Война и мир. гл. 2-1-16

2-1-16

Довно уже он не имел наслажденья,
От пенья и музыки, как в этот день,
Но как только кончилось Наташино пение,
Так снова возникла вся та же «мигрень».

Довольный вернулся граф старый из клуба,
И сын поспешил сразу свидеться с ним,
— Как повеселился, какая особа?..
Граф всё понимал, очень важен интим.

Но он не заметил его настроения…
Граф трубку курил, как обычно, всегда;
— Веселье в сей раз перешло в невезение,
Мне деньги нужны, очень много — беда.

Краснел он и с глупой, небрежной улыбкой:
—Играл я и долг — в сорок тысяч рублей,
— Кому, ты что шутишь! — всё кончилось пыткой,
Отец получил, будь сынок поумней.

Отец потрясён был подобным поступком,
Он помнил, как сына предо;стерегал,
Как мог оказаться сын грубым, нечутким,
Сам весь покраснел и весь духом упал.

— Я завтра ему обещал, расплатиться,
Что делать, бывает у нас иногда, —
Он не посчитал, должен был устыдиться,
Но сказано смело, хотя — и беда.

Тогда как в душе себя чтил негодяем,
Ему целовать надо б руки отца,
А он грубым тоном и спесью снедаем:
— Случается, мол, — повторял без конца.

Слова так задели отцовскую гордость:
— Да, да, — молвил граф, это трудно… достать,
Но,..с кем не бывало! Да, с кем эта чёрствость? —
В лицо взглянув сыну, не стал больше ждать.

Отцу стало плохо, покинул он сына,
Но не ожидал сын такого конца,
Как будто взорвалась меж ними, та мина,
Ему стало жалко «трудягу» отца.

Рыдая, кричал ему: «Папенька! Папа!
Простите меня», — схватив руки отца, —
Тот крик был достоин ружейного залпа,
Прижавшись губами, ревел, как овца.

Во время решения с сыном проблемы,
У матери с дочерью — свой разговор,
Где вскрыта не менее важная тема,
Похоже, вся тема была только вздор.

Наташа — ребёнок живой, беспокойный,
Росла, набирая весь женский улов,
Разумный и не по годам даже вольный,
Уже, наравне, как играя в любовь;

Примчалась к мамаше: «Мама;, он мне сделал…
Денисов нежданно так просит руки,
Об этом он только что мне и поведал,
Всему, как сказал он, и всем вопреки».

Не веря ушам, мама: «Глупости это,
Кому? Этой крошечной детке моей?
Ещё не пришёл к нам конец даже света,
Так что, уж пришла очерёдность детей»?

Надеюсь, — сказала: «Что это же шутка!»
— Серьёзно, не глупость, пришла я спросить,
Вы б видели, как он сказал эту «утку»,
И как сей порыв его мне погасить?

— Но ежели правда его предложение,
Скажи, это просто смешно, он дурак,
— Нет — он не дурак, я к нему с уважением,
Он просто мужик и храбрец, и добряк.

— Раз ты влюблена, так шагай уже замуж,
Вы нынче ведь все уже здесь влюблены;
Сердито так молвила мама: «А там уж…
На свадьбу вам печь будем с папой блины»…

— Я не влюблена в него, мне его жалко,
Вы сердитесь, мама, моя в чём вина?
В любви к нему мне и «не жарко, не валко»,
Я просто не знаю, сказать как должна.

— Ну, хочешь, сама я пойду на расправу…
— Вы только скажите, мне как отказать,
Сама на ответ всю найду я управу,
Идите и слушайте; «Добро, буду ждать».

Она побежала в ту самую залу,
Где у клавикорда Денисов сидел,
От дум и поступка казался усталым,
Ответа он ждал, думал, как он посмел.

Звук лёгких шагов, и вскочил гусар с места:
—Наташа, судьба моя — в ваших руках,
Хотел бы я знать, вы моя ли невеста?
Меня вы простите, что так — «впопыхах»…

— Нет, это — не надо, но вы такой славный,
А так, я всегда буду помнить, любить,
Вы в нашей семье стали другом желанным,
И нам так чудесно всегда с вами быть.

