Апельсины

                Не звёздною пылью зима мне украсит
                Златую цветущую прядь у виска,
                А белым крылом, чтобы чист был и ясен
                Мой путь и дорога над бездной легка…

                АПЕЛЬСИНЫ
 Как правило, мы склонны идеализировать нашу первую любовь, и она чаще всего заканчивается разочарованием, а иногда, как у всемирно известных Ромео и Джульетты, даже трагедией. Юрий и Ольга были уверены (убеждены) на сто, на тысячу процентов, да что там на тысячу – на миллион в том, что их первая любовь-любовь на всю жизнь. Они твердо верили в то, что никто и никогда не разлучит их, и никакие жизненные обстоятельства не смогут прервать (разорвать, ослабить) растущую силу их взаимного притяжения.
Учились наши герои  в одном классе. Она сидела за первой партой, а Юра, как вы уже, наверное, догадались – за последней. Когда Оля, как будто бы случайно, оборачивалась, и её серо-голубые близорукие глаза встречались с бархатным взглядом его карих – она тонула в них, как в омуте, и даже на какое-то время забывала об учёбе, хотя всегда была почти отличницей.
–Моя без пяти минут отличница, – так шутила её улыбчивая, умная, красивая мама.(так, с сияющей улыбкой встречала Ольгу со школы её умная, красивая мама)
 Чувство взаимной симпатии Юрия и Ольги росло и зрело.  Оно  было очень нежным, как молодой росток пшеницы, а ещё – робким и трепетным. Они не только стеснялись друг друга, но и своих «якобы» недостатков. Ольга – золотистых веснушек, которые на самом деле только украшали её чуть курносый носик и розовые щёчки с милыми ямочками. А Юрия смущали и даже раздражали, как он тогда считал, его большие «девчоночьи» глаза в обрамлении (густых) черных пушистых ресниц. Тем не менее, сила их взаимного притяжения росла. Она чувствовала, что нравится ему очень-очень, но твёрдо знала, что никогда и ни за что не подойдет к нему первой. А Юра  был робок и даже сомневался во взаимности чувств, ведь почти все мальчишки из их небольшого класса стремились дернуть  Олю за её коротенькие, рыжеватые косички, тем самым обращая на себя внимание и демонстрируя явную симпатию. Поэтому подойти к ней Юрий решился только на выпускном. Именно тогда он первый раз прикоснулся к её руке, пригласив на танец. Первый танец их первой любви, после которого они стали встречаться каждый день. Более того, всё делали вместе: готовились к поступлению в институт, помогали родителям сушить сено, поливать огороды, проводили жаркое полуденное время на озере, которое удачно располагалось в центре их небольшого посёлка на сто первом километре.  Озеро было достаточно глубоким, максимальная глубина достигала 14 метров. С северо-западной части его, как драгоценный камень, обрамляли вековые липы. Мощные, переплетающиеся ветви укутывали и как будто бы защищали озеро от невидимых врагов и февральских вьюг. Посреди этого бесспорно красивого водоема находилось возвышение – место особой силы. Тому, кто находил его, всегда сопутствовала удача, а загаданные желания – сбывались. Юрию  и  Ольге повезло, несмотря на некоторую сложность и рискованность, они очень быстро нашли это особое место и загадали желание – одно на двоих. В тот летний день на небе, так же как и в их судьбе – одной на двоих, не было ни одного облачка. ( В тот летний день в их  судьбе – одной на двоих,  так же, как и небе, не было ни одного облачка)
А ещё влюблённые устраивали соревнования и плавали наперегонки. Именно тогда Ольга научилась плавать и делала это легко, ловко, быстро, как  будто  бы родилась в воде. Неудивительно, что Юра стал называть её «дельфинкой».
– Сероглазая дельфинка, – говорил он ей и добавлял тихонечко, почти шёпотом – моя!..
Вам ведь тоже говорили такие особенные слова?!...
В ночные часы только для них зажигали свои мерцающие фонарики светлячки. И Большая Медведица с недоступной небесной выси улыбалась только им и обещала счастье, счастье, счастье… Нежное прикосновение рук, невинные поцелуи.  Они не торопились становиться взрослыми. И очень осторожно, светлыми акварельными красками, наполненными сияющими рассветными лучами рисовали своё общее будущее. Перед ними был весь мир (Им был открыт весь мир).
