Хенрик Ибсен. Бранд. Третье действие

Действие третье

Три года спустя. Усадьба преста у горного склона. Прямо над усадьбой высокая отвесная скала. Вокруг усадьбы каменная ограда. На заднем плане небольшой замкнутый фьорд. Двери дома выходят в сад. Время после полудня.
Бранд стоит на верху крыльца, Агнес сидит на нижней ступеньке.

Агнес
Мой муж любимый, объясни,
зачем с тревогою во взоре
все время ты глядишь на море?

Бранд
Я жду вестей все эти дни.

Агнес
Вестей? Откуда, дорогой?

Бранд
Я жду, что мать пришлет за мной.
Три года, помнишь, с той весны,
она вестей не присылала.
Известно этим утром стало,
что час уж близок гробовой.

Агнес
(спокойно, с нежностью)
Послушай, Бранд... И без вестей
собраться следовало б к ней.

Бранд
(качает головой)
В ней страха нет за прегрешенье.
Что я скажу ей в утешенье?

Агнес
Но мать!

Бранд
Я, Агнес, не таков,
чтобы семейных чтить богов!               

Агнес
Как ты жесток!

Бранд
К тебе?

Агнес
О нет!

Бранд
Я звал тебя на путь невзгод,
на муки до скончанья лет.

Агнес
(улыбаясь)
Мне кажется, на этот счет
ты ошибался!

Бранд
Снег и лед
вокруг тебя. Румянец твой
померк, и коркой ледяной
душа в невзгодах обросла.
К нам не заглядывает свет,
над кровлей — грозная скала.

Агнес
Но опасаться нет причины.
Наш дом природа пощадит.
Во время паводков, весной,
спадающие с гор лавины
всегда проходят стороной, —
хоть редко солнце нас дарит,
но дом наш крепостью стоит.

Бранд
Тебя свет солнца не ласкает...

Агнес
Вон там красивый, нежный луч
вверху резвится и играет!

Бранд
Но солнце только три недели
сверкает летом из-за туч,
к нам свет доходит еле-еле.

Агнес
(пристально смотрит на Бранда, потом поднимается и говорит)
В тебя вселился страх, мой друг.

Бранд
Нет, в страхе ты.

Агнес
Нет, ты.

Бранд
Испуг
все время у тебя в глазах.

Агнес
И у тебя!

Бранд
Признайся честно!
Как будто на скале отвесной,
ты вся дрожишь!

Агнес
Да, это страх.
(Останавливается.)

Бранд
Боишься за кого-нибудь?

Агнес
За Альфа.

Бранд
Альф...

Агнес
И ты!

Бранд
Чуть-чуть
Нет, Бог не разлучит нас с сыном.
Бог добр и Альфа укрепит,
здоровым вырастет и сильным.
Где он сейчас, мой мальчик?

Агнес
Спит.

Бранд
(заглядывает в двери)
Во сне смеется... И рука
откинута — кругла, крепка.

Агнес
Но только очень бледен он.

Бранд
Да, бледен... Ничего пройдет!

Агнес
Как сладок, безмятежен сон...

Бранд
Спи, Альф! Господь тебя спасет.
(Закрывает дверь.)
Я благодарен вам обоим:
вы жизнь наполнили покоем.
Все кажется мне легким тут:
мое призванье, скорбь и труд.
В любви, в игре с ребенком милым
находишь выход новым силам.
Ты помнишь, здесь мне все претило,
не по душе призванье было.
Но, видишь, все пошло иначе:
нам здесь сопутствует удача.

Агнес
Да, Бранд, но ты снискал удачу.
борясь, страдая и сражаясь,
в трудах упорных надрываясь,
кровавыми слезами плача.

Бранд
Нет, ноша мне не тяжела
с тех пор, как ты ко мне пришла.
Союз с тобой весну мне дал,
ведь прежде я любви не знал:
семья, отец и мать мои
во мне гасили жар любви,
и тлевший в сердце уголек
заметен не был среди пепла...
Но искры я хранил как мог,
и нежность, что росла и крепла
в глубокой тайне, в тишине,
я отдал сыну и жене.

Агнес
Все люди дом твой навещали;
брат нищеты и сын печали,
мать горькая, дитя в слезах:
гостеприимный твой очаг
для всех измученных горит,
для всех голодных стол накрыт.

Бранд
И этим я обязан вам:
вы — мост к далеким небесам.
Мир не возлюбишь, не любя
одной души, как я тебя...
Вот только долго ты не шла —
я зacтывaл, как та скала.

Агнес
Суров ты и когда ты любишь,
скорей побьешь, чем приголубишь.

Бранд
Тебя ли, Агнес?

Агнес
Не меня —
я боль терплю, любовь храня.
Девиз твой многих испугал.
Все иль ничто — ты так сказал.

Бранд
Любви я не приемлю той,
что мир наш принял в заблужденье.
Не так любил Создатель мой:
возлюбленное им творенье
в любви он не голубил — бил.
Его любовь — гроза и град...
Припомни Гефсиманский сад.
В ту ночь, молясь в тени маслин,
взывал к Нему любимый сын
о том, чтоб миновала чаша.
Каков же был ответ Отца?
Сын испил чашу до конца!