Денисов нагнулся над нежной рукою,
В ответ ему в голову дан поцелуй,
Но он, как гусар, был всегда готов к бою,
И понял, «заплыл за означенный буй».

Поспешный услышан шум платья мамаши,
Она подошла к ним, дать свой приговор:
— Я благодарю вас за честь для Наташи,
У нас прежде должен быть сей разговор.

Дочь так молода, ей, конечно же, рано,
Но вы вынуждаете дать вам отказ,
И вы, как друг сына, душевную рану
И нам, и себе нанесли в этот раз.

— Простите, графиня, — так молвил Денисов,
Глаза опустил, виноватый весь вид:
— Не должен был я делать всё, как повеса,
Семье нанести всей так много обид.

Я боготворю вашу дочь, всё семейство,
И знайте, за вас я две жизни отдам…
Прощайте, графиня, за гостеприимство
Я так благодарен семье, прежде — вам.

На следу(ю)щий день были проводы друга,
Его провожали все с хором цыган,
Уложен был в сани — такая услуга,
Не помнил три станции даже досуга,
Настолько от чувств своих был гусар пьян.

Ростов в ожидании денег к расплате,
Которые сразу не мог собрать граф,
Ещё две недели провёл в Москве, в «хате»,
И не выезжая, как будто бы — штраф.

Он был окружён тем счастливым вниманьем,
Всех преданных, нежных, любимых сестёр,
Особенно Соня с большим пониманьем
Нежнее и преданней стала с тех пор.

Старалась ему показать, что долг в карты,
Как подвиг большой этот проигрыш был,
Его больше любит за ту страсть к азарту,
И он так достойно свой долг погасил.

Но он не считал быть достойным ей мужем,
Стихами альбомы он им заполнял,
Он долг отослал и был больше «не нужен»,
Уехал и в Польше свой полк он догнал.

Конец первой части второго тома.



 

















 






 

 

 
















2-1-16

Довно уже он не имел наслажденья,
От пенья и музыки, как в этот день,
Но как только кончилось Наташино пение,
Так снова возникла вся та же «мигрень».

Довольный вернулся граф старый из клуба,
И сын поспешил сразу свидеться с ним,
— Как повеселился, какая особа?..
Граф всё понимал, очень важен интим.

Но он не заметил его настроения…
Граф трубку курил, как обычно, всегда;
— Веселье в сей раз перешло в невезение,
Мне деньги нужны, очень много — беда.

Краснел он и с глупой, небрежной улыбкой:
—Играл я и долг — в сорок тысяч рублей,
— Кому, ты что шутишь! — всё кончилось пыткой,
Отец получил, будь сынок поумней.

Отец потрясён был подобным поступком,
Он помнил, как сына предо;стерегал,
Как мог оказаться сын грубым, нечутким,
Сам весь покраснел и весь духом упал.

— Я завтра ему обещал, расплатиться,
Что делать, бывает у нас иногда, —
Он не посчитал, должен был устыдиться,
Но сказано смело, хотя — и беда.

Тогда как в душе себя чтил негодяем,
Ему целовать надо б руки отца,
А он грубым тоном и спесью снедаем:
— Случается, мол, — повторял без конца.

Слова так задели отцовскую гордость:
— Да, да, — молвил граф, это трудно… достать,
Но,..с кем не бывало! Да, с кем эта чёрствость? —
В лицо взглянув сыну, не стал больше ждать.

Отцу стало плохо, покинул он сына,
Но не ожидал сын такого конца,
Как будто взорвалась меж ними, та мина,
Ему стало жалко «трудягу» отца.

Рыдая, кричал ему: «Папенька! Папа!
Простите меня», — схватив руки отца, —
Тот крик был достоин ружейного залпа,
Прижавшись губами, ревел, как овца.

Во время решения с сыном проблемы,
У матери с дочерью — свой разговор,
Где вскрыта не менее важная тема,
Похоже, вся тема была только вздор.

