Движение 113 Бог есть

«И, все-таки, спасибо за все, за хлеб и кров
тому, кто назначает нам пайку и судьбу.»

Евгений Рейн

Манерный заехал на тобольский централ после убивалова. Били так, как в шаманском трансе, Андрей молчал. Молчать и пугать они умели, это у них было. Манерный уклонялся как мог, прикрывал голову сумкой, не закрывал глаза. Он "запоминал лица". Такие как он всегда всё запоминают.

Представлял солдат и охранников, а так же помощников администрации в разных видах одежды, шапках, на пляже в трусах и прочее, наколки. Чтобы потом найти, бросить смесь соли с перцем в глаза. А потом ножом. Манерный йокой, боковым ударом рубил надвое замороженные мясные туши деформированной от каратэ босой ногой, его Скиф научил, мог и подраться, всечь, но не любил. Предпочитал решать вопрос раз и навсегда. Закрывать, так сказать, его капитально. Выписывать. Один раз он сказал жертве, вернее, прошептал:

- Я вычеркиваю себя из твоей жизни, не тебя из моей! - Почти шекспировская ненависть.

«А Француз сейчас ходит по Арбату, - подумал он, - ищет тёлку! Чтобы заявиться к какому-нибудь фраеру на шурш, а потом драть её.» То есть, на попойку. Француз один мог выпить две бутылки водки, а потом встать, приставить к столу стул и уйти, не качаясь. Сам Манерный почти не пил. Молодой сильно любил алкоголь, а он нет.

Бить закончили, подняли на тюрьму, рассадив по голым камерам, где почти ничего не было. Дать время арестантам придти в себя, обшиться. «Теперь лупить не будут», - знал Манерный. Недосчитались одного грузина с этапа, охранник сказал, у него были проблемы с метлой. То есть с языком, подметать пол бродяг пока никто не заставлял. Сказал при приёмке охране:

- Щени деда! - Страшное ругательство по-грузински. Это было лишнее! Абрека отдали на забаву местным петухам. Иначе говоря, сломали жизнь.

- Опустили, - прильнув к решке, возбужденно сказал один картёжник. Он слушал, что говорят в коридоре мусора. По жизни он был непуть, не гнушался обыгрывать даже стариков и инвалидов, но тут решил как-то проявить себя. Сидеть всем вместе и долго, а за вольные рамсы спроса нет.

«Пусть проявит, - вытянувшись на бетонных нарах, устало прикрыл глаза Манерный. - Может, и поплывёт, станет порядочным арестантом, всякое бывает.» Сам Манерный ведь был раньше бандит, а потом поплыл, зауважали? Ну вот.

- Опустили! - восхищённо повторил шуляга, шулер. Он был не на шутку возбуждён, ниже пупка стала разливаться сладкая боль. - Сказали, потом сам решит, быть или не быть рабочим петухом! - Снизу из подвала слышался вой грузина.

Во внутреннем дворе залаяли собаки, кто-то завёл мотор. Сейчас страдальца повезут в санчасть.Манерный сбросил с себя телогрейку, выкинул ноги вперёд наподобие ножниц. Спать ему сегодня опять не придётся.

- Узнай, кто сделал, - сказал он картёжнику. - Имена, кем сидят, срок. - Тот радостно закивал головой. Манерный взобрался на подоконник, прильнул к окну.

- Тюрьма! - изо всех сил заорал он. - Белтадзе опустили при приёмке! Как фраера! Первый корпус?! Гочу!

- ...опустили, опустили, - зашелестела тюрьма, пошли волны, - опустили...

- Чё орешь?! - сказали из окна соседней камеры. - И так понятно! Лучше встань на дорогу.

- Василий, ты что-ль? - не поверил своим ушам Манерный. - Рокот? Вася Рокотов? - Он старался как-то изогнуть голову и, исхитрившись, хоть краем глаз увидеть хотя бы часть лица собеседника. Увы, это было невозможно! Гулаг строил тюрьмы как надо, а не как хотели. Зона, зона без особого резона. Когда Манерный сидел на малолетке, у них в бараке изнасиловали воспитателя, воспета. Хорошо не убили.

- Не, не я, - сказал голос. - Тень моя! Дух отца Гамлета!

