Братья

                Братья.
       (роман)

                Глава 1.
Российский, маленький, убогий,
Провинциальный городок,
Где две проблемы… и дороги
Коротает жизни срок.
Проблем на самом деле много.
Народ сечёт алкоголизм,
90-е, тревога,
В стране разруха, бандитизм.
Цветёт коррупция во власти,
Союз ломается извне.
Разинув западные пасти,
Кружат стервятники в стране.
Поднялись кверху дармоеды,
И всплыло всякое жульё.
За стервятниками следом
Поднялось «наше» вороньё.
Рвут и тащат кто что может.
Заводы рушатся, стоят.
Свиные радуются рожи,
Глаза их алчностью горят.
Советской жизни постулаты
Падонки топчут и визжат.
Нет работы, нет зарплаты,
Вседозволенность, разврат!
Старики – творцы Победы
Смотрят в ужасе, в слезах,
Как страну, ввергая в беды,
Внуки рушат на глазах.
Перестройка! Курс на Запад!
По дороге через ад.
Исподтишка буржуев лапа
Страну отбросила назад.
Удался план по разрушенью!
Ликует подлый Вашингтон.
Сорок лет являлось целью –
Ослабить Русь со всех сторон.
Сорок лет внедряли в души
Людям пошлость и порок,
С целью, нравственность разрушить.
Деградация итог.
Но надо жить обычным людям.
Приспособился народ.
Наперекор злосчастным будням
Он хоть бедно, но живёт.

В городке том в это время
Жила обычная семья.
Как и все тащила бремя
Беспросветного житья.
За тридцать лет до 90-х
В семье родились две сестры.
Росли, учились, опыт взрослых
Перенимали до поры.
Их воспитали «по-советски»,
По-человечески точней,
Вложить стараясь остов детский
В основу будущих людей.
Доблесть, мужество, отвага,
Честь и совесть, гуманизм,
Всё, что обществу во благо
Укреплял социализм.

Годы шли. Взрослели сёстры,
С малой разницей в пять лет.
Ни какой тогда угрозы,
Ни последующих бед
Им судьба не предвещала.
Вышла замуж, родила
Дочка старшая сначала,
Сына Ваней нарекла.
Отделились дочка с мужем,
Стали жить своей семьёй
Мирно, счастливо и дружно.
Подошёл черёд второй.
Было так. Закончив школу,
Поступила в институт.
По советскому закону,
Она знала, что берут
Предприятия студентов
На работу в города.
Судьбоносный выбор сделав,
Дочь уехала тогда
На завод, на Украину.
Понемногу прижилась.
Отработав на чужбину
Все три года, собралась
Возвратиться в отчий дом.
Ей поездка уже снилась,
Как увидит мать с отцом,
Но не вышло так – влюбилась.
Да, любовь сильней разлуки.
Что рассказывать про то?
Пересилив сердца муки,
Дочь осталась «вить гнездо».
Отцу с матерью больнее
Пришлось разлуку пережить.
Но счастье дочери важнее.
Что ж поделать? Это жизнь.
Время шло, и все смирились,
Буд-то было так всегда.
Познакомились, сдружились.
Расстояние? Не беда!
В годы те мальчишке Ване
Шёл тринадцатый годок.
Подходило время к свадьбе.
Мама, папа, дочь, внучок
И, конечно, старший зять
Всей семьёй на свадьбу к дочке
Покатили поздравлять.
По-людски всё было в общем.

Ох, и свадьбы в Украине!
Свадеб нет таких нигде .
И особенно лихие,
Если празднуют в селе.
По традиции народной,
В огороде, где простор,
Ставят длинный и просторный
Прорезиненный шатёр.
Изнутри на стенах хвоя,
Ветки ели и сосны.
Впечатление такое,
Что в лесу стоишь. Полы
Тоже ветками покрыты
И украшен потолок.
Под коньком гирляндой свиты
Много лампочек в поток.
Стол по центру, крепко сбитый
Т-образно, поперёк,
Белой скатертью покрытый.
Сбоку лавки из досок.
Бабы к свадьбе жарят, парят
Дня за два, и день и ночь.
На кухне летней все кухарят
На печи. И чтоб помочь
Дружно сходятся с округи
Девки, бабы, мужики.
В эти дни любые руки
Будут очень дороги.
Шум и гам стоит на кухне,
Смех и шутки, бабий трёп.
Даже дряхлые старухи
Помогают в свой черёд.
Мужики сидят в сторонке
И тихонько выпивают,
И за это бранью звонкой
Бабы крепко их ругают.
Но царит повсюду праздник,
Добродушие и смех,
Только с кухни запах дразнит,
Обволакивая всех.
Стол на свадьбе накрывают,
Что трещит он весь по швам,
Из приборов выставляют
Только вилку и стакан.
Всё домашнее: котлеты,
Мясо, сало, колбаса,
Картошка, овощи, салаты,
Рыба, курица, хлеба
И, конечно же, горилка
В трёхлитровых бутылях.
Запотевшая бутылка
Главный символ на столах.
Что за праздник без баяна?
Он на свадьбах повсеместно.
Иногда, не постоянно,
Даже может быть оркестр.