Агнес
Не такова ведь мера наша.
Коль всех равнять, то кто ж спасен?

Бранд
Кто будет Богом осужден,
не знаем мы, но письмена
гласят: "Будь верен до конца!»
Вся жизнь страданьем быть должна,
пока достигнем мы венца.
Тем, кто не смог, прощенье будет,
но тех, кто не хотел — осудят!

Агнес
Я верю в правду этих слов,
но подними меня туда,
куда сумел подняться сам —
взнеси к высоким небесам!
С тобою дух мой стал суров,
но воля не совсем тверда,
меня пугают наши дни,
я мимолетным мыслям внемлю…
иду — и, кажется, ступни
вросли, как корневища, в землю.

Бранд
Запомни: сделок не приемлю!
Как весь приход, чти Божье дело.
Душа, что дел не одолела
и до конца не довела,
осуждена как поросль зла.
Да будет писаный закон
делами жизни подтвержден.

Агнес
(бросается ему на шею)
Всегда с тобой!

Бранд
Да. Я и ты.
Вдвоем нам кручи не круты!

Доктор спускается к саду Бранда и останавливается перед оградой.

Доктор
Не скучно ль паре голубиной
на этой крутизне пустынной?

Агнес
Мой добрый доктор! К нам, скорей!
(Сбегает вниз, распахивает калитку)

Доктор
Да нет, не открывай дверей:
я очень на тебя сердит,
здесь жить тебе совсем не дело,
ваш дом, он всем ветрам открыт,
что душу леденят и тело.

Бранд
Так можно говорить о теле,
не о душе...

Доктор
Да, неужели?
Пожалуй, ваш поспешный брак —
окреп с годами. Как-никак,
а поговорка солгала:
"Что создано в мгновенье ока,
то рассыпается до срока".

Агнес
Здесь хорошо. Колокола
от сна разбудят, как весной!

Доктор
Прощайте! Мне пора к больной.

Бранд
Вы к матери?

Доктор
Да-да, пойдем.

Бранд
Повременю.

Доктор
В родной ваш дом
уже ходили вы?

Бранд
О нет.

Доктор
Вы, прест, жестоки. Я чуть свет
через снега иду, спеша,
хоть получаю три гроша —
в домах призренья лучше платят.

Бранд
Живите страждующую плоть
и да поможет вам Господь.

Доктор
Бог дал мне сил, и воли хватит.
Где нужен я, туда иду.

Бранд
Про вас она не позабыла,
а я напрасно вести жду.

Доктор
Не надо ждать!

Бранд
Не приходила
оттуда нужная мне весть.

Доктор
(Агнес)
Бедняжка! Трудно перенесть...
Ты — хрупкая, нежней цветка —
и тяжкая его рука.

Бранд
Не правы вы.

Агнес
Он не суров...
Он кровь свою отдать готов,
чтоб смыть она могла свой грех.

Бранд
Я — сын, долгов наследник всех,
я добровольно принял их.

Доктор
Долгов вам хватит и своих.

Бранд
Должны мы и за близких Богу.

Доктор
Да, тот, кто сам имеет много,
не тот, кто весь в долгах погряз.

Бранд
Богат ли, беден мой запас,
но должен я платить сполна.

Доктор
(пристально смотрит на Бранда)
Да, в книге воли и ума
вы записали qvantum satis?
но прест, ваш Deus caritatis
без строк остался, без пятна —
он чист, как девственность сама!
(Уходит.)

Бранд
(с минуту провожает его взглядом)
На свете слово есть едва ли,
которое бы оболгали
в такой же мере, как "любовь".
Ты видишь, Агнес, вновь и вновь
они, уклончивы, хитры,
с расчетливостью сатаны,
с улыбкой о любви глаголя,
надломленную прячут волю.
Притом они убеждены,
что жизнь — всего лишь род игры...
Идут меж круч, тропинкой горной —
твердят: узка тропа любви.
Бредут грехов дорогой торной —
кричат: спасение в любви!
Блудят в объятьях ночи черной,
но видят свет и цель в любви!
Оружие сложив покорно,
победу видят все ж в любви!

Агнес
Да, миром управляет ложь —
но от любви куда уйдешь?

Бранд
Мы истину должны искать —
но лишь призвав на помощь волю.
Но волей мы должны стремиться
не к тем делам, что суть всегда,
но лишь о подвиге молиться
как сплаве боли и труда.
Все чувства слей в одной мечте —
в желанье твердом бичеванья.
Тут слишком мало просто знанья,
что ты погибнешь на кресте,
нет, должно возжелать креста,
нетерпеливо жаждать разом
подвергнуть пытке плоть и разум —
вот лишь когда душа чиста!

Агнес
(крепко прижимается к нему)
Внушает страх такое слово,
но говори, мой друг суровый!

Бранд
И пусть любовь вознаградит
лишь тех, чья воля победит:
пусть белый голубь прилетит
к достойным с веткою оливы.
Но как любить сей род ленивый?
К ним ненависть и есть любовь!
(В исступлении.)
Да, ненависть! Вскипает кровь.
Твержу я это слово вновь.
(Поспешно уходит в дом.)