- Да ты что? Так бить или не бить, вот в чём вопрос! - криминальный авторитет оценил шутку. - Ты ж сказал, живым тебя не возьмут, бля? - встал на дорогу Андрей. С Рокотом они в своё время в стекляшке на метро «Аэропорт» выпили немало тёмного пива, жгли спичками и ели жжёные рыбьи пузыри. Снимали там девок, били смертным боем на выходе всяких фраеров, дерзили местным. Бакланили! Вася был на расправу быстр. Потом кто-то сообщил на Петровку.

- Что не так, в пятак? - Опергруппа приехала быстро. Всё это было до 90х. Москва цвела. - Ты Сус? - Всё знали, проклятые. - Фамилии, имена, явки?

- Фуфло прогнал?! - наехал на кореша Манерный.

- Меня сонным взяли! - не собирался сдавать свои позиции смотрящий. - Развели!

- Сейчас поставим под вопрос твоё положение, - засмеялся Андрей, встретил старого друга. - Кто ты, что и как! Мусорам дал себя обмануть. Бухал, небось, а? Калдырил?

- Это были КГБ, - заржал Василий. - Спецназ! Монстры!

- КГБ, @лядь, - заулыбался Манерный, его улыбки не выдерживали даже киллеры. Она была по-детски страшной и искренней. - Спецназ...КГБ тебе штаны надевали! После того. И через голову! Лисапедчик.

- Хорош, - смутился Вася, - держи контрольку. - Арестанты наладили дорогу, Манерный принял коня, верёвку, натянутую по внешней стороне корпуса, по ней малявы, письма, сигареты, чай, Сус, такая была у разбойника в Движении кличка, от себя добавил ещё и конфеты.

- Бон-бон! Скоро котловая откроется, - сказа он, Вася имел в виду хату из которой разгоняется по централу общак, - вас ещё подогреют. - Сам тоже прильнул к окну.

- Тюрьма! Старшие пришли от Людей! Манерный!! В 207й!!! - Правильно сделал.

- ...манерный, - заволновалась тюрьма, пена зашелестела, - манерный, манерный...

- Всем раздай поровну, - строго сказал шулеру Андрей, - и устройте тут уборку!- Сам Манерный менял нижнее бельё два раза в день. - Понял? - Он отступил назад и показал катале подхлёстывающий удар ногой. Чуть не довёл до головы. - Завтра на прогулку выйдем! Буду тренировать.

- Понял, понял, - закивал шулер. - Чего не понять? - А то как даст ногой!

- И постарайтесь не ругаться в камере, - Андрей обернулся к арестантам. Мата он не любил.

Вася «Сус» написал Андрею, где кто сидит на положении, какие хаты нормальные, какие нет, кто и когда был тут коронован.

Коля был рецидивист,
На зоне уважали,
В 91м в Воры короновали!
А-ла-ла-ла-ла-ла-ла...

«Особо ничего тебе не грозит, - писал Сус, почерк был корявый, - ход на централе чёрный как у негра. Одно присмотрись, завтра вас раскидают, может, в вашу хату заедет Палач, погоняло. Говорят, шагает от Людей. Мутный он! На руке фигура в сутане с секирой, исполнитель тюремных приговоров, спросишь, молчит! Проверь, мутный. Нет свеч. По виду Человек, - почерк положенца от волнения стал неровным, выходило почти волнистой линией, - но молчит. Если встретите, присмотритесь! Просили оказать ему особое внимание.»

В конце стояло:

СЧАСТЬЯ ВАШЕМУ ДОМУ

Бандит Василий, которого взяли на лантухах, больших мешках с краденым спящим, устал человек, выпил, имел в виду следующее. В тюрьме в одном корпусе с ними находился предполагаемый так называемый палач мафии. Исполнитель решений о смертных приговорах воровских сходок. Такие иногда присутствуют на них, иногда нет. Когда присутствуют, иногда там же на месте приводят в силу смертный приговор. Работа!

Отбывал он как ни странно за убийство собственной жены. Со свободы пришла весточка, на нём много душ сук и @лядей, двигался от Хамзы, Хамза Татарин, казанские. Казанские были дерзкие. Понятно, почему заволновался Вася. Он сам был беспредельщик. Такой, если что, возьмёт, вспомнит прошлое, начнёт валить всех направо и налево. Это кто ж стерпит? А на контакт не идёт. Как выстроить взаимоотношения? А надо.