Наташа — ребёнок живой, беспокойный,
Росла, набирая весь женский улов,
Разумный и не по годам даже вольный,
Уже, наравне, как играя в любовь;

Примчалась к мамаше: «Мама;, он мне сделал…
Денисов нежданно так просит руки,
Об этом он только что мне и поведал,
Всему, как сказал он, и всем вопреки».

Не веря ушам, мама: «Глупости это,
Кому? Этой крошечной детке моей?
Ещё не пришёл к нам конец даже света,
Так что, уж пришла очерёдность детей»?

Надеюсь, — сказала: «Что это же шутка!»
— Серьёзно, не глупость, пришла я спросить,
Вы б видели, как он сказал эту «утку»,
И как сей порыв его мне погасить?

— Но ежели правда его предложение,
Скажи, это просто смешно, он дурак,
— Нет — он не дурак, я к нему с уважением,
Он просто мужик и храбрец, и добряк.

— Раз ты влюблена, так шагай уже замуж,
Вы нынче ведь все уже здесь влюблены;
Сердито так молвила мама: «А там уж…
На свадьбу вам печь будем с папой блины»…

— Я не влюблена в него, мне его жалко,
Вы сердитесь, мама, моя в чём вина?
В любви к нему мне и «не жарко, не валко»,
Я просто не знаю, сказать как должна.

— Ну, хочешь, сама я пойду на расправу…
— Вы только скажите, мне как отказать,
Сама на ответ всю найду я управу,
Идите и слушайте; «Добро, буду ждать».

Она побежала в ту самую залу,
Где у клавикорда Денисов сидел,
От дум и поступка казался усталым,
Ответа он ждал, думал, как он посмел.

Звук лёгких шагов, и вскочил гусар с места:
—Наташа, судьба моя — в ваших руках,
Хотел бы я знать, вы моя ли невеста?
Меня вы простите, что так — «впопыхах»…

— Нет, это — не надо, но вы такой славный,
А так, я всегда буду помнить, любить,
Вы в нашей семье стали другом желанным,
И нам так чудесно всегда с вами быть.

Денисов нагнулся над нежной рукою,
В ответ ему в голову дан поцелуй,
Но он, как гусар, был всегда готов к бою,
И понял, «заплыл за означенный буй».

Поспешный услышан шум платья мамаши,
Она подошла к ним, дать свой приговор:
— Я благодарю вас за честь для Наташи,
У нас прежде должен быть сей разговор.

Дочь так молода, ей, конечно же, рано,
Но вы вынуждаете дать вам отказ,
И вы, как друг сына, душевную рану
И нам, и себе нанесли в этот раз.

— Простите, графиня, — так молвил Денисов,
Глаза опустил, виноватый весь вид:
— Не должен был я делать всё, как повеса,
Семье нанести всей так много обид.

Я боготворю вашу дочь, всё семейство,
И знайте, за вас я две жизни отдам…
Прощайте, графиня, за гостеприимство
Я так благодарен семье, прежде — вам.

На следу(ю)щий день были проводы друга,
Его провожали все с хором цыган,
Уложен был в сани — такая услуга,
Не помнил три станции даже досуга,
Настолько от чувств своих был гусар пьян.

Ростов в ожидании денег к расплате,
Которые сразу не мог собрать граф,
Ещё две недели провёл в Москве, в «хате»,
И не выезжая, как будто бы — штраф.

Он был окружён тем счастливым вниманьем,
Всех преданных, нежных, любимых сестёр,
Особенно Соня с большим пониманьем
Нежнее и преданней стала с тех пор.

Старалась ему показать, что долг в карты,
Как подвиг большой этот проигрыш был,
Его больше любит за ту страсть к азарту,
И он так достойно свой долг погасил.

Но он не считал быть достойным ей мужем,
Стихами альбомы он им заполнял,
Он долг отослал и был больше «не нужен»,
Уехал и в Польше свой полк он догнал.

Конец первой части второго тома.