Агнес
(заглядывая в открытую дверь)
Колени преклонил... Томится
и голову склонил к кроватке,
вот-вот заплачет... Не в порядке
душа его, он одинок...
Великой нежности залог
в его суровости таится.
Он к маленьким всего добрей:
дитя еще не жалил Змей.
(Вскакивает в испуге.)
Вскочил, ломает руки он,
так бледен. Чем он потрясен?

Бранд
(выходит на крыльцо)
Не звали?

Агнес
Нет, никто не звал.

Бранд
(оборачивается, заглядывая в дом)
Альф нездоров. Он весь пылал...
Неровный пульс, холодный пот.
Нет-нет, не бойся! Все пройдет.

Агнес
Ты перепуган?

Бранд
Бог с тобой!
Не бойся...
(Глядит на дорогу.)
Посланный за мной.

Мужчина
(через ограду)
Пошли, отец! Пора приспела.

Бранд
(резко)
Какие вести?

Мужчина
Плохо дело!
Она с трудом в постели села,
так странно клонится вперед
и причастить ее зовет:
пусть, говорит, придет священник —
дам церкви половину денег.

Бранд
(отшатывается)
Как? Половину? Невозможно!

Мужчина
(качает головой)
Я не принес бы вести ложной.

Бранд
Все выплатить она повинна.

Мужчина
Я слышал ясно: "половина".

Бранд
(хватает его за руку)
Когда Господь придет судить,
готов ты это подтвердить?

Мужчина
Да.

Бранд
Так священник не придет.
И пусть причастия не ждет.

Мужчина
(в недоумении смотрит на Бранда)
Ты ничего не понял, знать:
меня твоя послала мать.

Бранд
Ты думаешь, что для меня
чужой не то же, что родня?

Мужчина
Жестоко.

Бранд
Да. Все или ничто.
Я заклинал ее на то.

Мужчина
Но ведь близка ее кончина!

Бранд
Златой телец иль половина
тельца златого — все кумир!

Мужчина
Я не могу нарушить мир
ее души жестоким словом.
Я твой ответ смягчить хочу —
не место там теперь бичу.
Господь не будет столь суровым.

Бранд
Бог не суров!.. Вот утешенье,
что губит, как чума, творенье.
Но нет, молитвам и нытью
не заморочить Судию...
Ах, впрочем, все как подобает:
Судья-то свой! Ведь всякий знает,
что Он — сговорчивый старик —
с ним всякий торговать привык.

На пути от Бранда мужчина повстречал другого посыльного; оба возвращаются назад.

Бранд
Что, новость?

Первый мужчина
Да!

Бранд
Склонилась мать?

Второй мужчина
Да, семь восьмых решила дать.

Бранд
Не все?

Второй
Не все.

Бранд
Прест не придет,
причастья пусть она не ждет.

Второй
В тоске и муке позвала!

Первый
Ведь жизнь тебе она дала!

Бранд
(ломая руки)
Я мерю всех одною мерой:
и мать должна склониться с верой.

Второй
Немыслимо ее мученье —
приди, пошли ей утешенье!

Бранд
(первому посланному)
Ступай и передай больной:
дары святые — хлеб с вином —
за чистым подают столом.
(Мужчины уходят.)

Агнес
(прижимаясь к мужу)
Порой твоя пугает речь.
Пылаешь ты, как Божий меч!

Бранд
(со слезами в голосе)
Нет, мир ножа не прячет в ножны,
он ищет схватки, где возможно;
он бьет, хоть слаб, и бьет упорно —
всю душу заливает кровью.

Агнес
Им всем трудны твои условья...

Бранд
Как легче? Я готов учиться.

Агнес
Как видно, цель, что ты избрал,
не та, к которой мир стремится.

Бранд
Да, здесь ты вправе устрашиться.
Теперь народа идеал
ничтожен, жалок, скуден, мал.
Они готовы прославлять
того, кто будет завещать,
скрыв имя, бедным капитал.
Воистину тот был бы смел,
кто б имя скрыть свое сумел, —
но где без имени герой?
Вели правителю державы:
"Живи без имени и славы,
великим будь, но имя скрой!";
или без подписи поэт
готов ли на простор страниц
пускать своих волшебных птиц? —
что скажет он тебе в ответ?
Я, скажет, дал им оперенье,
их голоса — мое творенье!..
Ни чахлый, ни могучий цвет —
в них самоотреченья нет.
Всяк мыслью держится за прах.
Так путник на крутых горах
готов за лозу уцепиться,
а, сломится — в песок вкогтиться.

Агнес
Но не поймет — бессилен кто —
твой лозунг: "Все или ничто!"

Бранд
Кому падения знакомы,
преодолеет и подъемы.

Несколько времени он молчит, потом говорит изменившимся голосом.

Я наставляю прихожан
подняться, разогнать потемки, —
но кажется, что на обломке
плыву я через океан!
Я слезы лил, язык кусал,
когда за грех пророчил кары,
и даже нанося удары
в душе — обнять врага желал!
спой, Агнес, успокой ребенка,
пусть он забудется во сне.
В нем ясно все, как в песне звонкой,
он как в ручье песок на дне,
в нем ласка матери найдет
тотчас ответ и отразится,
как в тихом озере полет
парящей на просторе птицы...