Вот на свадьбу на такую
Младшей дочери семья
Прибыла в страну другую,
Что им стала как своя.
Был сначала день венчальный
И шатёр был со столом,
Был оркестр музыкальный
И гуляли всем селом.
Ване было интересно,
Ему подобное впервой.
Нёс фату он за невестой.
А под вечер, в день второй
Он подкрался к барабану,
Давно его он привлекал,
Не к трубе и не к баяну,
Потихоньку постучал.
Музыканты в это время
Отдыхали за столом.
Иван, глазам своим не веря,
Изучал его. На нём
Были медные тарелки,
Сбоку мягкий молоток,
Сам весь красный, весь в отделке.
Ваня думал: «Я бы смог
Поиграть на нём как дядя,
Тот, что в синем, музыкант».
Взял тарелку и, не глядя
Тихо стукнул и назад
Положил её со звоном.
Осмотрелся – никого.
На педаль нажал и громом
Зазвучал на всё село
Барабан, как показалось.
Ваня быстро отступил.
Но желанье разыгралось,
И он снова наступил,
Но теперь уже тихонько,
Вновь тарелкой постучал
И увлёкся Ваня только,
Ничего не замечал.
Из шатра с игрой баяна
Доносились голоса –
Песни пели. У Ивана
Детской радостью глаза
Загорелись от ударов
Мягкой битой в барабан.
Вдруг внезапно вышла пара
Музыкантов из шатра.
Иван не сразу их заметил,
А увидев, поспешил
Вернуть тарелочку из меди
И случайно уронил.
Улыбнулся дядя в синем:
- Подывыся, Николай,
Музыкантик из России.
Ну, чего же ты? Играй!
  Ваня голову повесил,
Покраснел как барабан.
- Ну, чего ж ты, брат, не весел?
Как зовут тебя? Иван?
Я серьёзно. Разрешаю.
Если хочешь, то играй.
  Обратившись к Николаю:
- Ну, Микол, гопак давай!
  В это время за баяном
Вышли гости из шатра,
Молодые, папа, мама,
По периметру двора
Встали шумно. Бабы с ходу
В центр вышли танцевать.
Взял трубу Микола, дунул,
Баянисту дал понять,
Что все вместе, разом, дружно
Переходим на гопак.
А толпе того и нужно.
Музыканты точно в такт
Подхватили, заиграли.
Боже мой! Что началось!
Стены дома задрожали,
Во дворе всё затряслось.
Вся толпа по двое, трое
Дружно топала, кружась.
Не видал Иван такое.
Пыль туманом поднялась.
Ивана ноги сами
Так и рвались поплясать.
Как хотел он взять руками
Те тарелки, подыграть.
Сквозь толпу увидел Ваня
Дядю в синем невзначай.
Тот махнул ему руками,
Улыбаясь, мол, «Давай!»
Набравшись смелости, Ванюша
Диском шлёпнул и попал
Точно в ритм. Дядя слушал.
Гопак иначе зазвучал.
Усвоив такт и ритм, Ваня
Вновь и вновь тарелкой бил,
Ногой при этом барабаня,
Чем он всех развеселил.
  Был ещё такой обычай,
Он для русских незнакомый,
А для местных он привычный.
Зять тот новоиспечённый
Должен был в подарок тёще
Сапоги преподнести.
Ну куда казалось проще?
Но зять был должен подвести
Тёщу в круг, на табуретку
Посадить её, разуть,
Вымыть ноги, о салфетку
Ноги вытереть, обуть
И под музыку кружиться
С тёщей в новых сапогах.
Так и здесь должно случиться
В центре круга при гостях.
Только тёщу, мать невесты,
Забыли все предупредить
Про обычай этот местный.
Теперь же тёще не забыть.
Смеху было! Когда туфли
Зять с мамаши поснимал,
То он их по всей округе,
Кружась в танце, раскидал.
Залетел один на крышу,
А другой через забор.
Ноги моя, зять не слышал
Ругань тёщи на весь двор.
Сапоги обул и вихрем
Тёщу в танце закружил.
Как её он в танце ихнем
Удержал, не уронил?!
Лишь потом ей рассказали,
Что обычай есть такой
И все дружно хохотали
Вместе с тёщей над собой.

  Отгремела, отшумела
Свадьба дочери второй,
Как того она хотела,
И отправилась домой
Вся семья её в Россию
В сердце с миром и добром,
Увозя с собой святыню, -
Две иконы в отчий дом.
  С тех пор на лето мальчик Ваня
Ездил к тёте каждый год.
Украина как родная
Ему стала и народ.
Полюбил он их культуру,
Их обычаи и быт,
В его детскую натуру
Он с любовью был привит.
Прикипел он к Украине
Своим сердцем навсегда,
И любовь его отныне
Не менялась никогда.
  Через год в семье родился
Двоюродный Ванин брат.
Точно в папу получился,
И отец был очень рад.
Назвать решили Алексеем.
Так к началу Сентября
К младшей дочке с поздравленьем
Вновь приехала семья.

Время шло. Крепчал Алёшка,
Рос как будто на дрожжах,
Уже сам работал ложкой
И катался на руках.
Тем же летом к ним приехал
На каникулы Иван.
Каждый день на речку бегал,
Но и тёте помогал.
  Давно ещё, во время свадьбы,
Увидел Ваня на стене
Расписной старинной хаты
Связку удочек. Они
Привлекли его вниманье,
Часто к ним он подходил.
Это был предел мечтаний.
Это дед их смастерил
Из орешника сухого,
Медной проволкой скрутил.
Всё так просто и толково.
Поплавок у них всех был
Из кусочка пенопласта
И гусиного пера.
Дед их брал совсем не часто,
А точней сказать не брал.
И в этот раз в начале лета
Иван вниманье обратил
На эти удочки. У деда
Разрешения спросил.
Дед серьёзный, молчаливый
Разрешил ему их взять.
Какой же Ваня был счастливый!
Каждым утром ровно в пять,
Запарив свежей мамалыги,
Взяв макух и удила,
Он спешил к реке скорее
На заветного козла.
Но и с Лёшкой ежедневно
Ваня няньчился, играл
С тётушкой попеременно.
По хозяйству помогал,
Спать укладывал братишку
И подгузники менял,
То читал ему он книжку,
И Лёшка к Ване привыкал.

Каждый год всё повторялось.
Взрослел Иван, Алёшка рос.
Между ними укреплялось
Нечто прочное как мост,
Сила крепкой, бескорыстной,
Братской, родственной любви.
  Пролетало время быстро.
Дружно жили две семьи,
В гости ездили друг к другу.
Возмужал совсем Иван,
Отслужил, нашёл подругу,
Семьянином вскоре стал.
Стали видеться всё реже,
Жизнь у всех брала своё,
Но отношения всё те же
И семейное чутьё.
Повзрослел уже Алёшка,
А точнее Алексей,
Бриться стал, курить немножко,
Но в компании друзей.
К тётке, брату, бабке с дедом
Уже один он приезжал
И бывало за обедом
С братом старшим выпивал.
Относился он к Ивану
По большей части как к отцу,
А никак к большому брату,
Видно было по лицу –
Уважал Алёшка Ваню
И он это не скрывал
И при том любую тайну
Он как брату доверял.