Человек Палач был степенный, спокойный. Братва прислала ему с воли тёплый синий тренировочный костюм, курдюк, бараний жир. Он медленно ходил в нем по камере, набивал рот мёдом и курдюком, ни с кем не разговаривал, никому и не мешал. Телевизор не смотрел, ящик с кипешем, то есть радио, не слушал. Только мял всё время в руках тугой сыромятный ремень, свёрнутый в шнурок, суставами хрустел. Спиртное не употреблял совсем.

- Самолёты на нас срут, - один раз закричал кто-то в камере. - Надевайте тарелки на голову! Шлёмки! Шуба! - Пошутил. Киллер внезапно строго посмотрел на клоуна:

- Мы не на малолетке.

«Продуманный», - подумали сокамерники. Семейников у Палача не было.

В другой раз пальцами отвинтил в бане от стены ржавую систему отопления, разводной ключ срывал резьбу, был бессилен.

- Разбирайте, - краем губ улыбнулся он. Крепкий мужчина восточного вида без жопы, живота и малейших признаков седины. Пидарастам давал сосать, но и только. Всё было правильно кроме одного. Свечей не было.

«Люди говорят, что свечи и череп, наколотые у убийц на теле, на самом деле серьёзные фраерские понты, - ответил в маляве Андрей. - Проверить это невозможно. Постарайтесь обустроить меня в одной хате с ним? Вся правда и выйдет! Мир и покой всем правильным арестантам!» Правильным, вот именно. Сказано, сделано! На утро Андрея дёрнул к себе старый опер.

Сзади на стене висел портрет железного Феликса. Между прочим, Дзержинский прекрасно знал, что такое понятия. Варшава была городом воровским.

- Ты, эт самое, Андрей, за грузина не серчай, эт самое, - офицер вынул из железного сейфа две бутылки водки, - он начальника смены по матери послал, эт самое! Сам себе ярмо надел, эт самое, ты мне верь! Эт самое?

«Шура веники вязала», - подумал Манерный. Опер начал свою игру.

- Я уже давно этой мазью не мажусь, - сказал Андрей, - верь, не верь! Знаю всю вашу кухню от первых лиц. - Опер кивнул. Воровская постановка, двигаются самостоятельно. Что у этого зэка на уме, не известно никому.

- В данном случае ты прав, - сказал Андрей. - Знал, на что шёл! Под петушиный рамс мог попасть весь этап. Мазать его на стену. Раздвигайте ягодицы и за занавеску.

- Точка? - улыбнулся старый лис. Любой опер преступник, все это знают. Поймает кого, ему пожмут руку. Женщины любят в слугах закона именно преступников, а не монстров. Такие же и прокурорские.

Как-то Манерного на Арбате атаковало человек пятнадцать дагестанцов. Поломанные уши, набитые кулаки.

- Наш пункт обмены! - На дагестанцах были турецкие джинсы-мальвины. Высокая посадка, доступнее американских, а носились ничуть не хуже. И, конечно, пушистые кофты из ангоры и спортивные куртки с непременными тремя полосками.

- Не ваш, ребята, - сказал Андрей, джинны нахмурили брови, - и не мой! Он общий, ребята. Общественный!

- Какой-такой абщественный? - вышел один вперёд с бабочкой-раскладухой. - Ти кто? Пачиму такой машине ездишь? - Рядом стоял Батин «роллс-ройс». Бита вздохнул, выключил CD, передёрнул «стечкин». Почему-то он их любил. Всегда брал с собой, хотя оружия на базе было хоть жопой ешь, Студент брал «вальтер». Кастрюля в открытую смеялся над афганцем.

- Маузер ещё возьми! - Маузер у нас тоже был, правда, один. Не было патронов.

- Сумасшедший автоматчик, - разводил руками Леший, - такая дура! - Сам он предпочитал «глок». Дорого и красиво. И быстро. Лешего сегодня не было. Ночью засиделся за карточной игрой в казино в кругу своих старых друзей по культуризму. Сейчас отсыпался, жизнь удалась! И хорошо, что не было, попытался бы что-нибудь учудить. Учудить, это мы могли.

