Моё послевоенное детство. Продолжение. Рассказ

Итак, наша семья переехала из барака, располагавшегося в Тимирязевском районе города Москвы на станцию Рабочий посёлок ближнего Подмосковья. Через год в 1960 году этот район отойдёт к Москве, но тогда родители этого не знали и маму переезд огорчил. Наша улица проходила вдоль Калининской железной дороги. В настоящее время это Белорусская дорога. Долго пришлось привыкать к шуму от проходящих поездов и потряхиванию в кровати. Ко всему прочему, приходилось подниматься пешком на пятый этаж. Мы поселились в двух смежных комнатах трёхкомнатной квартиры, а третью заняла семья с девочкой Людой моего возраста, чему я несказанно обрадовалась, но моя радость была преждевременной, мы с ней не подружились.
 Её мама служила в профкоме предприятия, где работали мои родители и старшие братья. В двенадцатилетнем возрасте я не понимала, что моя семья  не принадлежала к тому социальному обществу (элите), к которому себя причисляла соседка, и поэтому моей тёзке не велено было дружить с девчонкой из рабочей семьи. Позже, в старшем классе, ситуация повторится. Я буду уже понимать, что к чему. Именно тогда у меня зародится  желание обязательно получить образование, но при этом остаться человеком. И сейчас, возвращаясь в те годы, я понимаю, что это моя мама была интеллигентным человеком, а не соседка. Хотя по молодости я здорово заблуждалась, думая, что интеллигент - это человек, получивший высшее образование.
 Мама, имея два класса, обладающая врождённым чувством такта была скромна, имела уважение к людям, ей не  свойственно было агрессивное поведение, нетерпимость, конфликтность. Она обладала добрым чувством юмора, способностью сопереживать другим, радуясь их успехам и сочувствуя неудачам. В детские годы я ни разу не слышала, чтобы родители ссорились или говорили на повышенных тонах. А через стенку, часто приходилось  слышать громкий, раздражённый голос соседки. Чуть позже, моя мудрая мама сделает мне напутствие на всю жизнь: «Никогда не выноси ссор из избы. У людей хватает своих забот. Никогда никого не суди. Нам не дано на это  права».
 Хотя, нет, я вспомнила один случай, который мог повлечь бурное выяснение отношений между родителями. Однажды, придя из школы, я увидела заплаканную маму. Она дала мне прочесть письмо незнакомки. Отец в это время находился в командировке и на днях мы ждали его возвращения. Прочитав послание, я уверилась в том, что женщина писала о моём отце. Его образ жизни, привычки были тому доказательством. Чем я могла успокоить бедную маму, заговорившую о разводе? Она так трогательно и трепетно любила мужа! В день приезда отца  я не спешила домой. Мне было страшно. Но ступив на порог дома, я увидела счастливую маму и довольного отца. Я не знаю, как произошло примирение. Да это ли важно? Главное, что не был нарушен мир.   
 Говорят, что мудрость даётся с возрастом. Не соглашусь. Она даётся избранным. И в любом возрасте. А на мамины духовные качества, я думаю,  повлияла генетика. Её отец, мой дед Василий, закончивший духовную семинарию, в офицерском звании участвовал в гражданской войне. Он умер, когда маме было пять лет. Она всю жизнь сожалела о том, что отец рано ушёл из жизни, и она осталась безграмотной…
А наше общение с соседями состояло из слов утреннего приветствия друг другу.
Моя школа находилась на соседней улице. В классе я чувствовала себя белой вороной. Но вскоре на перемене мне удаётся познакомиться с двумя подружками из соседнего класса – Надей и Зоей. Надя была очень ревнивой. Но именно с ней у меня сложатся во взрослой жизни, после длительного перерыва, взаимоотношения. Но об этом позже. К счастью мне удалось завоевать дружеское расположение девочек. Мы вместе стали ходить в школу, а на перемене чаёвничать в буфете. Я покупала обсыпанный сахаром язычок, а подружкам нравился язычок с повидлом. В свободное от учёбы время дети, по желанию, посещали бесплатные кружки и секции, которые  располагались в помещениях при домоуправлении. Я стала посещать при школе хоровой коллектив. Но почти сразу поняла, что при пении фальшивлю, и поэтому перестала ходить на занятия. В один из дней я услышала за стенкой звуки фортепиано. Это Люда начала обучение игре на инструменте. В моей душе зародилась мечта: «Я смогу научиться извлекать чудные звуки и красиво петь!» И я, никогда ни о чём не просившая родителей, довольствовавшаяся тем, что было по средствам семье, говорю им о своём желании тоже обучаться игре. Отец только вернулся из командировки  и на мою радость деньги, на покупку инструмента были:  «Выбирай дочка – или мы покупаем тебе хорошее зимнее пальто или фортепиано?» Вскоре мне без моего участия купили драповое пальто с широким цигейковым воротником. В первый момент мне показалось, что рухнул мир. После ночи моя подушка была мокрой от слёз. А пальто я невзлюбила всеми фибрами своей детской души.
