николаевич, что будем делать? – спросил Иван.
– Ситуация неоднозначная, поэтому слушаемся полковника, – ответил КВС, доедая курицу. Затем он гневно произнёс:
– Даст Бог, выберемся из этой мутотени, я этим господам в МЧС устрою приятную беседу.
– Интересно какую? – поинтересовался Евгений.
– Неправильно всё это, – продолжил командир, – были у меня сомнения по поводу этого рейса, и как видно не зря. Поэтому я намерен жёстко поговорить с этим Песковым.
– Дмитрий Николаевич, – строго произнёс Озерцов, – как бы там ни было, МЧСники не могли нас так просто подставить. Скорей всего этот Ходов воду мутит. Поэтому, пусть Бог будет милостив к нему.
– Надеюсь, он знает что делает, – задумчиво добавил Евгений.
    Канторович приумолк. Через какое-то время он произнёс:
– Да ребята, вы правы, что-то я действительно дал волю гневу. Но я ; отставной военный лётчик, майор в отставке. И пока я командир этого самолёта, – с этими словами он постучал кулаком по внутренней обшивке фюзеляжа, – то никого из вас в обиду не дам.
– Только вот плохо что связи нет, – заметил Николай, глядя в телефон, – родные будут беспокоиться. А я ведь матери не сказал, куда лечу на самом деле.
– Да никто из нас не сказал, – задумчиво произнёс Борисов, – мы ведь все планировали по-быстрому в Мурманск слетать, а оно вон как получилось.
– И как теперь быть?! – спросил задумчиво Фонвизин. – Моя жена в положении, ей сейчас никак волноваться не нужно.
– Да перестаньте вы, – сказал Дмитрий, – официально мы на Севере. А если наши родные будут беспокоиться, подумают, что мы из-за непогоды задерживаемся.
– А телефоны? – спросил Герман.
– Скажешь – сели, пока вылет ждали, – коротко ответил Иван.
– Не удивлюсь, если авиакомпания так и ответил на запросы наших родственников, – сумрачно произнёс бортинженер, запивая аспирин.
– Уверен, Пешков уже так и сделал, – согласился КВС.
– Да и потом, там, в бухгалтерии мой друг Костя работает, он наверняка что-то выяснит, – сказал Николай.
– Ну и всё, значит, можем не волноваться, – довольным голосом произнёс старший бортпроводник.
– Тем более, – произнёс КВС, – так что не волнуемся, и пусть родные за нас не беспокоятся. С нами всё в порядке, мы не больны и не ранены.
– Хоть бы они так и думали, – сказал Фонвизин, вспомнив про свою беременную жену.
– А как же я? А как же моя Лиза?! – вдруг спохватился Герман.
– Гера, хоть ты не начинай, а? – недовольным голосом произнёс Канторович. – И так голова болит после всего этого, так ты ещё прибавляешь! Ничего с твоей подругой не случится.
– Она мне не просто подруга, – с вызовом воскликнул Одинцов, – она моя невеста!
– Ну, поздравляю, веди себя, значит как мужчина. Что ты стонешь как беременная перед родами? – сказал строго командир борта 557.
– Да поймите, я не хотел здесь задерживаться… – начал было Одинцов, но Озерцов перебил его с негодованием:
– А ты что думаешь, мы тут по своей воле? Или у одного тебя здесь личная жизнь, а мы так, погулять вышли? Мы тоже все хотим вернуться домой, и мы вернёмся, если каждый возьмёт себя в руки и перестанет ныть.
– Вот именно, – согласился Борисов.
– Так что собери свою волю в кулак, и «…будь смел и мужествен, и ничего не бойся», – процитировал Библию второй пилот.      
    Молодой бортпроводник приутих и спокойно произнёс:
– Ладно, извините, я просто… потерял самообладание…
– То-то же! – сказал Озерцов.
– Ну вот, все успокоились, – проговорил Канторович, зевнув.
– Ребят, мне кажется, пора спать, – сонно произнёс Николай, зевая. – Не знаю как вы, но меня уже валит в сон, так что всем спокойной ночи, – и он направился к выходу.
– Погоди, вместе пойдём, – остановил его Дмитрий и, взяв свою сумку, прошёл с Николаем и бортпроводниками к двери авиалайнера.
– Жень, спокойной ночи, – крикнул он Фонвизину, который прошёл в кабину.
– Спасибо и вам того же, – ответил бортинженер, готовясь ко сну.
– Не скучай тут без нас, – произнёс второй пилот и вместе с коллегами вышел из самолёта.
    Расположившись в комнате для персонала аэропорта, мужчины улеглись спать. День был напряжённый, так что все очень быстро заснули.

*     *     *     *     *