Бог есть всё

Память всегда лжет.
Лжет и само сердце.
Истины каждый из нас лишен:
не языку ж ей ввериться!

Только душа не лжива:
просто она обманута
опусом грезы сладкоречивой:
"Бог есть любовь"
                ритуальной мантрою.

Простодушным знать не дано
продолжение мантры: "…но
это из лиц Его – лишь одно".

Что же:
Он ведь и вправду любовь…
                – тоже.

Ипостасей Его не счесть.
Разве же Он не Страсть,
чтоб непослушных детей проклясть,
а не поставить в угол?
Разве же Он не Власть,
дабы похерить святую месть
жуткой, но кающейся тварюге?
(– Вдруг и Ироду,
коль наизнанку он кожу вывернет?)

Разве не Он самый темный гость
в своем собственном светлом доме?
Разве не Он мирозданья ось,
что крушит Он собою – ломом?

Разве не Он тот гвоздь,
что, пробивши Себя же – живую кость
человеческой хрупкой пясти,
сотворяет Себя – распятие?
созидает Себя же – веру,
подытожив смурную эру
Иеговы –
себя другого?

Он
         есть
                всё.
Яд
         всех
                пчел.
Мед
         всех
                сот.
- Даже и сам
                черт!

Черт ведь тоже
из тварей Божьих.

Всё
         в Его
                воле:
горький мед и горячий лед.
Без Его дозволенья волос
с оселедца черта не упадет.

Да:
          черту Бог не брат:
Бог
          его
                автор.
Ловит души людские ад.
- Бог сие позволяет аду.

…Бог
           есть
                любовь!
- Тьма отступает пред этой свечкой.
Что ж: на любовь самый лучший клев
человечков.

- Бог
            есть
                всё!
Квант Он, что невесом.
Миг Он непреходящий.
Сон, мою явь зрящий.

Черный ящик в цвет апельсина.
Дед, засевающий пустошь синюю
(то ли небыль,
то ли небо).

Царь и пахарь.
И голова, и топор на плахе.

Счастьем званый, да горем призванный.
(И – одновременно – наоборот!)
Тот, что и мрак, и свет.
Тот, кто оставил нам тайные знаки.
                - Признаков
- явных – нет.
И Его народ
Его же
             не узнает.

Но доверчиво и упрямо
поспешит за Его тенью:
утром на ост, ввечеру на вест.
(Направленье объявшими мир руками –
поперечной доскою – укажет крест.)
Будет спутанные виденья
четырех адептов самонадеянных,
принимать за бесспорную божью весть.
– Вдруг да всё
                так и есть?

…Сны наяву четырех подельников
в деле, что запредельно;
четырех, влюбленных в непостижимое;
четырех свидетелей бренной жизни
Вечности
в образе человеческом;
четырех, узревших необозримое;
четырех рискнувших душой сказителей
о несказанном, невыразимом…
четырех фанатиков той идеи,
что и самих путЕй Его
неисследимее…

Очевидцы подслеповаты:
близость к Свету бельмом чревата.

Бог есть всё.
- Даже и эти строчки
в час сотворенья и лун, и солнц
Он уже напророчил,
время скрутивши, как колесо.

Может, я это знаю.
Может, я это помню.
Может, весь мир – изнанка
потной рубахи Его исподней.

…Может, я – надоеда-мошка:
та, которую Он сгоняет
                ласково
со своей алюминиевой ложки –
вновь и вновь ее ополаскивая,
годы за годами,
                дни за днями…

…Может, та ложка для щец да каши?
или для блюд, надлежащих пирам
демиурга?
…Он сбивает яйцо, раскрутивши спираль
всей галактики нашей,
приправляя омлет свой щепоткой абсурда.