В камине угасает жизнь

В камине угасает жизнь.
- Быть может, и огня.
Кого-то пропасть ждет во ржи.
- Быть может, и меня.

- Как всех нас,
                деток Божьих,
что так неосторожно
на поле золотом играют,
секунд колосья приминая.
(Во снах же
                безутешно маясь
бог знает чем…
- И даже Божьим бытием:
оно из мифов?
                из реалий?)
Что ж: был и ангел, что из рая
пал в пропасть.
Тяжел: его не удержали
там, в безвоздушном небе, стропы
крыл, что подрезаны,
                как должно,
всем, кому тесно в их гнезде:
всем, вздумавшим летать
                – везде!

- Не зная, как опасна доля
печально вольных…
- Не ведая, как падать больно
в крамолу...

Но ведь и этот, падший, тоже
слыл в мире
                Божьем
сыном
            Божьим!

Парил меж звезд златых несметных
над смертными;
над тощей их землею –
или над праха их золою?
Парил,
            не плача,
                не смеясь…
- Не это ли благая власть,
что над собою?
Что ж: вышел из себя – изгоем!
И хохоча.
И трепеща.
Не на луну волчарой воя:
на небо самоё рыча!

Но что же до негО мне?
Я тоже выйду из себя:
по-своему:
- душой из тела
опустелого?
(Бог знает: радуясь? скорбя?
в паденье ли? в полете?)
- Скелетом, что покинут плотью
истлевшей?
- В камине - меркнущем полешком
(неочевидной ипостасью
набора атомов моих,
в печные головешки ссыльных)?
…Ах, если бы мятежной страстью,
что хоть на миг,
но вспыхнет в сердце сына…

…В камине угасает жизнь:
быть может, и огня.
…На поле нет ни бездн, ни ржи:
там, где резвилась ребятня,
одна пожухшая стерня.

Все зерна зреющего золота
в мукУ ли, в мУку ль напрочь смолоты.
Босые ноги в кровь исколоты.
Но я еще бреду куда-то…
В юдоль, где золото заката –
последней в мире этом нивы –
вновь обещает Бог весть что
своей напрасной красотой.
Но ведь туда идти – не быть ли
уже счастливой?
Жизнь тихо угасает… Или?..

Жизнь.
Край ждущих бездн.
И край обетованной ржи.
Край, где всегда я на краю
чего-то сущего стою…
чего – Бог весть.