Агнес
(бледнея)
Твои раздумья, точно стрелы,
стремятся к сыну то и дело.

Бранд
Храни его.

Агнес
Утешь хоть словом!

Бранд
Моим, жестоким и суровым?

Агнес
Нет, мягким.

Бранд
(обнимая ее)
Милая жена,
умрет лишь тот, на ком вина!

Агнес
(смотрит на него просветленным взглядом)
Бог не посмеет одного!
(уходит дом)

Бранд
Бог не посмеет... И однако
он указал на Исаака.
(Отгоняет нахлынувшие мысли.)
О нет! И так я для него
пожертвовал моим призваньем —
я мог бы грозным восклицаньем
мир спящий пробудить от сна...
О ложь! Со мной пошла она,
и где тут жертва, раз в награду
я получал любви усладу?
Она мне силы придала,
не я — она меня вела!
(Смотрит вдаль, на дорогу.)
Но вести все не шлет мне мать.
Не хочет жертвы принести,
чтоб корень адов извести
и плод греховный растоптать...
Вон... Впрочем, это фогт идет,
здоров, неутомим, болтлив,
в карманы руки заложив,
похоже — в скобках оборот.

Фогт
(из-за калитки)
Фу... Добрый день! Взойти невмочь.
Нечасто видимся, простите,
а помешал — гоните прочь.

Бранд
(указывая на дом)
Что ж тут стоять? Вы в дом входите.

Фогт
Спасибо. Я спешу помочь...
Я не войду. Но буду рад,
коль просьба вашего прихода
в ваш дом получит право входа.

Бранд
В чем дело?

Фогт
Люди говорят,
что умирает ваша мать.
Конечно, должен вам сказать,
ее мне жаль...

Бранд
Да-да. Понятно.

Фогт
Мне очень жаль ее.

Бранд
И что ж?

Фогт
Но, как оно ни неприятно,
она стара, не век живешь,
пора придет — и мы уйдем...
И вот я ваш увидел дом,
попытка, думаю, не пытка —
ни барыша, ведь, ни убытка...
Я много слышал от людей
о вашей долгой тяжбе с ней.

Бранд
О тяжбе? Что?

Фогт
Она скупая,
свое удержит до конца.
Именье бросить тяжело,
но дело далеко зашло:
ведь вам известно, что больная
владеет всем неразделенным
именьем вашего отца.

Бранд
Неразделенным... Да, я знаю.

Фогт
Понятно всем осведомленным,
что вы имеете причину
легко принять ее кончину.
Все ж я надеюсь, что с причастьем
вы явитесь к ней в трудный час —
в ее глазах то будет счастьем...
Прислушайтесь на этот раз
к затронутой приходом теме...
Ах, впрочем, вам ведь нужно время.

Бранд
Здесь вряд ли времени вопрос.

Фогт
Так поразмыслите всерьез:
вот доживет она свой век,
опустят прах ее в могилу,
закон последний вступит в силу —
и вы свободный человек!

Бранд
Вам кажется?

Форт
Уверен я!
Ее земель — в бинокль смотреть
и то всего не обозреть.
Богач вы, прест!

Бранд
Решит судья.

Фогт
(улыбается)
Закон на вашей стороне.
У вас ни братьев, ни сестер —
тем самым исключен раздор.

Бранд
Но, может статься, кредитор
объявится и скажет мне,
чтобы надежду я оставил?

Фогт
Ну, это разве только дьявол.
Поверьте, что никто иной
не скажет слова вам в укор —
ведь люди делятся со мной...
Итак, вы будете богаты,
вам по плечу любые траты,
весь мир открыт навстречу вам —
не здесь же счастье, по углам?

Бранд
Что воду в ступе зря толочь?
Сказали бы "Катитесь прочь!"

Фогт
Могу и так, чтоб гору с плеч!..
Мне просто жаль, что вашу речь
со всем ее значеньем тут
не поняли и не поймут.
Я буду откровенен, Бранд:
вы здесь как волк в овечьем стаде.
Терпеть вражду — чего же ради?
Вы молоды, у вас талант,
ваш мощный голос на просторе
раздался бы еще сильней, —
но семьям маленьких людей
вы принесете только горе:
они росли в теснинах гор
и гибелен для них простор!

Бранд
Вдали от отчего жилища
мы что трава без корневища!
Коль ближним не несем мы света,
так, значит, наша песня спета!

Фогт
Пусть так. Но мы во всем должны
считаться с нуждами страны.

Бранд
Страну видать с высоких гор —
не из зажатых в скалы нор.

Фогт
Вы мыслите в масштабах стран,
а здесь лишь горсточка крестьян.

Бранд
Я не приемлю этой грани:
большие люди — и крестьяне!
Пока мы о своих правах
печемся — громкие слова,
а чуть напомнят о делах —
мы маленькие существа!

