Война и мир. гл. 4-2-5

4-2-5

На день другой и рано утром,
С сознаньем важности всех дел,
Но с тяжким чувством он всем нутром,
И проклиная свой удел,

Кутузов встал и помолился,
Сраженье он не одобрял,
И ближе к месту покатился,
Он, зная, что приказ отдал;

Спокойно ехал, засыпая,
Прислушиваясь к тишине,
И вражьим хитростям внимая,
Победу чувствовал в борьбе.

Заметил он отряд казаков,
Коней вели на водопой,
Что было очень странным знаком,
По той причине столь простой.

В душе возникло беспокойство,
Они ж в колонне быть должны,
Где было наше руководство,
Им что, приказы не нужны?

Быть может, пахнет здесь ошибкой…
Но продолжая дальше путь,
Душа наполнилась вся пыткой,
Когда увидел эту жуть:

Пехота — ружья в козлах рядом,
Костры и варево еды…
Но как, каким могло быть адом,
И где приказа здесь бразды?

Велел позвать он офицера…
И тот по форме доложил:
«Приказа нет для действий дела,
И полк нормальной жизнью жил».

В душе возникло беспокойство,
В колонне быть они должны,
Где было наше руководство,
Им что, приказы не нужны?

Здесь пахнет, может быть, ошибкой…
Но, продолжая дальше путь,
Душа наполнилась вся пыткой,
Когда увидел эту жуть:

Пехота — ружья в козлах рядом,
Костры и варево еды…
Но как, каким могло быть адом,
И где приказа здесь бразды?

Велел позвать он офицера,
И тот по форме доложил:
— Приказа нет для действий дела,
И полк нормальной жизнью жил.

Явившийся пред светлы очи,
Эйхен — генштаба офицер,
Не мог сдержать всю «силу мочи»,
Унять главкома этот гнев.

Не от того, что был виновен,
Генштаба был он офицер,
Кутузов зверю стал подобен,
И угрожал принятьем мер.

Главком, трясясь и задыхаясь,
Площадных не жалея слов,
От гнева слишком напрягаясь,
Его был расстрелять готов.

Как мог главком и князь Светлейший,
И власть большую столь имевший,
Поставлен в это положенье,
Пред армией — на посрамленье,
И будто поднят он на смех!

Физическое всё страданье
Он испытал там в тот момент,
Телесное, как наказанье,
Как провинившийся агент.

От гнева и от потрясенья
Он потерял остатки сил,
От неудачи намеренья
И всей оттяжки наступленья,
Враг нам бы это не простил.

С оглядкой чувствуя бессилье,
На невиновных вылив гнев,
Покинул место той «идиллии,
Где он изрёк «такой напев».

Причину срыва наступленья
В назначенный главкомом день,
Он возлагал на отношенья:
Меж армией и штабом — тень.

Выслушивая оправданья,
Слова защиты от штабных,
Уняв моральные страданья,
Он не имел их всех других:

В его же штабе спец(и)алистов,
Все были слуги у царя,
И потому был столь неистов,
Стал руководства стиль — вражда.

Ермолов, чувствуя причастность,
Не стал являться в этот день,
И он, минуя всю опасность,
Сам отошёл как будто в тень.