  Больше ни в какие кружки я не ходила. В основном летом мы играли во дворе. Игр знали предостаточно. А зимой любимым нашим времяпрепровождением было посещение катка – его заливали на месте футбольного поля. Своих коньков у меня не было. На трое носков я надевала  «гаги» среднего брата, вначале засунув в мысок ботинка клочок ваты. У многих детей «снегурки» крепились верёвочкой и палочкой к обычной обуви. Встречались  «снегурки» привинченные к ботинкам. Такие были у Нади. Она была третьим поздним ребёнком в семье учительницы и военного. Старшие – брат с сестрой давно жили отдельно своей жизнью.
Я не предполагала, что можно иметь столько игрушек, одежды, сколько было у неё. И при этом она позволяла себе неуважительное отношение к родителям. Она называла их «родичами». Подай и принеси  - это были её любимые слова. Капризы следовали по мелочам, а любимым было выражение: «Я так хочу!»  Нет, я не воспитывала подружку, помня наказ мамы. Меня удивляло одно обстоятельство – иметь всё, что душа пожелает и не испытывать при этом ни благодарности, ни радости.
 Единственным минусом посещения катка было неравнодушие мальчишек. Они старались дёргать за косички, а то и ущипнуть куда попало. Это вообще было невыносимо. Когда мне это изрядно надоело, ко мне  пришла спасительная мысль. Я предложила девчонкам  облачиться в мужские шапки и шарфы. Мы позаимствовали их у своих братьев. При первом нашем появлении на катке в таком виде, один из ребят задал мне провокационный вопрос: «Как тебя зовет? Кого-то ты мне напоминаешь?» По возможности изменив свой высокий голосок, я уверенно выдала: «Ничего удивительного! Мы с сестрёнкой близнецы!»  С того вечера я спокойно «летала» по катку, позволяя себе для вида, иногда легонько «цеплять» девчонок. На каток я «катила» по дороге (раздевалок тогда не было), а обратно ковыляла по снежным обочинам, так как мои ноги жутко болели от больших, неустойчивых коньков. Но это неудобство не являлось препятствием для того, чтобы на следующий день снова бежать на каток.
 В седьмой класс я иду в новую школу и попадаю в один класс со своими подружками. Классным руководителем у нас назначают учительницу русского языка и  литературы – тридцатидвухлетнюю Смирнову Тамару Петровну. И моим любимым предметом становится литература. Надо сказать, что к учёбе я относилась «прохладно». Моим главным желанием в то время было помогать маме. Два старших брата уже работали. В их обязанности входило: ежедневный уход за своей обувью, стирка после душа нижнего белья и носок, глажка  рубашек и брюк. И всё это делалось без напоминания. А я прогуливала занятия и убиралась, стирала, гладила. Стиральной машины у нас не было, и белое бельё я кипятила в металлическом бачке, залив в него воду из ведра. После кипячения, чтобы вытащить бельё мне приходилось его накручивать на палку, а бачок опорожнять с помощью того же ведра. Мне везло, я ни разу не ошпарилась. Придя с работы, мама всякий раз удивлялась: «Когда ты успела и в школу сходить и мне помочь?» Я отмалчивалась. Вот так проявлялась наша любовь к ней. А Тамара Петровна поговорив со мной, так как успеваемость желала быть лучшей, вошла в моё положение и маму не огорчала.
Единственный предмет, который давался мне легко, это был английский язык. С пятого класса по нему у меня были одни пятёрки. Но в девятом классе я к нему «охладела». Как же была расстроена педагог по предмету -  милая Роза Михайловна! До сих пор вижу её повлажневшие глаза, когда она пыталась донести до меня, что знание языка, так легко дававшееся мне, в жизни не будет лишним. Я сожалела, что расстроила её, но не более того. Я увлеклась литературой. А позже, я с лёгкостью буду увлекаться нововведёнными предметами и также с лёгкостью с ними расставаться.
И только к литературе моя любовь останется неизменной. Тамара Петровна сумела привить любовь к своему предмету. Мне хотелось бесконечно её слушать. Складывалось впечатление, что все поэты и писатели были ей по душе. С каким нетерпением я ждала уроков литературы, чтобы увидеть педагога и услышать бархатный голос, вещавший много непознанного и интересного…
 Хрущёвская эпоха улучшила жизни простых москвичей. Уже с 1956 года возводили кварталы из экономичных и практичных пятиэтажек.
Именно в одну из таких, из коммунальной квартиры, предстояло переехать нашей семье.
 Я пойду в восьмой класс. И конечно не знаю, что дальше уготовила мне судьба.