Фогт
Всему свое бывает время,
но чудеса творятся всеми.
В копилке вековых свершений
есть вклад и наших поколений!
Да, лепта нашего угла
была не так уж и мала:
на карте значимся едва,
но память до сих пор жива,
что наши предки были в деле
при короле норвежском Бэле.
И Ульф, и Тор — норманнов честь —
нам кровная родня как есть,
их род идет из наших мест,
и воинов они окрест
собрали, чтобы в Бретланд весть.
Там были битвы, грабежи,
и Юга истощенный житель
писал, дрожа: "О, накажи
безумных варваров, Спаситель!"
А эти варвары-то кто? —
поверить трудно, но когда-то
здесь жили славные ребята!
Вот тоже я слыхал когда-то,
что был подвижник, взявший крест —
куда и как его он нес,
не ясен до сих пор вопрос...

Бранд
И родом он из наших мест.

Фогт
Ага. Но как вы догадались?

Бранд
Да он из тех, что только брались,
но силы не было нести.
Недаром он у вас в чести!

Фогт
Здесь наша искони земля!
Но вспомним Бэле-короля.
За морем войны мы вели,
а после и к друзьям пришли.
Они встречали нас пирами,
а мы явились с топорами,

так добыт был венец героя...
Своей жестокостью, не скрою,
мы малость хвастаем — но все ж
приятно предков помянуть,
окинуть взором долгий путь,
чтобы училась молодежь...
И каждый должен знать о том,
как варвары пришли из лесу,
чтоб топорами и огнем
дорогу проложить прогрессу!

Бранд
Не вижу я, чтоб тут хотели
хранить достойно память Бэле:
мотыги, бороны, плуги
свели на нет его заслуги.

Фогт
Нет, древний мы храним завет.
Пожалуйте на наш обед:
везде почетный гость — судья,
да ленсман, да звонарь, да я.
Случалось часто, голова
закружится у нас от хмеля —
но за кого был тост и пели
о ком в застолье? — Все о Бэле!
О нем под пунш плелись слова...
Я сам к той песне не был глух,
и чтоб поднять сограждан дух,
я ткал сказания о нем,
как пестрый холст веретеном.
Ведь я поэт, хоть знаю меру —
как, впрочем, все у нас в краю, —
рассудок мы храним и веру.
Когда закончены труды,
между семью и десятью,
как свежая струя воды
нам песня наша на досуге...
Итак, вот разница меж нами:
упорно вы велите мне
крестьян воспитывать борцами,
служить и пашне и войне,
объединять мечи и плуги.
Я понял ваши убежденья
и нами с вами расхожденья.
Нет у теперешних людей
тех титанических идей,
а Божья битва и картошка,
пожалуй, разнятся немножко.
Вы ж нам явили откровенье,
селитру взяв в соединенье
с углем и серой, из которых,
понятно, получился порох.

Бранд
Что ж, верно.

Фогт
В город уезжайте!
Там как угодно поступайте,
там вас послушают, а тут
вы лишний, тут вас не поймут.
А нам оставьте борону
и лодку — бороздить волну.

Бранд
В пучине моря потопите
все, что о предках вы вопите!
Пусть от горы рождались мыши —
от этого не стать им выше!

Фогт
Мы вырастаем — вспоминая!

Бранд
Да если б жизнь была иная!
Вы немощь тщитесь скрыть в кургане
великого воспоминанья!

Фогт
Тут не до диспутов сейчас —
вам следует уйти от нас.
Ни вашего ума и знанья,
ни ваших непосильных вкладов,
ни ваших прогрессивных взглядов
здесь не оценят. Тот подъем,
то малое подобье взлета,
чтоб всякий занятый трудом
не чувствовал себя рабом —
ну что ж! о нем моя забота.
Я тут без дела но сижу,
всем ведаю, за всем слежу,
налаживаю связи, строю,
при мне наш округ вырос втрое,
наметился еще прирост.
Мы все под знаменем в походе:
я объявил войну природе,
корчую пни, построил мост...

Бранд
Но то не мост от жизни к вере!

Фогт
Он нужен нам, по крайней мере.

Бранд
Не мост меж мыслью и свершеньем!

Фогт
Селенье я связал с селеньем,
они сдружились меж собой,
все стали жить единым мненьем!
А вы их увлекли борьбой...
Зачем же вы смешали свет
шахтерской лампочки ночной
с могучим сполохом — ведь нет
покуда у людей уменья
провидеть этот свет двойной.
Где истина, где заблужденье,
что правда сущая, что ложь,
что радость людям, что мученье —
теперь не вот-то разберешь.
Вы поступили как смутьян,
толкнув на путь раздоров стан,
готовый выиграть сраженье!

Бранд
Останусь я. Слова излишни.
Я знаю цель и жив борьбой,
поскольку мне явил Всевышний
знак огненный: "Пока живой,
приход не смеешь бросить свой!"

Фогт
Останьтесь. Но держитесь скромно.
Я признаю, что вклад огромный
в борьбу за высшую мораль
внесли вы — и спасибо вам.
Но только не стремитесь вдаль,
не поднимайте флагов в будни,
так, словно бы Спаситель Сам
присутствует на каждом судне!