                Глава 2.

Прошло смятенье 90-х,
Прошли проблемы 00-х.
Моментов много было острых,
Порой трагических, больных.
Не оставляло зло стремленья
Поссорить страны меж собой,
Чтоб между ними отчужденье
Возникло прочною стеной.
Стравить Россию с Украиной
Мечтал проклятый Вашингтон,
В лице десятка душ крысиных,
Нора которых Белый дом.
  Начиная с девяностых,
Когда разрушили Союз,
Стоки «ценностей» заморских
Потекли лавиной в Русь.
Вседозволенность внедряя,
Развращали молодёжь,
Жизни ценности меняя
На искусственную ложь.
Молодёжь – страны фундамент,
Запад это понимал,
Его он грязными руками
Постепенно разрушал.
Россияне, как сороки
На блестящее старьё,
Налетали на кроссовки
И заморское тряпьё.
Кинофонд страны Советской,
Словно илом из реки,
Затопило грязью мерзкой:
Ужасы, боевики,
Драмы, мистика, мультфильмы,
Аморальность, детектив.
Были русские бессильны
Удержать такой наплыв.
Поощрялось то, что гадко
И безнравственно рублём,
Точнее долларом украдкой
Спонсорами за бугром.
Эти спонсоры искали
В подворотнях, кабаках
Тех, кто Родину продали б
По курсу доллара в рублях.
И, увы, таких немало
Находилось «продавцов»,
Так вот зло формировало
Колонну пятую лжецов,
Колонну подлых лицемеров,
Тупых растлителей страны
Для которых нет барьеров,
Тех, кто Западу верны.
Они как яблоко гнилое
Заражали всё вокруг,
И в здоровое больное
Проникало как недуг.
«Демократия! Свобода!
Нет ценнее ничего!» -
Охмеляли дух народа,
Деградируя его.
Власти будто бы не знали,
Не хотели замечать,
Что за грош страну продали,
Крах стараясь преподать,
Как развитие России
С перестройкой на успех,
Мол, пройдут года лихие,
И настанет «рай» для всех.
Параллельно с этим хлынул
Брендов западных поток,
Предприятия раскинув,
В глубь России, на Восток.
Тем самым русские заводы,
Капиталом заглушив,
Разрушали их в два года
И, в последствии купив.
Опустилась на колено
Мать-Россия тяжело,
И практически мгновенно
Ей на шею село зло.
С тех же пор, в момент распада,
В бывших странах СССР
Начиналась пропаганда
Против русских. В ходе мер,
В целом принятых секретно,
Лжи и фальши не стыдясь,
Скрытно, подло, незаметно
Возбуждалась неприязнь,
Культивировалась злоба
Постепенно, не спеша
Против русского народа
По заказу США.
Целью этой долгосрочной
Политической игры,
Грязной, пошлой и порочной
Было выждать до поры
И в условиях накала
Весь озлобленный народ
Как взбешённого шакала
Натравить, спустить вперёд.
К этой тактике «избитой»
Прибегала каждый раз
Американская «элита»,
Руководствуясь подчас
Меркантильным интересом,
Личной выгодой своей,
Не считаясь, что при этом
Гибнут тысячи людей.
Эта подлая «элита»,
Фабрикуя ни с чего,
Создавала суть конфликта,
Вовлекая тех в него
Кто границей общей связан,
С целью их же разобщить
И в последствии их разом
Друг на друга натравить.
А затем вооруженье
Одной какой-то из сторон
Поставлять. А для сраженья
Как военный полигон
Территорию последней
Использовать в бою
В истреблении соседней,
При этом выгоду свою
Иметь с бесчисленных поставок
Вооружений на войну.
Война для них – игра для ставок
С капиталом на кону.
И каждый раз американцы,
Разжигая войны вновь,
Остаются на дистанции,
Проливая чью-то кровь,
Исключительно чужими
Руками и в бою
Они не жертвуют своими,
Реализуя цель свою.
Солдаты их не умирают,
Они спокойно в стороне
Сидят и просто наблюдают
Как гибнут братья в их войне.
Так с презрительной насмешкой,
Расслабленно и не боясь
Они играют словно пешкой
Людскими жизнями, глумясь.

  Вот в один такой зажжённый
Американцами конфликт,
Лицемерно подкреплённый
Шайкой западных «элит»
Втянули подло Украину
И Россию напоказ,
Чтоб испуганному миру
Доказать в который раз,
Что они, американцы,
Будут делать что хотят,
Мол, они небес посланцы
Всеми судьбами  вершат.
Конфликт не за день развивался,
Его сценарий не секрет,
Он напоказ формировался
Целых восемь долгих лет.
На почве подлой пропаганды,
Какая сделала своё,
Собрав у стен Верховной Рады
Всё продажное жульё,
Совершили иностранцы
Грязный госпереворот,
Выдавая, что повстанцы –
Это страждущий народ.
Власть бежавшую сменили
Тут же кадрами извне,
Так сказать уже «своими»
Подготовленных к войне.
«Обработанные» люди –
Простые граждане страны
Выступали словно судьи
Проигравшей стороны.
За них давно уже решили,
Что сменить им надо власть
И прочно в головы им вбили
Эту мысль, не стыдясь.
Попутно с этим иностранцы
Развивали за свой счёт
Просто сеть организаций,
Собирая всякий сброд,
Состоящий из фашистов
И падонков всех мастей,
Крови жаждущих нацистов
И озлобленных зверей.
  Программа новой власти-банды
Была направлена на то,
Чтоб не ослабив пропаганды,
Продвинуть НАТО на Восток,
Предоставив свою площадь
Приграничных областей.
Но принять такую «помощь»,
Подселив к себе «гостей»,
Люди были не готовы,
Отказались наотрез,
И программные основы
Натолкнулись на протест.
Тогда на них давить начали,
Прижимать со всех сторон,
Силой сдаться заставляли,
Игнорируя закон.
Активистов несогласных
Убивали, жгли живьём
Как преступников опасных,
Истребляли день за днём.
Беззаконие царило.
Убивали напоказ.
Смерти жаждущая сила
Накалилась на Донбасс.
На территориях Луганской
И Донецкой областей,
Руководствуясь указкой
Больше западных властей,
Украинские фашисты
Учинили беспредел.
Но продажные нацисты
Тех, кто видеть не хотел
На земле своей отродье
Недобитого СС,
Не смогли сломить – по морде
Получил головорез.
Эти области восстали
Дать захватчикам отпор,
Тем, кто кровью подписали
С тёмной силой договор.
Встали мирные славяне –
Украинские мужи,
Чтобы бой принять с врагами
Против подлости и лжи.
Себя республикой народной
Объявили и на бой
В порыве злобы благородной
Встали крепкою стеной.
Россия это поддержала,
Украинцам помогла,
Независимость признала,
Руку братства подала.