Однажды Кастрюля с Головой предложили Бате:

- Давайте будем обливать должников бензином? Привозить на Арбат и поджигать? В одежде? Бегите по Арбату?

Лешему идея понравилась!

- Факелы бегут по Арбату, представляете, пацаны? Йебать!

- Все такие режиссёры, - кокетливо сказал Француз. Он полировал ногти. Вчера был на дискотеке. Танцевал под качающий бит, уходил в низкий флекс, зажигал под музыку. Кто-то рядом сказал:

- Пацан, а булками трясёт. - Ему дали.

- Тормозите, пацаны, - коротко сказал Батя. - Не надо никого поджигать.

Кастрюля с Головой переглянулись, с удивлением уставились на Вора, не очень согласные с его столь низкой оценкой их фантазии. Батя расставил точки над i.

- Должников вообще никуда привозить не надо. Они должны отдавать долги имуществом и здоровьем. Арбат сердце Москвы! Оно должно быть чистым. - Потом Вор смягчился. - Ну разве что проституточки, марамойки.

...- Общаковый! - улыбнулся Манерный.

- Общаковый пункт обмена валюты, пацаны! - удивительно мягко для его веса, как кошка сзади подошёл Скиф. Цепь с гимнастом, мастер спорта. - Зоны греет! Можем и вам посылочку прислать!

- Ааааа, - миролюбиво протянул борец, он не испугался. - Так би и сказал! - Джинны внезапно стали добрыми. Дагестанец эмоционально шагнул вперёд, Бита нажал на кнопку. Бронированное стекло поползло вниз, впуская в кабину зловонный воздух Арбата. Приюта разврата и уныния. Не дойдя до Манерного, дагестанец повернулся к своим как Пригожин.

- Греть зоны первое дело! - сказал он. Бита закрыл окно. Наверху в офисе Студент влюблённым взглядом смотрел на Ксению. Счастливые трусов не надевают! Один раз Оксана заказала в итальянском ресторане бутылку шипучки за 300 долларов:

- Этот сорт я называю сквирт шампанского в лицо! - Видели бы вы какую рожу скорчил официант. Мокрый, струйный оргазм у женщины.

- Иди отсюда, могу и обоссать, - сжалилась она над халдеем. Хорошо Француза не было. Зафоршмачил бы его точно. Лёня халдеев не жаловал. Да никто не жаловал.

- Пастоянно надо греть зоны, да?! - сказал он. - Клянусь! - Он увидел Биту. - Как дела, военный? Сам в армии служил! Да здравствует СА! ДМБ 79!! - Бита усмехнулся. Опустил стекло.

- И вам жерси! Я воевал, а не служил.

Манерный, васильковый костюм, голубой жилет, коричневые туфли лодочкой, шагнул вперёд, положил руку на плечо дагестанца. Оно было словно выковано из стали. Наверное, как и сердце.

- Конечно, лучше постоянно! Если есть возможность.

- Ты мне брат, - сказал дагестанец, обнял его. Стойка на жизнь у него была как прямой угол! - Клянусь. - Он увидел серебристого зверя. - Какой конь, а?! - Изумился пацан. - За сколько купили? Продай, а?

- За деньги, - как можно мягче сказал Манерный. От природы живой, мозг его был накачан только одним образованием, средним юридическим. - Не продаётся. - Дагестанцы со всех сторон обступили британское произведение искусства. Бита прикрыл глаза, он привык.

- Бронированный, да? - Главный борец поднял плечи к ушам, втянул грудь, обежал машину кругом как на тренировке. - Он наводит жуть, да! - Батина, как он говорил, коляска обошлась Банкиру всего в 320 тысяч фунтов стерлингов, руль был для Европы. Система охлаждения дисков была такая, что они не грелись даже в жару. После смерти Вора её продали в Эмираты по аукциону. Ушла в момент, выручку отдали жене Бати.

- Ти это, - старший спортсменов обнял Андрея за плечи. Как-будто на бросок выводил. - Если рядом с вами надо постоять где, скажи? Гол в футболе забивает вся команда! Ми с двух у шашлычной!

- Скажу, братан, - Андрей подбил итог. - Обратимся! - Две бригады расстались друзьями.

