Гуляя как-то по Питеру

Каперанг – капитан первого ранга (три звезды, как у полковника).

Каптри – капитан третьего ранга (звезда одна, как у майора).

Шило – медицинский спирт.

2005 год, середина осени, Питер. Попал я в него всего на один день, по сути случайно – поехал в Геленджик, а там норд-ост. Три дня у телевизора, из дома носа не кажешь. Дует, холодно, какой там отпуск? Поменял билеты и поехал домой. А поезд оказался питерский; так я ночью в Москве бросил вещи в камеру хранения и взял билет дальше в тот же вагон. И потом целый день гулял по граду Петра. И вот уже ближе к вечеру спокойно шагая по Невскому, чёрт занёс меня повернуть на Литейный. И там одно время (сейчас точно нет) существовало кафе Городок, где в беспрерывном режиме крутили на подвешенных телеэкранах записи первого нашего комедийного ситкома «Городок» с незабвенными Стояновым и Олейником. Я бы прошёл мимо, жуя шаверму, но судьба распорядилась иначе.

Распахиваются двери и прямо на меня из кафешки вываливаются три морских офицера – капитан-лейтенант вместе с каптри держат ещё одного капитана-лейтенанта, закинув на свои плечи руки оного. И тут эта троица, едва не рухнув, но, качнувшись, устояла, а каптри в ухо висящей голове капитана-лейтенанта рявкает:

- Коля!.. Не позорь!.. Флот!!!

И потопали куда-то…

Я бросил недоеденную шаверму в урну и в диком мандраже предвкушения явления Музы, заскакиваю в кафе – а там, как потом выяснилось – обедала, отдыхала (шило!!) после экскурсий списанная на берег по причине ремонта подводного корабля его оставшаяся в силе команда!.. Ну, кто-то сразу поехал домой в отпуск, кто-то к жене и детям, а с ними в Анапу, ну а кто-то на экскурсию, культурно заряжаться! Нормально ж?

Я взял какую-то булку, стакан кофе, точнее советского цикория, примостился в углу у окна, достал ручку и блокнот и стал судорожно набрасывать какие-то строчки, особо не вникая в мысль, находясь в каком-то нервном потоке… Вокруг меня бушевали сполохи мыслей и воспоминаний, какой-то белый, но отчётливый шум, из которого иногда вылетали совершенно яснослышанные слова, что давали толчки к появлению новых строчек…

- Чё тут пишешь, а? – довольно грубо вывел меня из анабиоза подошедший ко мне морской офицер, лицо его был чисто выбрито, как только что из рук цирюльника-брадобрея, но взгляд не предвещал ничего хорошего.

- Стихи…

- Стихи?!! – вскричал моряк, тут же подсаживаясь ко мне, - да ты поэт?

- Ну-у…

- Чё пишешь? – он бесцеремонно выхватил у меня из рук альбом, в котором был так же черновик сказки «Наваждения Города Лис», в котором была сцена на гибнущей подводной лодке…

Спирт я пил два раза в жизни – в институте на четвёртом курсе, приятель принёс на свою Днюху прямо на лекции (сухой закон Горби, спокойно выпить студентам было сложно) и в граде на Неве, с командой подводной лодки. Закусывали кусочками котлет, щедро закупленными экипажем в этом кафе, почему именно котлетами, не знаю… Общение с этими людьми дали мне бесценную информацию. Причём даже не в словесной форме, не только в передаче какого-то опыта, так как присели мне на уши в тот вечер конкретно, а я слушал и иногда что-то чирикал на бумаге. Скорее в чём-то, что ощущаешь, как ветер, который несётся из тоннеля перед поездом метро. Поезда ещё нет, а чувствуешь его, его стремительное приближение, его мощь и гул, движение и резонанс от стен тоннеля…

Совсем недавно, роясь в своих залежах в поисках каких-то бумажек, я к своему удивлению обнаружил даже не альбом, а вырванные из него несколько листков, где в том числе были эти странные наброски. Взяв их за основу, я написал сегодня следующий песенный текст. Не судите строго, это именно песня в двух разных ритмах.

А потом они меня провожали на поезд, на Московском вокзале. Посадили в вагон, что-то строго наказывали проводнику, улыбались и махали руками. Ставшие за несколько часов совершенно родными людьми, лиц которых я практически не помню…

Над Невою солнышко восходит

Экипаж шагает дружно в ряд.

Кто-то крикнет в спину – колобродят!

Сухопутным крысам не понять…

Как стонет корабль под толщей воды

А сердце качает свинец.

Длинною в минуту секунда судьбы,

Но ясен ужасный конец!

Не скажет подводник друзьям и жене

Как ночью в холодном поту

Команды проявится лик на стене…

Сжав зубы, глядишь в темноту…

Как мягко журчит вода в глубине

Там спишь, как святой херувим.

Тридцатая вахта, как все – в тишине,

Танцуют девицы во сне…

Солнышко над Питером стоит.

Экипаж внимает про Петра.

Что отстроил город на болотах,

Но по расписанию – обед!

Милая властительница стори

Отпускает экипаж пожрать!

И ближайший кабачок захвачен!

- Дайте нам котлету закусить!

Приходит на флот молодой лейтенант

И он – покоритель морей!

И сердце его, как у девушки бант

Нет краше его и смелей.

А время на суше течёт как кисель,

Ведь в море душа моряка.

Вот первый поход в зарубежный Марсель,

Над бухтой три длинных гудка…

Солнышко касается залива.

Шило уничтожено до капли!

Но стоит гвардейский экипаж!

Вдруг решили все пойти в театр…

И попали часом на балет.

В обморок стремится балерина…

В облаке дурмана - перегар!

- Я женюсь! – решился лейтенант!

С того дня сбежало много лет.

Лейтенант тот нынче каперанг.

Раз в году он ходит на погост,

Вспоминает голоса друзей…

Как стонет корабль под толщей воды

И скрежет металла, как скрежет зубов!

- Давай, лейтенант, вывози нас из тьмы!..

Как эхо родных голосов…

И нужно за тех, кто ушёл в глубину

Сражаясь за жизнь корабля,

Спокойно и прямо встречать новый день

Ведь не была жертва их зря…

Не скажет подводник друзьям и жене

Как ночью в холодном поту

Команды проявится лик на стене…

Сжав зубы, глядишь в темноту…