Восемь лет Донбасс бомбили.
Гибли дети, старики.
Полукругом обложили
Область зверские полки.
Били гады ежедневно,
По школам били, детсадам,
Воплощали равномерно
США коварный план.
План который заключался
В том, чтоб НАТО арсенал
Близ России оказался,
Чтоб «с ножом у горла встал».
Маски сброшены! России
Страны НАТО, США
Истреблением грозили,
Вовлекая не спеша
«Обработанные» страны
В свой чудовищный альянс,
Чтоб потом их как тараны
Применить в который раз.
Сейчас же в качестве тарана
Украинский весь народ.
В сетях подлого обмана
Он покорно восстаёт
Против родственной России,
Против родственной страны,
Чтоб амбиции чужие
Были им воплощены.
Весь народ – марионетка
С кукловодом за спиной,
Как разменная монета
Кукловода под рукой.
А страна их – поле боя,
Подготовленный плацдарм.
Посягнувши на святое,
Погрузив страну в обман,
Страны Запада посмели,
Чтоб поддерживать фашизм,
Для своей коварной цели
Взять людской патриотизм!
Украинские мальчишки,
Мужики и пацаны
Грудью встали для защиты,
Для спасения страны.
Доблесть, мужество, отвага,
Чувство долга, героизм
Иностранная ватага,
Не скрывая свой цинизм,
Всё использовала это
Как орудия борьбы.
Так страна без права вето
Слепо встала на дыбы.
Лишь потом уже в окопах
На фронтах передовой
Просыпался в патриотах
Свой рассудок, не чужой.
Понимали парни ясно –
Президент их подставной
Посылал их словно мясо,
Как скотину на убой.
Под прикрытием обычных
Не разумных пацанов
В городишках приграничных
В стаи бешеных волков
Собирались отморозки,
Вся бандеровская мразь,
Чтобы делать переброски
Как указывала «власть».
  Восемь лет окопы рыли
Украинские сыны,
А за спинами их выли
Недобитки сатаны.
Окопавшись по границе,
Подготовив арсенал,
Ждали подлые фашисты,
Чтоб Америки вассал
Дал команду к наступленью,
Разом, силой взять Донбасс.
Ожидая нападенья
В любой день и в любой час,
Власти признанных республик
Обратились за поддержкой.
Тут же руки протянули
Из России, как и прежде,
Руку помощи народу
По духу, крови своему,
Не продавшего свободу,
Не предавшего страну.

  Ещё задолго до событий
Москва, имея интерес –
Избежать кровопролитий,
Дипломатический процесс
Внедряла, всячески стараясь,
До Вашингтона донести,
Что за Россию опасаясь,
Не позволит подойти
НАТО к западной границе.
Односторонним был процесс.
Не удалось договориться.
Смыслу здравому вразрез,
Что угодно обещали
Дипломаты США,
Что угодно подписали,
Но упорно, не спеша
Продвигали лицемерный
Свой коварный, подлый план,
Во лжи своей не зная меры, -
Москву, Россию взять в капкан.
Вдруг Россия оказалась
В роли мышки перед кошкой,
Но она не испугалась
И ответила бомбёжкой
По позициям готовых
К нападению врагов,
К ожиданиям которых
Русь откликнулась на зов.
Нападение России
В данном случае – защита.
Наперекор нацистской силе
Она уверенно, открыто
Бой дала ватаге подлых,
Как карающая сила,
Нападение которых
На день – два опередила.
Потяни она немного,
Хоть ещё бы пару дней,
То пришлось бы ей с порога
Гнать непрошенных гостей.
Тот сценарий с нападеньем,
Как и, в принципе, другой,
Смаковали с наслажденьем
США и слуг их рой.
Провокация их подло
Дело сделала своё.
И теперь же всенародно
Всё продажное гнильё
Россию тут же обвинило
Во вторжении в страну,
Им того и надо было,
Чтоб втянуть её в войну.
Цель войны – сломить Россию,
Навалившись всей толпой.
Как непокорную стихию
Не удавалось ни одной
Ещё стране её повергнуть,
Завоевать, поработить
И Вашингтон готов прибегнуть
К тому, чтоб подлостью сплотить
В один кулак все страны мира
И обрушить на неё
И чтоб Америка – задира
Утвердила бы своё
Всемирное господство,
Тотальный свой авторитет,
Своё внушая превосходство,
Порочный свой менталитет.
Для России же стояла
В этом противостоянии
На кону не только слава,
Но само существование!
Так и сошлись с подачи Штатов
В братоубийственной войне
Потомки русского солдата
На им прославленной земле.
  Попутно с этим, параллельно
Велась ещё одна война,
Велась жестоко, беспредельно,
Она направлена была
К порабощению рассудка
Обычных граждан, мирных лиц.
Им каждый час внедрялась «утка»,
То есть ложь, неправда без границ.
Посредством СМИ американцы
И их придворные пажи
Поток фальшивых публикаций,
Откровенной грязной лжи
Направляли в страны мира,
В каждый город, в каждый дом,
Чтобы дьявола просвира
Насыщала разум злом,
Заставляя всех поверить
Что Россия – это враг,
В которой люди – это звери
Погружённые во мрак.
Сотни, тысячи продажных
Журналистов всех мастей,
Шоуменов авантажных,
Пустобрёхов соцсетей,
Во главе с двуличным кланом
Политических фигур,
Руководствуясь обманом,
В рамках грязных авантюр
Создавали сети фабрик,
Сеть своих организаций,
В мировых масштабах паблик,
По производству публикаций
Преднамеренно подложных,
Необоснованных ничем,
Обвинений всевозможных.
Создавали лишь затем,
Чтоб мозги обычным людям
Так сказать «перепрошить»,
Чтоб Россию им, как судьям,
Можно было обвинить.
Эта самая «прошивка»
Коснулась всех без исключенья,
Казалась правдою фальшифка
И ложью правда без сомненья.
  Границы сразу же закрылись,
Въезд и выезд запрещён.
Цели зла осуществились –
Народ единый разлучён.
Разлучили миллионы
Кровно-родственных семей,
И лишь только телефоны
Остались связью для людей.
Обозначились две правды,
Но у каждого своя.
Одни считали, что не правы
Те, кто правым счёл себя.
Неминуемо ругались
Родные люди меж собой.
Всё доказывать пытались
Правоту наперебой.
Ссорились отцы и дети,
Братья, сёстры и друзья
И казалось эти сети
Разорвать никак нельзя.
Мало кто тогда остался
Трезвомыслящим в беде,
Кто с родными не ругался,
Кто раздор гасил в себе.