Бранд
Чтоб вашему наказу внять,
я должен думу изменить,
но чтоб победу удержать,
я должен сам собою быть.
И я уже пошел вперед,
я дом свой светом озарил,
проснется скоро и народ,
который вы лишили сил.
Ведь жили же свободно предки,
а вы народ замкнули в клетки,
увял когда-то буйный цвет
от предписаний и диет...
Вы высосали кровь из жил,
вы иссушили мозг в костях,
где дух был жив, остался прах...
Но знайте: вновь восстанет пыл,
и вас пробудит ото сна
призывно-гневный клич: "Война!"

Фогт
Война?

Бранд
Война!

Фогт
Ну, что ж, вперед!
Вы первым будете убиты.

Бранд
Поймите, победитель тот,
кто честно пал на поле битвы.

Фогт
На перепутье вы стоите
и всем рискуете, поймите!

Бранд
Я должен.

Фогт
Что ж! Начавши бой,
поплатитесь вы головой.
А жаль! Ведь в жизни вам везет —
наследник будете вот-вот,
дождались сына, так любимы,
любые блага под рукой...
Неблагодарный вы какой!

Бранд
Пусть так, но эти блага мнимы,
и к ним я повернусь спиной.

Фогт
Плохое место вы нашли
для вашей битвы мировой —
заливчик на краю земли!
Плывите к южным берегам —
там голову к земле не клонят,
там, верно, труд ваш будет понят,
и люди рады будут вам.
Там встретите вы прихожан,
желающих страстей и ран.
А мы тут льем не кровь, а пот:
наш род войну за хлеб ведет!

Бранд
Но здесь мой дом — мне все знакомо.
В бой лучше выступать из дома.

Фогт
Что ж! Если ваш поход сорвется,
вам много потерять придется.

Бранд
Но отступив — себя всего!

Фогт
Не победит один солдат.

Бранд
За мною лучшие стоят.

Фогт
Да — но за мною большинство.
(Уходит.)

Бранд
(глядя вслед уходящему)
И человек приятный вроде —
энергия, веселый нрав,
и мыслит, и во многом прав...
Но только власть его в народе,
пожалуй, пострашней бича.
Мороз, пожар, землетрясенье,
чума, лавина, наводненье,
голодный год и саранча
не натворят десятой доли
того, что этот фогт творит:
недуг лишь тело уморит,
а с ним явились гибель воли,
крушение умов, сердец...
Застолья эти, наконец,
когда с его дыханьем тесным
он вторит мужественным песням,
тем самым их сводя на нет,
гася в сердцах огонь и свет.
Из их сомнений и тревог
великий подвиг выйти б мог...
Он хуже тысяч палачей,
хоть крови он не лил ничьей!
(Внезапно, в страхе)
Но весть... Как трудно ожиданье...
(К ограде подходит доктор.)
О, доктор — вы! Что мать моя?

Доктор
С ней Высший говорит Судья.

Бранд
Как! Умерла? Без покаянья?

Доктор
Она держалась за свое
имущество до той минуты,
пока не разорвались путы.

Бранд
(неподвижно смотрит перед собой)
И не спаслась душа ее...

Доктор
Надеюсь, что ее поймут
те, кто вершит небесный суд.

Бранд
(тихо)
Но что она сказала?

Доктор
Бог
не так суров, как мой сынок.

Бранд
(задумавшись, опускается на скамью)
У смерти на краю, в удушье,
неправдой осквернила душу!
(Закрывает лицо руками.)

Доктор
(приближается, смотрит на Бранда, качает головой)
Вам хочется призвать сюда
давно минувшие года,
когда пришел завет блаженства
от Господа и духовенства...
Слова насчет небесной манны,
души и огненной геенн
устаревают — им на смену
придет закон обыкновенный,
но, впрочем, более гуманный.

Бранд
(подняв голову)
Гуманность! Нынче это слово
действительно всего основа!
Его твердит любой пошляк,
смеющийся в лицо герою,
трусливый — трусость им прикроет,
ничтожество — взметнет как флаг,
и кто раскаянья боится —
все тем же словом рад прикрыться...
Что ж Богу не спасти Христа
гуманности высокой ради?
Вам Бог явился б у креста,
воззвал бы громко о пощаде
и положил конец распятью
депешей с вышнею печатью!
(Опускает голову, сидит, поникший, печальный.)

Доктор
(тихо)
Пожалуй, голову но прячь,
дай лучше выход буре — плачь!

Агнес
(выходит на крыльцо, бледная, испуганно шепчет доктору)
Ко мне!

Доктор
Меня ты испугала.
Что у тебя?

Агнес
Дрожу... Змея
кольцом холодным тело сжала.

Доктор
Да что ты?

Агнес
(увлекает его за собой)
Поспешите!.. Боже!
На все да будет власть Твоя!
(Уходят в дом, не замечаемые Брандом.)

Бранд
(про себя, тихо)
Без покаянья умерла.
Знать, это перст Господень тоже.
Все, чем она пренебрегла,
я возвеличу, и вдвойне!
Когда б я сдался — горе мне.
(Поднимается.)
Итак, настал он, этот миг —
отныне я ее должник.
Крестовый объявить поход...
Дух да воскреснет, плоть — падет!
Глагола меч вручил мне Бог
и гневный огнь в груди зажег!
Вперед! Отныне мощь дана мне,
в пыль сокрушающая камни!

