***

Булат Шалвович Окуджава…

*   *   *
Старость – явление не возрастное.
То ли итог поединка с судьбой,
то ли, быть может, предчувствие злое,
то ли сведение счетов с собой.
И ни один златоустый потомок
не извлечет вдохновенно на свет
из отдаленных ли, близких потемок
то, чего не было вовсе и нет.
Вот и дочитана сладкая книжка,
долгие годы в одно сведены,
и замирает обложка, как крышка,
с обозначением точной цены.

(Это – памяти Алеся Адамовича, друга, товарища по "Апрелю", но ведь и о себе тоже…)

Дмитрий Быков -
"… к некоторым его стихам… стоит прислушаться именно сейчас. В некоторых из них, написанных перед самым концом, он пророчествует – пусть и в несколько зашифрованной форме; эти пророчества стоит перечитать, тем более что они исполнились:

~    ~    ~
Через два поколения выйдут на свет
люди, которых сегодня нет.
Им будут странными страхи мои,
искаженный овал моего лица.
Ниточка неразделенной любви
вонзится пулею в их сердца.
Им будет робость моя чужда,
они раскованней будут и злей…
Зависть, ненависть и вражда
взойдут над просторами их полей.. .

(Он не ошибся в датах – миновали два поколения, и наросли бог весть откуда раскованные и злые люди, дети долгой отрицательной селекции и общественной деградации, которым в самом деле чужды робость и непонятны страхи образованцев…
… Что до итогов собственной жизни – задолго до «Итогов», последнего законченного стихотворения Окуджавы, датированного 10 мая 1997 года, он подвел их в других стихах, заставляющих пересмотреть многие наши представления о нем...)

~    ~    ~
К старости косточки стали болеть,
старая рана нет-нет и заноет.
Стоило ли воскресать и гореть?
Все, что исхожено, что оно стоит?
Вон ведь какая прогорклая мгла!
Лето кончается. Лета уж близко.
Мама меня от беды берегла,
Бога просила о том, атеистка,
Карагандинской фортуны своей лик,
искореженный злом, проклиная…
Что там за проволокой? Соловей,
смолкший давно, да отчизна больная.
Все, что мерещилось, в прах сожжено.
Так, лишь какая-то малость в остатке.
Вот, мой любезный, какое кино
я посмотрел на седьмом-то десятке!
"Так тебе, праведник!" – крикнет злодей.
"Вот тебе, грешничек!" – праведник кинет…
Я не прощенья прошу у людей:
что их прощение? Вспыхнет и сгинет.
Так и качаюсь на самом краю
и на свечу несгоревшую дую…
Скоро увижу я маму свою,
стройную, гордую и молодую"...

РАЙ
Я в раю, где уют и улыбки, 
и поклоны, и снова уют, 
где не бьют за былые ошибки -- 
за мытарства хвалу воздают. 
Как легко мне прощенье досталось! 
Так, без пропуска, так, налегке... 
То ли стража у врат зазевалась, 
то ли шторм был на Стиксе-реке, 
то ли стар тот Харон в своей лодке, 
то ли пьян, как трактирный лакей... 
"Это кто ж там, пугливый и кроткий? 
Не тушуйся, все будет о'кей. 
Не преминем до места доставить, 
в этом я побожиться могу... 
Но придется гитару оставить 
в прежней жизни, на том берегу. 
И претензии к прошлому миру, 
и дорогу обратно домой..." 
И сулил мне то арфу, то лиру, 
то свирель с золотою каймой. 
Но заласканный сладостным бредом, 
дней былых позабыть не могу: 
то ли продал кого, то ли предал, 
то ли выдал на том берегу.