                Глава 3.

Не могло и не затронуть
Семьи родственных сестёр
Это горе, этот омут,
Разгоревшийся костёр.
Друг другу дочери звонили,
Обсуждали горячо
Что их власти говорили,
Только каждая своё.
Вовлеклись и братья тоже
В бесконечный этот спор.
Так как Лёшка был моложе
Затевал он разговор.
Поначалу горячился
В разговоре и Иван,
Но потом остановился.
Он прекрасно понимал,
Что все эти обсужденья
Ни к чему не приведут,
Если только к отчуждению,
Если только разведут.
Он в последствии старался
Избегать подобных тем,
На родных не обижался,
Добродушен был ко всем.
Говорил он им ,что правда
Для него всего одна
И других ему не надо.
Заключается она
В том, что все они родные,
Сёстры, братья, свояки,
Дети, внуки – не чужие,
Всем невзгодам вопреки.
Чтобы не происходило
Этот факт не изменить.
Есть единственная сила
Та, что может победить
Все проблемы и напасти,
Ей дано преодолеть
Роковые схватки власти.
Эта сила – сердца твердь.
Сила стойкости в обмане,
Сила памяти о том,
Что нас делают врагами,
Но мы связаны родством.
"Ведь же что бы не случилось
Мы останемся семьёй,
Кем бы что бы не делилось
На «верхах» между собой.
Если каждый будет помнить
Этот простенький секрет,
То нас будет не поссорить,
Любой конфликт сойдёт на нет.
Вести себя нам с вами надо
Как будто нет совсем войны.
Ведь мы – народ, народ – громада,
Мы вместе – двигатель страны.
Нас миллионы! Нами правят
Всего лишь несколько людей.
Нас постоянно строят, ставят
На вектор собственных идей.
Всё понятно – государство,
Может так должно и быть,
Но разум наш не должен в рабство
Десятку лиц переходить!
У человечества свой разум,
Всеобщий разум, основной.
Он всех людей связует разом.
Он не делим на «свой», «чужой».
В его божественной основе
Заложен нравственный закон
Отображённый в божьем слове.
Напоминает людям он:
«Не забывай ни днём, ни ночью,
Когда печёшься о себе,
Не делай зла, если не хочешь,
Чтоб кто-то сделал зло тебе!»
Если этому закону
Мы будем следовать и жить,
То нас, как двигатель, любому
На ложный путь не своротить."
  Так рассуждал Иван в беседах,
Наивно, глупо рассуждал,
Но обвинять в глобальных бедах
Всё так же твёрдо продолжал
Всех тех зачинщиков конфликта,
Кто вновь поднял фашизм из тьмы
И с грустью молвил он открыто:
«Но кто ж ещё то, как не мы?»
Он понимал, что суть конфликта
Уже не главное теперь.
Братьев кровь уже пролита,
И эту кровь почуял зверь.
Он понимал, что в Вашингтоне
Всё поставлено на кон.
Забыто ими о законе.
Для них лишь свой один закон –
Быть доминирующей силой
В обход всех нравственных основ.
В своей политике фальшивой
Лицемеров и лжецов
Изначально первоцелью
Являлась слабость государств –
Затмить их всех своей же тенью,
Создав тем самым слабый пласт
Управляемых, покорных,
Пресмыкающихся стран
И в состав «приговорённых»,
Чтобы выполнить свой план,
Надо было Вашингтону
Одну Россию подключить,
А лучше было б гегемону
Её и вовсе истребить.
Но Россия непокорна,
Знал и это гегемон
И схватив её за горло,
Понимал прекрасно он –
Или смерть, или победа,
Не иначе, только так,
США рукою деда
Жизнь поставили ва-банк.
  Выбирать не приходилось,
Ваня это понимал.
Всё коварство обнажилось.
Он в душе осознавал,
Что в сложившейся проблеме
Неминуема война.
В назревающей дилемме
Наперёд предрешена
Его участь как мужчины,
Как защитника страны,
Как отца, как семьянина.
Будут все обречены,
Если каждый на диване
Будет ждать, что кто-нибудь
За Россию грудью встанет,
Прикрываясь нездоровьем,
Малолетними детьми.
Мы все вместе перед горем,
Значит все мы встать должны!
  Алексей же, как и Ваня,
Гражданин и патриот,
Был уверен – Правды знамя
Он в душе своей несёт.
Он готов был с ней в атаку
По зову совести пойти,
Вступить с врагом в любую драку,
Чтоб страну свою спасти.
В лице Алёшки миллионы
Поднялись преданных парней:
Бригады, роты, батальоны,
Во славу Родины своей.
Священный долг смешали с грязью
Белодомовские псы.
Управляемые мразью
Отчизне верные сыны
Шли на бой, как шли когда-то
Их же прадеды и деды,
На врага шли, не на брата,
Ради будущей победы.
Ну а враг толкал их в спину
И цинично причитал:
«За страну! За Украину!»
Но солдат о том не знал.