Доктор
(выходит на крыльцо с Агнес, говорит повышенным голосом)
Уйти! Бежать отсюда вон!

Бранд
Я не уйду и в наводненье!

Доктор
А если сын твой обречен?

Бранд
(сбитый с толку)
Мой Альф? Дитя! О наважденье!
Что с мальчиком?
(Бросается к дому.)

Доктор
(удерживает его)
Побудьте тут!
Наш климат северный, коварный:
нас зажимает лед полярный,
у нас туманы свет крадут.
Коль досидите до зимы,
ребенка не увидим мы!
Спешите! Я прошу как друг:
отправьтесь завтра же на юг.

Бранд
Сегодня же уехать с сыном!
Под вечер... Днем... Нет-нет, сейчас!
Он вырастет большим и сильным,
он будет радовать мне глаз!
Чтоб снег и ветер с ледников
не достигал его груди...
(Агнес.)
Возьми его. Не разбуди...
Прочь, прочь от этих берегов,
где смерти вьется паутина
вокруг единственного сына...

Агнес
Я видела беду, быть может,
но не совсем — наполовину.

Бранд
(доктору)
Так переезд ему поможет?

Доктор
Коль постарается отец,
излечится его недуг:
вам стоит выехать на юг —
и сразу же беде конец.

Бранд
Благодарю!
(Агнес.)
Смотри, теплей
укутай — ветер к ночи злей.

Доктор
(молча вглядывается в Бранда, который между тем неподвижно смотрит на двери, подходит к Бранду, кладет руку ему на плечо, говорит)
Вы к миру так неумолимы —
к своим лишь слабостям терпимы.
Нетрудно мерить большинство
на мерку "все иль ничего" —
а вот в беде родное чадо —
и сами просите пощады!

Бранд
О чем вы?

Доктор
Ваша мать стояла
уже одной ногой в могиле,
когда вы грозно возгласили:
"Давай не много и не мало,
а все — нагая в гроб сойди!",
и тот же крик ваш из груди
рвался, когда голодный люд
спешил туда, где хлеб дают.
А нынче вас застигло горе,
вам волны жизни о борт бьют,
и, чтобы не пойти ко дну,
уж вы готовы сбросить в море
и материнскую вину,
и Библию, и правосудье...
Оно понятно: под удар
вы ставили чужие груди,
а нынче не об этом речь —
тут надобно свое беречь.
Бежать от бухты, фьорда, леса,
взять все, что завещала мать,
оставить паству — и бежать!
Отменена сегодня месса...

Бранд
(хватается за голову в отчаянии и как бы собираясь с мыслями)
Я ослеплен? Нет — был слепец!

Доктор
Вы поступили как отец...
Вы выше для меня в сей миг,
чем в тот, когда слова о силе
ваш гневный говорил язык.
Прощайте! Гляньте на себя,
пожалуй, в зеркало... Спаситель!
Увы, вот грозный твой воитель!
(Уходит.)

Бранд
(с минуту молча смотрит вперед, внезапно произносит)
Тогда ль, теперь ошибся я?

Выходит Агнес в дорожной накидке, с ребенком на руках. Бранд не видит ее. Агнес хочет что-то сказать, но останавливается в ужасе, заметив выражение лица Бранда.
В это время у калитки сада появляется мужчина.
Солнце заходит.

Мужчина
Есть недруг у тебя...

Бранд
(показывает на свое сердце)
Возможно.

Мужчина
Держись при фогте осторожно.
Посев твой стал давать ростки,
но ложных слухов сорняки
сейчас пошли из уст в уста,
того гляди — совсем немного —
и хижина твоя пуста.

Бранд
А если так и есть?

Мужчина
Увы!
Спастись непросто от молвы.
Ты фогту заступил дорогу,
ты всюду сделался заметен —
вот в этом и причина сплетен.

Бранд
(неуверенно)
А это и не ложь, возможно...

Мужчина
Так ты нас обманул безбожно!

Бранд
Но чем же?

Мужчина
Ты нам толковал,
что сам Господь тебя призвал,
что домом стал тебе приход,
что здесь начнешь ты свой поход,
что кто призвание имеет,
тот изменить ему не смеет.
А ты был призван! Сколько сил
твой пламень в сердце нам вселил!

Бранд
Но много и таких, чье ухо
к моим речам осталось глухо.

Мужчина
Да. Но ведь многие умы
к светилам ты вознес из тьмы.

Бранд
Все ж большинство живет в ночи.

Мужчина
Но видит свет твоей свечи!
Да ладно! Раз решил уйти,
так споров нечего вести.
Вот, я стою здесь, человек,
и говорю: "Прощай навек!
Ты пищу дать успел уму,
лишь в книгах я не все пойму.
Ты первый показал мне свет —
теперь толкни меня во тьму!
Не сможешь, не поддамся... Нет!
Прощай! Но все же верю — слышь! —
что вскоре ты мне возвестишь.
Ты не предашь меня и Бога.
(Уходит.)

Агнес
(боязливо)
Ты бледен. Губы словно смехом
искажены, в глазах тревога.

