Однажды

Однажды те, кто представляет тьму,
Собрались ночью на победный пир
Делить по усмотренью своему
Весь наизнанку вывернутый мир.

И мир, ничком стоящий на коленях,
Напрасно просит милости у них.
Кто правит бал, не терпит суверенных
И не приемлет компромиссов никаких.

А кто же те лихие шулера,
Что стелют нам терновую постель,
Да те, кто уравнял ещё вчера
Добро и зло, поставив в параллель?

Точнее, поменяв местами
Святые ценности с грехами,
Невинность – на пороки, безверие – на веру,
Свободу – на неволю, Христа – на люцифера.

Но есть и те, кто счастлив торговать на деле
Своим красивым, но продажным телом.
А коль прикажут – и своей любимой дамой,
Чего уж там, родной землёй и папой с мамой.

А волчья стая не станет есть травку,
Ей подавай пожирнее заправку.
Она – за столом во главе всего пира,
Траву скормят овцам, им не до жиру.

Холоп и за меньшее будет стараться,
Лишь бы хозяину нужным казаться.
Пусть на минутку, пусть обувь почистить,
Покорно объедки в тарелке подчистить.

Пошлёт по рукам тебя твой господин,
Останешься с носом один на один,
Без денег, без дома, без славы, без чести,
Стоять на коленях – ещё лет так двести.

Тебя будут дружно хвалить за успехи,
Давать устаревшие ныне доспехи,
При этом всегда улыбаться любезно,
И с этой улыбкой подталкивать к бездне.

Тебе только снится, что ты на коне,
А ты просто пешка в огромной игре.
И всё, что ты можешь, – нагадить под дверь
Соседу. Он видит и знает, поверь.

Однажды гордыня тебя подведёт,
И твой господин воевать не пойдёт.
А коли один ты пойдёшь на войну,
То истину должен усвоить одну:

Судьба марионетки всегда непочётна,
И страсть сюзерена порой мимолётна.
Так знай, как изменится в мире погода,
Изменится тут же любовь кукловода.

Ну вот, а теперь не старайся подняться,
Тебе всё равно предстоит подчиняться.
Ведь участь твоя будет вновь неизменна,
Покуда ты любишь стоять на коленях.