Юрий поехал поступать один. Мама Ольги, её красивая, умная мама заболела, заболела серьёзно, тяжело, безнадёжно.
Первые месяцы их разлуки почтальон приносил письма от Юрия каждый день.
– Моя милая, родная Оленька. Сероглазая дельфинка, моя!..
Вам ведь тоже писали такие строки?!...
А ещё он присылал их совместные чёрно-белые фото, на которых они всегда были рядом и улыбались друг другу, писал об учёбе, о том, как скучает, скучает бесконечно. Во время их коротких осенних свиданий, она приносила ему необыкновенно вкусные, сочные яблоки, которые росли только в саду её мамы (в её родительском саду). А он ни на минуту не выпускал из своих сильных рук её нежных ладоней, пахнущих ароматом осеннего сада (с ароматом осеннего сада) и смотрел в её серо-голубые близорукие глаза так, как уже больше никто и никогда…
Этот взгляд на тысячу лет один,
Пронзительно нежный, волнующий взгляд.
И губы, как алые гроздья рябин,
С улыбкой мне в душу глядят и глядят
Но под Новый год совсем неожиданно его родители уехали из посёлка. А в её душе поселилась тревога, знаете, такая густая, вязкая, как осенний туман, появилось предчувствие чего-то неотвратимого. Юрий замолчал.
Её красивая, умная, уже тяжело  больная  мама каждый день спрашивала Ольгу о Юрии. И от этого ей становилось ещё тяжелее.
– А может закричать, а может попросить, сказать, что не могу так больше жить!..
Но Ольга молчала, молчала и ждала вестей от Юрия. Она превратилась в одно сплошное ожидание 42-го размера.
И 7 марта почтальон не прошёл мимо её дома, он принёс долгожданное письмо-открытку от Юрия. Несколько сухих фраз и «Будь счастлива!»
Всё разом рухнуло, он перестал писать, и тяжелее заболела мать.
Ольга не плакала, не было времени. Просто весь последующий год носила платья 40-го размера и иногда писала письма в своё завтра, себе, уже взрослой, сильной, умной…
-Здравствуй, Оля! Это я пишу тебе из детства!
Я пишу, а хочется кричать!
Потому что нет на свете средства,
Чтобы боль растущую унять…
Её улыбчивая,  умная, красивая, её бедная мама умерла в 57.
Жизнь Ольги сложилась так, как сложилось. Звезды с небес в её ладони не падали, но некоторые одноклассницы и местные кумушки всегда находили повод для зависти. В 28 она вышла замуж, родила дочь. Вместе с мужем построила небольшой уютный дом и конечно же посадила сад, в котором чуть ближе к осени начинали созревать необыкновенно вкусные, сочные яблоки.
   С годами Ольга становилась всё больше похожей на свою маму. У неё не было той яркой, сильной маминой красоты, но - глаза, улыбка и ещё что-то очень трогательное и неуловимое – мамино – было в её лице и во внешности в целом.
   Достаточно рано овдовев, Ольга научилась принимать жизнь и радоваться, неочевидным на первый взгляд для других, вещам и событиям. Свою первую любовь она забыла. Нет, не забыла – отстранила, отодвинула память о ней в самый дальний уголок. И лишь иногда, в пронзительно-тёмные часы своей жизни, мерцающие фонарики, зажжённые когда-то для неё и Юрия   светлячками, освещали её путь.
Но позавчера их холодный магический свет угас навсегда.   Ольга встретила свою первую любовь. Но прежде чем увидеть Юру, услышала его голос, чуть более грубый, но всё тот же  бесконечно родной и близкий. Она увидела (Прямо на неё, почти в упор, смотрели) его, всё те же, бездонные «девчоночьи» глаза-омуты. Вот только взгляд – колючий, отрешенный, чужой. И в тот короткий миг Ольге показалось, что её душа как сорвавшийся (оборвавшийся) антоновский яблок летит в бездну беспросветной осенней ночи.

Он руку отдёрнул. Холёный! Красивый!
Крутой одноклассник! А я – апельсины,
Картофель, капусту, из килек консервы
Всю жизнь продаю на далёком (том самом) сто первом…

Нас с ним разделили судьбы километры.
Под солнцем, дождём и неласковым ветром
Морщинок прибавилось, нежная кожа
На горький грейпфрут стала очень похожа.

Он руку отдёрнул. Горят апельсины!
Купите, мужчина! Купите, красивый!
Я крикнуть хотела, но не было силы
(Окликнуть хотела, оставили силы).
Прощайте, мужчина!.. Прощайте, красивый…

КАРТОФЕЛЬ! КАПУСТА! МОРКОВЬ! АПЕЛЬСИНЫ!..