Западная и Восточная мудрость

Теперь о хорошем. Лично для меня фраза Демокрита приоткрывает завесу над гораздо более интересной тайной, нежели ординарное состояние человечества в его слепой истории без истины. В крайнем случае в контексте всего одной его фразы содержится множество различных уровней понимания и проблем, но меня по существу волнует больше всего следующая, на мой взгляд, очевидно главная.
Демокрит говорит об образе мудреца, и для него этот образ однозначно заключается в откровенной речи. Вплоть до паррусии - речи перед смертью - неизменно. Между тем совершенно не таков образ мудреца, который был некогда создан на Востоке. Восточный мудрец никогда не производит паррусии. Перед негодным обществом, он молчит, и даже перед годным стремится скорее говорить загадками, чем способом "откровения истины".
И нужно сказать, что образ такого восточного мудреца вполне себе симпатичен людскому обществу и до сих пор ( конечно же в его самых примитивных вариантах).

Но тогда возникает вопрос: кто прав? Древнегреческий мудрец с его " откровенной речью ", замыкаемой даже речью смертельной  - смертельно истинной; или же древневосточный мудрец с его ставкой на самосохранность истины внутри себя? И мы могли бы долго гадать, получив этот вопрос в наследство как вопрос о неких нейтральных образах без почвы и плоти, но взглянув на общественные устройства, приходим к его решению быстро. Восточные общества - замкнутые и традиционные. Древнегреческий полис по сравнению с ними - бурлящий котёл. Его динамика и публичность не знают равных себе. Поэтому философ такого общества, даже при всех его качествах вроде бы отшельника - герой своего полиса - борец за истину. Он всё равно не мыслится "вне" его общечеловеческого существования.

Как ни одинок был Гераклит, бегающий по горам и питающийся диким мёдом, он всё же написал книгу своих мыслей и принёс её в храм Артемиды, чтобы каждый мог её почитать. А в таком открытом " выходе в свет" никто не может обезопаситься от "врагов  истины". То есть он подставил себя одновременно и для удара, и для славы. Как ни одинок был и сам Демокрит, он занимался ровно тем же самым - написал огромную кучу книг, которые пользовались у греков дикой популярностью. Следовательно здесь, мы, судя по всему, наблюдаем не просто образ мудреца или философа вообще, а скорее - образ свободного общества и свободного гражданина в нём, который порождает и высочайший уровень свободного философа. Человека, который не только имеет права и обязанности держать открытую речь, но ещё и в действительности осуществляет её как истинную. Здесь, можно сказать, полностью совпадают содержание и форма. И свобода слушать приравнивается свободе слышать. А право говорить - праву открывать истину - делать её максимально доступной в самом общем человеческом смысле.

Ничего похожего мы не находим на Востоке.
Здесь нет публичного пространства, а только частные беседы одного с другим: одного учителя с другим учителем; или одного учителя со своим учеником  - словно истина и знания так и не могут обеспечить себе вольную жизнь и вырваться из клетки системы. Для восточного мудреца не существует такой проблемы - сказать истину и умереть или не сказать и перестать быть свободным и мудрым. Восточный мудрец всегда может позволить себе "ничего не сказать". Почему? Потому что и до этого он был не очень то разговорчив. Причины уже названы и они лежат вовсе не в качестве " мудрости" того или иного народа, а в их гражданских общественных завоеваниях и степени публичности ( открытости) их общества.

Никогда дальше в истории мы не имели нечто подобное этой древнегреческой степени "открытости", по сравнению с которой не только всякая восточная мудрость кажется реальным вещанием из " подземных пещер", но и вся христианская идеология с её " не мечите бисер перед свиньями" кажется лишь лоскутным одеялом разорванной человеческой души.