- Крутие пацаны, - дагестанец пошёл к своей братве, - вопросы решают по Москве! - Он был прав, но не совсем. Мы везде их решали.

Как-то какие-то суки на выезде в Дмитров захотели взять Rolls-Royce в коробочку. Коробочкой называется прием, с помощью которого останавливают машины, матчасть мира гангстеров. Машину, которую надо остановить, догоняют, обгоняют и перестраиваются вправо, вставая перед ней, начиная тормозить. Вторая машина, которая участвует в коробочке, в в это время закрывает собой вторую полосу, не давая дичи уйти неплательщику влево. Вправо на обочину, как правило, уйти нельзя из-за отсутствия дороги.

За рулём был Бита. Он нажал на газ, хромированный двигатель впрыснул не только бензин в камеру сгорания, но и адреналин в сердце вставшего на преступный путь бывшего десантника. С перегазовкой два зверя, один из Альбиона, один из Москвы рванули вперёд так, что вторая машина на пол-корпуса вошла в бок первой. Вниз по склону МКАДа летели и кувыркались непутёвые деревенские братулёчеки. На какой-то момент Юре их стало даже жалко. Только на какой-то. Он остановился, посмотрел в зеркало, пусто. На дороге в Афгане он бы их добил. Не из ненависти, из-за прихода энергии.

OVERKILL

Манерный придвинул к себе две бутылки водовки. Точка, грузин знал, на что шёл.
Манерного перевели в камеру к Палачу через неделю. Он вошёл с матрасом и сумками где-то после обеда, потому что вечером в хату вертухаи обычно не заходят, опер дал ему время. Когда он вошёл, Палач спал, Андрей сразу узнал его. Вырубленный словно из мрамора почти античный профиль старого пирата.

WHY JOIN A NAVY IF YOU CAN BE A PIRATE?

Такие и правда обычно мало говорят, Сус не п@здил. Вместо подушки гладиатор положил себе под голову руку, бицепс был под стать подушке. Андрею отвели почётную нижнюю шконку, шнырь разул его, шестёрка из каких-то отверженных, и тоже лёг спать.

- Носки постирай, - перед тем, как провалиться в сон, сказал Манерный. - И помой кроссовки, изнутри помой, преют уже. - Он появился неожиданно и ниоткуда. Шнырь был кандидат наук, профессор. Составлял для бандитов на коллег расстрельные списки. Дали 10 лет, теперь вот старался дружить с братвой. Манерный спал долго и проснулся в десять.

- Кушать подано, - залебезил перед ним лакей, - подальше от начальства, поближе к кухне! - Камера и вправду была в самом хвосте воровского коридора бывшей крутой царской тюрьмы, где томились и декабристы. И даже некоторые их жены. Палач уже сидел за столом. Манерный встретился с ним взглядом. Глаз киллер не отвёл, молча смотрел на положенца, пил чай. Кружка у него была своя, никелированная.

- Здорово, каторжане! - во весь рот улыбнулся Манерный. Каторжане в это время спорили.

- Че ты гонишь? - наседал один. - Автоподставы низкий уровень! Очень низкий! - Он выпятил нижнюю губу, видимо, передразнивая говорящего. - Какой низкий? Почему?!

- Гонят говно по трубам! Потому что низкий, - сказал второй. - Низкий потому что! Уровень!

- А у тебя, @бать, - сказал первый, - высокий?

- На личности перешёл? - сказал второй. - С какой целью интересуешься?

- Какие личности, - скзал первый, - чисто-конкретно! Поясни! Чем занимался по свободе? С Березовского получал? Вот вы, - опыт сидельца подсказал ему как обратиться к Манерному, Палач перестал пить чай. - Вы, видимо, из семьи воровской, верно? - Манерный мирно поднял брови. Из семьи воровской.

- Тогда рассудите! - обратился первый. - Я ему только что рассказал, занимался автоподставами на дорогах, крестный. Бил машины, получал страховку. Он, - почти ткнул пальцами в лицо собеседнику, на пол посыпались пряники, - низкий уровень! Ах ты устрица! - Арестант повернулся к собеседнику, мать его. - Обоснуй!