Бранд
Слова, усиленные эхом,
все бьют по сердцу моему!

Агнес
(делая шаг вперед)
Ну, я готова.

Бранд
Но — к чему?

Агнес
(твердо)
Дать сыну то, что только мать
должна ему и может дать!

Герд бежит по дороге к саду Бранда, вдруг останавливается у ограды.

Герд
Пусто в доме! Вот так да!
Укатили навсегда.
На вершинах, на холмах
тролли бегают впотьмах,
бьются больно, беспощадно —
вот он подошел как раз,
ах! — чуть-чуть не вырвал глаз!
Отобрал кусок души...
Ну, да часть осталась, ладно!

Бранд
Герд, опомнись, ты в бреду —
видишь, я к тебе иду!

Герд
Ну и что? Ведь ты — не прест!
Тот удрал из наших мест.
Я видала: ястреб черный
нес его с вершины горной,
взнузданный, свирепый, злой.
Человек на нем верхом —
преста я узнала в нем.
Сельский заколочен храм,
мрак и запустенье там,
заросли туда пути —
а зато уж мой в чести:
там священник в снежной ризе,
там сосульки на карнизе,
нам туда и путь прямой:
ваш-то храм стоит пустой...
Мой священник там гремит
так, что вся земля дрожит!

Бранд
О, несчастная! К чему
вводит разум мой в смятенье
это идольское пенье...

Герд
(подходит к калитке)
Идол?.. Идол!.. Не пойму,
что за слово-то такое.
Знаю! Нечто дорогое,
малое или большое,
пестрое и золотое.
Видишь, женщина у дома?
Вон, завернуты в пеленки
две ручонки, две ножонки!
Ткани шелковой извивы
так нарядны, так красивы!
А она его все прячет...
Ха! Сынок - любимец, значит!
Вон он, вон он, посмотри —
самый настоящий идол!

Агнес
(Бранду)
Ты себя рыданьем выдал...
Ужас жжет меня внутри.

Бранд
Агнес, нам с тобой беда:
Бог ее прислал сюда.

Герд
С гор слышны колокола.
Видишь? Горною тропой
тролли тянутся толпой
к снежной церкви. Из села
гнал их прест, топил их в море.
А теперь им жизнь не горе.
Гномы к нам явились в гости —
не сдержать их на погосте.
Прест упрятал их в могилы,
наложил свою печать,
только зря он тратил силы,
надоело бесам спать —
мокры, холодны и злы
вылезают из скалы
тролленята, кличут: "Мать!
Папочка!" — жена, мужчина
стали нянчить их, ласкать;
вот мужик в толпе троллиной,
как отец среди мальцов,
бабы кормят мертвецов
молоком своих сосков —
так и сыном никогда
не бывает мать горда!
Ну и жизнь пошла в селенье!
Прест далеко улетел.

Бранд
Скройся, скройся, наважденье!
Худшее я зрю виденье.

Герд
Вот он! У дороги сел
и хохочет, сатана!
Пишет в книгу имена
тех, кто в горы захотел —
весь приход вписал почти:
к церкви заросли пути,
ястреб с престом улетел!

Перепрыгивает через калитку, исчезает за грудой камней. Тишина.

Агнес
(приближается, говорит шепотом)
Пора, мой друг, пора идти!

Бранд
(пристально смотрят на нее)
Сначала надо путь найти.
(показывает сперва на калитку, потом на дверь дома)
Туда? Сюда?

Агнес
(в ужасе отматывается)
К чему слова?
Твой сын...

Бранд
(следуя за ней)
А кем я стал сперва —
священником или отцом?

Агнес
(отступая на несколько шагов)
Хоть в небе разразился б гром —
но у меня ответа нет!

Бранд
(опять следуя за ней)
Ты мать — и за тобой ответ!

Агнес
Жена должна повиноваться.

Бранд
(пытается схватить ее за руку)
Но должен за тобой остаться
последний выбор.

Агнес
(прячется за деревом)
Я ведь мать?

Бранд
Мне приговор в словах ответа.

Агнес
(сурово)
А вправе ли ты делать это?
Мне этот выбор предлагать?

Бранд
И новый приговор я слышу!

Агнес
Ты веришь в то, что призван свыше?

Бранд
Да!
(Грубо хватает ее за руку.)
Ты теперь должна решить,
погибнуть сыну или жить.

Агнес
Господь укажет путь всегда...
(Пауза.)

Бранд
Ну, что ж мой друг, пора идти.

Агнес
(срывающимся голосом)
Ты мне не указал пути.

Бранд не говорит ни слова. Агнес указывает на калитку и спрашивает.

Туда, быть может?

Бранд
(указывая на дверь дома)
Нет, туда!

Агнес
(высоко поднимает на руках ребенка)
Итак, ты требуешь, мой Боже,
того, кто мне всего дороже,
ребенка в жертву принести?
Готова я, лишь дай мне силы
пройти мрак жизни до могилы.
(Уходит в дом.)

Бранд
(мгновение смотрит неподвижно перед собой, разражается рыданиями, заламывает руки, потом бросается на крыльцо и кричит)
Дай, Боже, свет мне обрести!