  - Брат ты мой родной, Алёшка,
Что делить то нам с тобой?
На душе как будто кошка
Всё дерёт, хоть плачь, хоть вой.
Неужели нас разлучат
Иностранные лжецы?
Нет! Не верю! Не получат.
Они заплатят подлецы –
  Говорил Иван под хмелем
Добродушно, не серчал
В разговоре с Алексеем.
А тот больше все молчал.
- Помнишь, Лёш, как я весной
В последний раз к вам приезжал?
В аккурат перед войной.
Ты ещё мне рассказал
Как вам всем от государства
Дали тысячу рублей,
То есть гривен. Брали в рабство.
Исключительно парней.
На спортзал давали деньги,
Как ты выразился сам,
"Подкачаться" … Дух хотели
Приподнять тем самым вам.
Как учили вас от боли
Наслажденье получать,
Не бояться вида крови,
Не бояться убивать.
Ты не сказал, но я уверен,
На этих «курсах» вас учили
Как стать недумающим зверем,
Внушая ненависть к России.
Однажды, может ты не помнишь,
Тогда ты лишнего хватил,
Сказал, что места не находишь
И так со злобой говорил,
Что ты всем сердцем ненавидишь
Свою собственную мать
За то, что, как ты это видишь,
Она посмела запятнать
Своею русской гадкой кровью
Украинскую твою!
С неподменной  явной скорбью
Выражал ты боль свою.
Мол, мне стыдно и позорно,
Что в моей прекрасной крови,
Украинской, благородной
Есть и русской крови корни.
Это как же надо гадить
Вам в мозги, вперёд предвидеть,
Чтобы вас, детей, заставить
Мать свою возненавидеть?!
В чём же мать-то виновата?
Что судить здесь? Да ни в чём!
Будет, Лёшка , трудновато.
Ничего, переживём.
Что молчишь-то? Ай не помнишь?
Ты уж, брат, меня прости.
Когда святое ты затронешь,
Считай что сбился ты с пути.
Пройдёт как сон. Терпи, братишка.
Терпят все и ты терпи…
  А в ответ Иван услышал
Лишь короткие гудки.

                Глава 4.

  Шло сраженье на Донбассе,
Полномасштабная война.
Принимала в ней участье
Не одна уже страна.
Подключился к Украине
Уже весь Евросоюз.
Словно муха в паутине
Оказалась она. Груз
Смертоносный через Польшу
В виде танков, ПВО,
Артиллерии всё больше
В Украину повлекло.
Сотни, тысячи наёмных
Иностранных храбрецов
До зубов вооружённых
Проникало через Львов.
Украину страны НАТО
Как военный полигон
Применяли для захвата,
Как задумал Вашингтон,
Ненавистной им России,
А украинских солдат
Словно пешек применили
Под воинственный набат.
Да и, в принципе, Европу,
Как расходный материал,
По холодному расчёту
Вашингтон употреблял.
Её тем самым ослабляя
Экономически вперёд,
Как соперника, мечтая,
Что и её потом «сожрёт».
Европейские кривляки,
Подхалимы, лицедеи
Прогибались как собаки
Пред хозяином-злодеем
И при этом понимали,
Что ведёт он их на смерть,
Свои страны ослабляли
Чтобы как-то одолеть
Непокорную Россию,
Чтобы как-то обуздать
Не подвластную стихию,
Покорить, завоевать.
Назад пути уже не будет.
Ставка сделана – Зеро!
На кону простые люди,
Игроки – шуты Таро.
  Косой смертельная опасность
Тогда нависла над землёй.
После лжи и фальши ясность
Обозначилась. Судьёй
Выступала уже Правда,
А не западная ложь.
Иностранная армада,
Налегающая сплошь,
Не оставила России,
Кроме выбора, - спасти
От фашистского засилья
Украину. Обрести
Долгожданную свободу,
Независимость от стран,
Кто Америке в угоду
Приготовил ей капкан.

  Шла война. Несли потери
Обе братские страны.
Обе верить не хотели
В то, что слуги сатаны
Натравили друг на друга
Одурманенный народ.
Только чья это заслуга
Каждый знал наоборот.
Донбассу требовалась помощь,
Укрепление рядов.
Бить бандеровскую сволочь
Каждый русский был готов,
Кроме слабых и продажных,
Малодушных и больных.
Сотни, тысячи отважных
Добровольцев молодых
Шли толпой в военкоматы,
Добровольно, сами шли,
Не за деньги и награды,
А иначе не могли!
Так же шли и по повесткам
Семьянины и отцы
В сердце с общим интересом,
Шли Победы кузнецы.

  Пришла повестка и Ивану.
Семья готова была к ней.
Оповестили сразу маму,
Скрывать не стали от детей.
Всё было сдержанно и строго,
Без лишних слёз, лишь без конца
Все в душе молили Бога
За сына, мужа и отца.
Все прекрасно понимали,
Включая маленьких детей,
Что они сейчас предстали
Перед совестью своей.
Был Иван немногословен,
С улыбкой грустной говорил,
Что готов уже, спокоен,
Глаза при этом отводил.
Мать с улыбкой восклицала:
«Я горжусь тобой, сынок!»,
А сама не выпускала
Из руки сырой платок.
Отец ходил чернее тучи,
Что было больно посмотреть,
Видно было – горе мучит,
Старался с сыном посидеть.
Жена, большая оптимистка
Повторяла: «Всё пройдёт!
Пролетит разлука быстро,
И наш папочка придёт!»
  Вечер. Ужин. Скорбь на лицах,
Что улыбкой не затмить.
Только близкие, проститься,
Сели Ваню проводить.