- Серьёзно все тут у вас, пацаны, - смеясь, сказал Манерный. - Нормальный уровень! Если всю жизнь ими заниматься, автоподставами, конечно, трудно. А если временно, то ничего. Надо ж кормить семьи.

- Вот и я тоже говорю нормально! - первый сиделец был доволен. - А ты низкий, низкий! Козёл ты!

- Ты не знаешь, - сказал второй, - что я делал.

Палач встал из-за стола и ушёл. Забрался к себе на пальму на второй этаж, стал читать газету.

Член соси, читай газету!
Прокурором будешь к лету.

Несмотря на возраст, читал он без очков. Он ждал этапа в зону в Молдавию. За пределы. Манерный понял, разговор не состоится. Делать, однако, что-то было надо! Теперь это уже коснулось его. Подходить самому нельзя, не царское это дело. Лезть к серьёзным дядькам с вопросами. Послать тоже никого нельзя, бессмысленно, в лучшем случае не ответит. И не делать ничего нельзя, вдруг это понт? Спросят потом!

Количества трупов, свечей на теле нет. Может, он вообще мусор? А что? Легенда хорошая, все время молчит, нашей жизни не знает! Грей уши, слушай да запоминай. Что теперь? Всей камере прикрыть рот? А потом всей тюрьме? Хуле! Глаза у Палача спокойные, серые. Взгляд крепкий. Получается прямо как в «Чёрной кошке»:

- По замашкам вроде фраер, но не фраер, это точно.

Плохо, друзья! А может быть ещё хуже. Что делать? Прокнокать служивого мафии не мог весь централ, проверять на себе тоже никто не хотел. Как быть? Оставалось только молиться! Чтобы Господь знамение какое послал, проявил своё могущество, управил. Вечно тут тоже Андрею было быть нельзя. Опер был всемогущ, но не всесилен. Всесилен в тюрьме был палач мафии. А вдруг это постанова? Андрея пробил пот. Все договорились, а он повёлся? Сегодня его очередь?

Вечером все сели играть в карты. Палач отвернулся лицом к стене, дыхания его было не слышно. Его вообще почти было не заметно в камере. Ни звук, ни свет ему не мешали. Манерный выиграл восемь тысяч долларов.

- Пиши в гору, - сказал он. - Завтра проиграю! - Он лёг на койку и расслабился. Внизу под ним народ слушал шансон.

Я по жизни Вор в законе,
это вся моя вина!
Мне мандат на нары в зоне
с детства выдала страна!

Вор для власти не угоден,
он не чтит ее закон!
От запретов Вор свободен,
потому опасен он!

Кто-то сказал:

- Опа! - Пустился в пляс.

«Опасен в данном случае Палач, - подумал Манерный. - И свободен! Что ему любой закон? Не вовремя я угрелся...Бригада только начала набирать, а он теперь за много тысяч километров от Москвы! Сейчас бы в селезнёвские бани! Помыться, попить боржоми, потом в «Метелицу». - Постепенно мысли его стали путаться. Набегать одна на другую как люди на перроне.

Я так молила: - Позови!, - но ты молчал.
Я так молила: - Удержи! - не удержал.
Я твой транзитный пассажир,
Меня, увы, никто не ждал,
Ты был транзитный мой вокзал!

«Господи, помоги узнать, кто он, - из чёрной ямы от души просил Манерный. Руки, ноги его уже переставали существовать. - Нам всем надо выстроить с этим типом какие-то отношения. Надо потом Людям! Ну нет у него на теле свечей с черепом, Господи, - молил он. - Как узнать, что он палач, Господи? - Настоящий пацан всегда религиозный. - Сколько? Сколько на нем душ твоих, Господи? Кто знает? А если - нет? Если это всё прокладка, Господи? Мусорская? И они всё знают теперь? О нас
всех? Если что случится, спросят с меня? Кто он? Сколько у него свечей, Господи? Господи, помоги!» - Андрей постепенно забывался, уходил в параллельное пространство, где мысль равна действию. Тюрьма, Палач, подставы, все медленно, но верно сворачивалось в чёрную тьму, сон младший брат смерти. Наступило полное забвение. Всю ночь Манерный ничего не видел. На новом месте плохо спится. Вот хата, храпящие мужчины, кто-то сидит с кем-то о чём-то говорит, дороги гоняют...Только под утро он забылся в беспамятстве. Славься имя Твоё, славься имя Твое, славься имя Твое!

