О границах физики - 2

По существу, необходимость границ содержится в возможности определения физики. Не вдаваясь сейчас  в детали этого определения, можно сказать, что всякое разумное  о-предел-ение, так или иначе, очерчивает границы определяемого предмета. Проблема возникает в том случае, когда физика рассматривается как фундаментальная наука, лежащая в основании других наук или в основании мировоззрения. С одной стороны, в определении содержатся ограничения («Физика – это раздел науки, изучающий…»).  С другой  стороны, современная научная методология, в целом построенная на принципе редукционизма  или  его более современных модификаций, подразумевает, что имеется принципиальная возможность  объяснения всех свойств высокоорганизованных структур (атомов, молекул, белков, жизни, информации) на языке свойств элементарных частиц и нескольких (или даже одного)  фундаментального взаимодействия.  При этом допускается, что эта принципиальная возможность может оказаться труднореализуемой из-за трудностей чисто технического характера (например, ввиду  недостатка мощности компьютеров). Совершенно ясно, что перед лицом редукционизма подобного рода, любое о-предел-ение  физики будет выглядеть условным,  бесполезным и даже в определенном смысле, лицемерным. Я не являюсь сторонником догматических  определений в науке, но определения, отражающие текущий статус и уровень физики, на мой взгляд, необходимы.  Они позволяют, во-первых, «фильтровать» материал для исследования, во-вторых, формировать и фиксировать общие «правила игры», т.е. научную методологию, в-третьих, получать конкретные содержательные утверждения об окружающем мире, доступные логическому анализу и экспериментальной проверке.  Я не исключаю, что границы, содержащиеся в определении, могут как-то эволюционировать с течением времени, но – в случае, если определение адекватное, - такая эволюция будет происходить не слишком быстро. Можно даже потребовать, чтобы окончательное о-предел-ение физики (если таковое существует хоть в каком-то смысле) подразумевало фундаментальную неизменность ее границ. В этом смысле,   установление границ физики является необходимым условием ее правильного о-предел-ения.

Парадоксальным образом признание границ физики подразумевает  более широкую перспективу научной методологии, чем утверждение об их отсутствии. Действительно, безграничная область является частным (предельным случаем) области с границей. По этой причине можно сказать, что научная методология,  настаивающая на отсутствии границ у физики, имеет «меру нуль» среди множества других методологий. Методология с границами менее категорична, а, значит,  и  более гибка и открыта для научной практики, которая в области неизвестного требует определенной «гибкости» применяемой научной методологии.

Если границы у физики есть, то должны существовать «пограничные ситуации», в которых  граница применимости как-то проявляет себя. На самом деле, найти или хотя бы описать действительно пограничные ситуации, находящиеся на стыке познаваемого и непознаваемого физическими методами сложно. По сути, это почти то же самое, что найти или как-то обозначить границы.  Гораздо проще указать ситуации «заграничные», в которых физическое описание становится очевидно  неадекватным.  Эта неадекватность может проявляться,  например, как принципиальная невозможность или противоречивость физической картины явления. Рассмотрим в качестве примера невозможности попытку «физически описать»  волевой акт внутреннего выбора  человека вместе с его внешними проявлениями (например, человек захотел просто так поднять камень и бросить его вперед).  Цепочка событий «волевое решение»-«мысленный приказ» - «сигналы нервной системы» - «мышечные сокращения» - «полет камня» целиком принципиально не укладывается в рамки физики и вообще какой-либо науки,  если мы принимаем тезис о свободной человеческой воле (я лично такой тезис принимаю). Никакое «физическое описание» не срабатывает до уровня сигналов нервной системы,  поскольку «физическое описание»  всегда является  в определенном смысле детерминистичным. Язык вероятностей и хаоса не спасает положения  дел.  Вероятностные законы статистичны, а каждый акт свободной воли человека уникален и самоценен.  Концепция хаоса ни в коей мере не отражает концепцию свободы (хаос – произвол, свобода – разумный выбор). Кроме того, сам хаос познаваем постольку, поскольку в нем проявляются свои внутренние законы. Абсолютный хаос – сущность непознаваемая и, может быть даже внутренне противоречивая.  Случай, когда тезис о свободе воли не принимается, не слишком интересен: отрицание свободы подразумевает универсальную детерминистичную картину акта выбора, но ее у адептов детерминизма, как правило, нет (в скобках отмечу, что мне  понятно почему – ее просто не существует).   

В качестве примера противоречивости картины описания можно рассмотреть попытку привязать ценность того или иного  музыкального произведения в обществе любителей музыки с амплитудно-частотными характеристиками фактуры произведения. Трудности и неизбежные противоречия, которые возникают на этом пути, очевидны: корреляции  в лучшем случае разобьются на классы, выражающие музыкальные вкусы различных слоев общества  (если такие слои вообще сформированы). Таким образом, при попытке ввести физику в качестве инструмента для эстетической оценки  мы будем иметь набор различных, вообще говоря, взаимноисключающих  «физических законов» музыкальной красоты. 

Теперь используем соображения «непрерывности», развернутые в философском варианте.  Если существуют ситуации «дограничные», в которых физика вполне адекватна и работает  (я надеюсь, что для всех участников дискуссии это бесспорно),  и если существуют ситуации «заграничные» (здесь можно дискутировать по поводу приведенных мною примеров, но, наверное,  каждый может найти свои более убедительные  примеры), то где-то между этими ситуациями должны существовать пограничные ситуации, обозначающие границу. 

Краткое резюме:
    1) Границы физики существуют и они, в определенном смысле, необходимы для о-предел-ения самой физики;
    2) Проявление «заграничной ситуации» - невозможность или противоречивость физического описания;
    3) Значительная часть примеров «заграничных» для физики  ситуаций  связано (хотя, возможно и не исчерпываются этой областью – были бы интересны и другие примеры) с внутренним миром человека, человеческих отношений, вообще личностного измерения человеческого бытия.

Возможно, что для большинства эти вывода покажутся тривиальными: ну да, физика – это не психология. Но именно здесь, на мой  взгляд, и возникает один из  ключевых для нашей дискуссии вопросов:  в чем принципиальное отличие психического и физического?