  С утра на площади стояли
Три автобуса. На ней
Люди близких провожали,
Своих отцов и сыновей.
Мелькали грустные улыбки,
Блестели слёзы на глазах –
Безнадёжные попытки
Скрыть печаль свою и страх.
Нечто сильное дрожало
В атмосфере средь людей,
И над тяжестью накала
Чувств, эмоций и страстей
Было нечто, что пленяло
Безутешные сердца,
Что всецело заставляло
Быть покорным до конца.
Летали фразы над толпою:
«Возвращайся, дорогой!»,
«Да прибудет Бог с тобою!»,
«Ждём с Победою домой»,
«Осторожен будь!», «Мужайся!»,
«Да всё будет хорошо!»,
«Непременно возвращайся!»,
«Ну, до встречи, я пошёл!».
Но больше всех рвала, терзала,
Заполняя в сердце грусть,
И надеждой наделяла
Простая фраза: «Я вернусь!».

                Глава 5.

  Попал Иван на подготовку
В сухопутные войска,
Закрепить свою сноровку
Для дальнейшего броска.
В коллектив Иван внедрился
Без существенных проблем.
Каждый кто в нём находился
Руководствовался тем,
Что иначе быть не может,
Что обязанность свою
Должен выполнить как сможет –
Защитить свою семью.
  Время шло и приближалось
Ближе к дате основной,
Когда часть их отправлялась
На рубеж передовой.
Ваня нервничал, старался
Страх в себе перебороть.
Иногда он сомневался
До отчаяния вплоть
И тогда он представлял:
На Донбассе, где разруха
Дети ждут… и понимал –
В нём идёт закалка духа.

