Таланту Э. Хемингуэя. Краса и мощь!

     По лицу  старика  катился  пот, но теперь уже не только  от Солнца,
которое не светило над морем нежно. 
Во время каждого  нового круга, который так  спокойно и, казалось, безмятежно
проплывала рыба, старик выбирал всё  больше лесы, не выпуская гарпун,
и  теперь  был уверен, что через два круга ему удастся всадить в рыбу свой гарпун.
     Но я должен подтянуть её ближе, гораздо ближе,  - подумал он.  - 
И не надо целиться в голову. Надо бить в сердце. Это морской закон!…
       Ещё задолго до того,  как рыба приблизилась к лодке,
он напряг все свои силы и стал тянуть  что было мочи. Хотя сил было немного, а жаль.
Но рыба лишь слегка повернулась на  бок, потом снова выпрямилась и уплыла вдаль.
      Во время следующего круга  старик чуть было её не достал,
хотя её видел - был день, а не ночь,
но рыба снова выпрямилась и медленно поплыла прочь.
Ещё два круга все оставалось по-прежнему.
     Что  делать?  -  думал старик в этот раз. 
Всякий  раз, когда рыба  уходила,  ему казалось, что он теряет сознание.
Что делать? Попробую еще раз.
     Он сделал ещё  одну  попытку и почувствовал, что теряет сознание,
но он всё-таки перевернул рыбу  на спину при этом.
Потом рыба перевернулась обратно и снова медленно уплыла прочь,
помахивая в воздухе своим громадным хвостом.
     Попробую ещё раз, - пообещал себе старик, 
хотя руки у него совсем ослабли и перед глазами стоял туман,
который неожиданно в глазах возник.
     Он попробовал снова, и рыба  снова ушла.
"Ах, так? - подумал он и сразу же почувствовал, как жизнь в нём замирает. – Изволь,
Я попробую ещё раз".
      Он собрал  весь  остаток своих сил и всю  свою боль,
и  всю свою давно утраченную гордость
и кинул их на поединок с муками, которые терпела рыба,
и тогда она  перевернулась  на бок  и тихонько поплыла на  боку – огромная рыба,
едва-едва  не доставая  мечом  до обшивки лодки,
она чуть было не  проплыла мимо лодки -
длинная, широкая, серебряная, перевитая фиолетовыми полосами -
и  казалось, что ей не будет конца, словно она проплывала часами.
     Старик  бросил  лесу, наступил на неё ногой,
поднял гарпун так  высоко, как только мог,
и изо всей силы, которая  у него была  и  которую он сумел в эту минуту собрать,
вонзил  гарпун рыбе в бок!!! -
Как раз позади её громадного грудного плавника у её мощной груди, 
высоко  вздымавшегося над  морем до уровня  человеческой груди.
   Он почувствовал,  как входит  железо в  мякоть, и, упершись в гарпун,;всаживал его всё глубже и глубже в её  рыбье тело,
помогая себе всей тяжестью своего тела.
     И  тогда  рыба ожила, хоть  и несла уже в себе  смерть,  - 
она  высоко поднялась над  водой,
словно хвастая  своей  огромной длиной и шириной,
всей своей  мощью и красой. 
Казалось,  что она висит  в воздухе над  стариком, пытаясь упасть на него и на лодку.
Потом она грохнулась в  море, залив потоками воды  и старика,  и всю его лодку.
____
Старик и море. Эрнест Хемингуэй. (Отрывок 15)
   По лицу  старика  катился  пот, но теперь уже не только  от солнца.  Во время каждого  нового круга,  который так  спокойно и,  казалось, безмятежно
проплывала рыба, старик выбирал все  больше лесы  и  теперь  был уверен, что;через два круга ему удастся всадить в рыбу гарпун.
     "Но я должен подтянуть ее ближе, гораздо ближе,  - подумал он.  -  И не надо целиться в голову. Надо бить в сердце". …
       Еще задолго до того,  как рыба приблизилась к лодке, он напряг все свои силы и стал тянуть  что было мочи.  Но рыба лишь слегка повернулась на  бок,;потом снова выпрямилась и уплыла вдаль.
      Во время следующего круга  старик чуть было ее не достал, но рыба снова выпрямилась и медленно поплыла прочь.
Еще два круга все оставалось по-прежнему.
     "Что  делать?  -  думал старик.  Всякий  раз, когда рыба  уходила,  ему казалось, что он теряет сознание. - Что делать? Попробую еще раз".
     Он сделал еще  одну  попытку и почувствовал, что теряет сознание, но он все-таки перевернул рыбу  на спину. Потом рыба перевернулась обратно и снова медленно уплыла прочь, помахивая в воздухе своим громадным хвостом.
     "Попробую еще раз", - пообещал старик,  хотя руки у него совсем ослабли
и перед глазами стоял туман.;     Он попробовал снова, и рыба  снова ушла. "Ах, так? - подумал он и сразу же почувствовал, как жизнь в нем замирает. - Я попробую еще раз".
     Он собрал  всю  свою боль, и весь  остаток своих сил, и  всю свою давно утраченную гордость и кинул их на поединок с муками, которые терпела рыба, и тогда она  перевернулась  на бок  и тихонько поплыла на  боку, едва-едва  не доставая  мечом  до обшивки лодки; она чуть было не  проплыла мимо, длинная, широкая, серебряная, перевитая фиолетовыми полосами,  и  казалось, что ей не будет конца.
     Старик  бросил  лесу, наступил на нее ногой, поднял гарпун так  высоко, как только мог, и изо всей силы, которая  у него была  и  которую он сумел в эту минуту собрать,  вонзил  гарпун рыбе в бок, как раз позади ее громадного грудного плавника,  высоко  вздымавшегося над  морем до уровня  человеческой груди. Он почувствовал,  как входит  железо в  мякоть, и, упершись в гарпун, всаживал его все глубже и глубже, помогая себе всей тяжестью своего тела.
     И  тогда  рыба ожила, хоть  и несла уже в себе  смерть,  -  она  высоко поднялась над  водой, словно хвастая  своей  огромной длиной и шириной, всей своей  красой и  мощью.  Казалось,  что она висит  в воздухе над  стариком и лодкой. Потом она грохнулась в  море, залив потоками воды  и старика,  и всю его лодку.