Заснул и вдруг проснулся уже во сне. Он увидел какую-то фигуру вроде ангела. Ну не ангела, просто фигуру, полную света. Кожи, мышц, костей в ней не было. Она вела его по какому-то длинному коридору к какой-то двери. Манерный почему-то подумал, что он умер. Снящийся сам себе Андрей во сне идёт снящейся походкой за снящимся ему ангелом к снящейся двери. Существо вроде ангела её распахнуло, оно было по ощущению и не женщина, и не мужчина. Дверь полностью открылась, и Манерный вскрикнул от ослепляющей боли в глазах. Комната была полна света!

Утром Манерный встал, умылся, подошёл к тормозам, так называется мощная дверь в камеру. Раньше во всяких петропавловских крепостях в дверях были педали, охрана нажимала на них снаружи, дверь ползла в сторону. Огромные тяжелые ворота в другой мир и параллельную субкультуру. Своя Библия, свои заповеди, свои иконы.

- Дежурный! - позвал он. - Подойди! - Сержант подошёл. - Дверь открой, мне выйти надо в 208ю к Сусу.

- Легко, - сказал сержант. В коридор через отверстие в двери полетели смятые 100 долларов. Через пятнадцать минут дверь открылась.

- С вещами на выход, - незнакомый прапорщик назвал фамилию Манерного. Шнырь скатал матрас, взял толком не распакованный баул, поднёс Андрею, тот собрался выходить. Палач вдруг встал со своего места.

- Братский подгон, - убийца показал глазами на шапку, которую держал в руках шнырь. - От камеры! - Шапка была хорошая, пыжиковая.

- Благодарю! - Манерный надел шапку. - До встречи, пацаны, - он обернулся к сидельцам. - Воруйте, не попадайтесь! - Исполнитель судебных или внесудебных, как вам будет угодно, смотря на какой вы, читатель, стороне, приговоров, был где-то внутри, больше Андрей его никогда не видел. На прогулке Манерный подошёл к Василию. Тот отжимался на одной руке у стены, раз, два. Бег от инфаркта.

- Все ништяк, - сказал Манерный. - Он самый. Киллер казанских.

Василий с неподдельным уважением посмотрел на авторитета.

- Неужели пробил его?

- Пообщались, - коротко сказал Андрей, - он! Ещё вопросы есть?

- Ну лады, - сказал Сус. - Нету! За остальное я не по курсам. Вашу жизнь! Да и не хочу быть по курсам. Оно мне не надо.

После освобождения Василий уехал к себе на родину в Украину, где его жизнь прекратила группировка «Старый город» в Краматорске. Он пытался выступить как коммерсант.

Палач одного из кланов известной российской преступной группировки умер от остановки сердца за несколько дней до освобождения не в Молдавии, куда его обещали отправить на хорошую зону, а в Коми, где он работал на повалке леса каждый день. Смерть была естественной. Это была месть от родственников тех, кого он казнил за всю свою карьеру, правда, по закону. Это у обывателей закон ментовской, а для остальных он часто воровской, знаете? Сколько будет по-воровски дважды два? Да сколько угодно! Воровское не обсуждается. Манерного Батя выдернул по УДО через Питер. На субботе, то есть на воле, он был нужнее.

Батя рассказывал во время своей последней отсидки на зоне при нем один фраер объявил всем:

- Я интеллигент!

Торпеды взяли в зажим его шею, притащили в каптёрку к Бате.

- Если бы кто из вас тут был Интеллигент, - сказал он, - у вас обязательно были бы соответствующие, говорящие об этом наколки. Например, перстни на руках. Перечёркнутый полосой туз пик. Тогда бы мы с ними, - он обвёл глазами толпившихся у входа арестантов, - признали! Разумеется, кололи с разрешения. А так нет! - Самозванцу дали по седлу.

конец эпизода

фото: слева Вова Пряник, 25 лет нон-стоп, Хабаровск. Покончил самоубийством, проиграв Ворам в комсомольской войне. Думал, вывезет! Но не получилось. Рядом гражданская жена Пряника. Сейчас в Швейцарии.