В тот же день, как проводила
Мать Ивана на войну
С горя позже позвонила
Оповестить свою сестру.
У сестры, как оказалось,
Тоже горе, Алексей,
Как семья вся не старалась,
Под влиянием идей
Ярых псевдо пацифистов
Решил безудержно пойти
Добровольцем. Просто, чисто,
Как сказал он, «привнести
Вклад в грядущую победу».
  - Хоть привязывай его!
«Не удержите, поеду!
Не боюсь я ничего!», -
Говорила мать Татьяна,
Не удерживая слёз, -
- Твоего-то что, Ивана?
Куда его-то бог понёс?
  Отвечала мать Людмила:
- По повестке мой пошёл.
Как тут быть? Благословила.
Его не спрячешь за подол.
Двоих детей!, - и зарыдала,-
-Дорогой ты мой, сынок!
  А в ответ сестра сказала,
Словно ставила в упрёк:
- Это ваш всё, Амператор!
Беды все из-за него!
  - Ваш скорее, провокатор,
И хозяева его!
  Что годами назревало,
Что обходили стороной
Души женщин разрывало
Наболевшею струной.
Вряд ли что сдержать могло бы
Материнские сердца,
Чтоб не выразить всей злобы
На мерзавца, подлеца.
Надо выговорить было
То, что к сердцу подошло
И с неистовою силой
Сестёр внезапно «понесло».
  - Что? Хозяева? О чём ты?
  - О Америке, о чём.
Она по миру всему фронты
Открывает как ключом!
Сколько начато конфликтов
С их подачи на земле?!
Сколько крови там пролито!
Они сеят смерть везде!
Так и вашего придурка
Посадили на престол,
Он же конченная урка,
Чтоб с войной на нас пошёл.
  - Это ваш злодей хотел бы
Украину захватить,
Чтобы прежние пределы,
До развала, возвратить!
И Прибалтику и Польшу,
Белоруссию подмять,
А, если сможет, то и больше.
Как вам это не понять?!
  - Тань, как же ты не понимаешь,
Весь конфликт из-за того,
Скорее это ты не знаешь,
Что хотели свои ПРО,
Свои ядерные бомбы
Американцы разместить
На границе с нами, чтобы
Нас в дальнейшем захватить.
  - Люд, очнись! Зачем им это?
Они вообще тут ни при чём.
  - В базах НАТО вся планета,
Ты же знаешь ведь о том.
Посмотри на карту мира,
Где стоят уже они.
Во многих странах штаб-квартира
Имеет офисы свои.
  - Может быть. А наш «придурок»,
Если бы не президент,
То вы бы нас бы словно турок
Захватили бы в момент.
  - Ну зачем же?! Раньше жили
Мирно, дружно две страны,
Фашистов раньше вместе били.
Ну зачем вы нам нужны?!
А теперь, увы, фашисты
Свергли дружественную власть.
Вспомни, ваши активисты
На Майдане, это ж мразь.
Каждый был тогда подкуплен,
Кто вершил переворот,
Их руками был загублен
Прежний мир.
  - Наоборот!
Вы теперь на нас напали,
Как фашисты, а не мы!
  - Если б вы не заставляли,
Тогда бы не было войны.
Янки вам наобещали,
Что возьмут в Евросоюз,
Лишь бы вы им волю дали
Разместить смертельный груз.
Как хотелось вам в Европу!
Рвались словно в дом родной,
А в итоге прямо в …
Вы попали всей страной.
Говоришь, что мы фашисты?
А не в вашей ли стране
Ходят толпами нацисты
Ночью с факелом в руке?
Ходят, дьявольская сила,
В чёрной свастика СС.
Или ты уже забыла
То, что значит этот крест?
Не они ли там зигуют,
Носят Гитлера портрет?
Не они ли там вербуют
Ребятишек с малых лет?
Уже этого довольно,
Чтоб понять откуда зло.
За страну за вашу больно,
Ведь иначе быть могло!
Украиной правят, Думой
Эти ваши «активисты».
Вот теперь, сестра, подумай
Где у нас с тобой фашисты.
  - Я не знаю про кого ты,
Где взяла ты этот бред.
Среди наших патриотов
Таких со свастикою нет!
  - А Мариуполь когда взяли,
Когда зажали Азовсталь?
Сколько нечисти достали
Из подвалов! Слышишь, Тань?
Кто ж они-то? Не фашисты?
Все с наколками СС,
Все бандеровские крысы,
На всех на них гестапо крест.
Сколько люду эти звери
Уничтожили тогда!
В Мариуполе засели,
Эта подлая орда.
Наши, русские стояли
По полям, да по лесам,
А фашисты примыкали
Ближе к школам и садам.
Знали проклятые черти,
Что не будет русский бить
По тому с чем рядом дети.
Скажешь ты «не может быть»?
Эта тварь в жилых кварталах
У гражданских за спиной
Свои танки прикрывала,
Как за каменной стеной.
А те семьи, что бежали
На Донбасс, на Украину,
Тех фашисты убивали,
Их расстреливали в спину.
  - Я не верю! Это ваши
Всё подстроили! Ты врёшь!
  - Нет! Напротив, войны наши,
Но ты это не поймёшь,
Открывали «коридоры»
Для спасения людей.
Никакие уговоры
Ваших проклятых властей
Не склонили их позволить
Покинуть мирным свой же дом.
Террористы, чтоб утроить
Свои шансы, как щитом
Прикрывались населеньем,
Безоружными людьми,
А пойти на наступленье
Эти трусы не могли.
Они не Родину спасали,
А шкуры жалкие свои.
Это мы освобождали
Землю вашу, не они!
Это мы, как деды наши,
В сорок первом, мы сейчас
Очищаем земли ваши
От захватчиков за вас.
  - Господи, да что такое!
Что творится на земле?!
Люда, нам совсем другое
Преподносится везде!
Как могу я в это верить,
Если слышу каждый раз,
Что напали словно звери
Ваши русские на нас?
  - Тань, поверь, до всех событий
Вас травили против нас.
Задолго до кровопролитий
Уже натаскивали вас,
Методично развивая
Русофобию в стране.
Вы и не подозревали,
Что готовят вас к войне.
Помню, как вы приезжали
К нам семьёй на Новый год.
Уже тогда мы замечали,
Что озлоблен был народ.
Как Алёшка чуть заметно
Что-то гневно бормотал
В обращенье Президента,
При этом скулами играл.
Помню, ты демонстративно
Просто встала и ушла,
До чего тебе противна
Его речь тогда была!
Мы же все не понимали
От чего же так. За что?
Мы тогда ещё не знали
Как далеко у вас зашло.
Я помню, как ты присылала
Мне подборку клеветы
И упорно утверждала:
« Это правда!» Только ты
Не учла, что эти люди,
Если можно так сказать,
Все предатели, кто будет
С упоеньем клеветать
На страну свою за деньги,
Из «обиженных» они,
Из наказанных, шеренги.
За деяния свои
Их когда-то тут «нагрели»
За разбой и воровство,
И как только отсидели
Все, точнее большинство,
Разбежались словно крысы
Из России за бугор
И теперь из-за границы
Громко тявкают. Позор!
А эти наши, типа «звёзды»,
Безголосое швальё,
Извращенцы 90-х,
Те, кто «творчество» своё
В постсоветском беспределе
За зелёное бабло
Изрыгали как хотели.
Чтоб им ноги всем свело!
Демонстрация абсурда,
Вседозволенность во всём.
Всё, что нравственности чуждо
Заливало нас ручьём,
Извращая вкус к искусству,
Деградируя его.
Эти тоже злые чувства
У народа своего
Вызывали, громко воя,
И опять из-за бугра,
На карачках смирно стоя,
Перед тем, кто их «вчера»,
А точнее в 90-х,
Проспонсировал с лихвой
Для последствий вредоносных
Потребляемых страной.
  - Ой, не знаю! Ой, не знаю!
Что творится! Боже мой!
Может я и понимаю,
Но согласиться мне с тобой
Так тяжело! Пойми, Людмила,
В душе моей так и свербит,
Словно дьявольская сила
Мне поверить не велит.
Ах, как хочется проснуться
И понять, что это сон!
Господи, за что же бьются
Сыновья!?, - тяжёлый стон
Вдруг послышался из трубки,
А за ним и плачь навзрыд,-
  - Будьте прокляты, ублюдки!
Те, кто это всё творит!
Господи, да что ж такое?!
Ну зачем же это всё?
Ни минуты нет покоя.
Что за тяжкое житьё?!
  - Таня, Тань, ну успокойся!
Даст нам Бог война пройдёт.
Ты уж так не беспокойся.
  - Если б знать бы наперёд!
Даст нам Бог… Уже и Бога
Разделили пополам.
Признаюсь, у нас здесь строго,
Запретили всем попам
Поминать, что наша церковь
В связи с вашей. Что творят!
Посрамили память предков.
Что хотят, то говорят.
  - Взялись уже и за святое.
Что же дальше? Пустота!
Ощущение такое,
Что ведут нас в никуда.
Как слепые мы котята,
Вдруг окажется мы там,
Откуда нет уже возврата.
Обнажили стыд и срам!
То, что раньше было гадко,
Аморально, то сейчас,
Где открыто, где украдкой,
Прививают гады в нас.
То, что раньше по подвалам,
В подворотне, кабаках,
Сейчас же кверху повсплывало,
Заявило о правах.
Размывают грань приличий,
Проповедуют порок,
Живут по принципу двуличий,
Преподносят нам урок
В том как правильно, как модно,
Самолюбиво надо жить,
В общем делать что угодно,
В простых словах – скотиной быть.
Может помнишь ты, не знаю,
В сорок пятом в США,
Это факт, не сочиняю,
Прям как кончилась война,
Разработан был секретно
Некий план, а суть его –
Начать в России незаметно
Развращение всего
Молодого населенья,
Да и старых заодно,
Путём подложного внедренья
В быт, культуру и в кино
Всего того, что аморально,
Это пошлость и порок,
Ненавязчиво, вербально,
Чтобы нравственный порог,
Пусть со временем, с годами,
Опустился б до того,
Чтоб принять смогли б мы сами
Положение его.
Автор плана Аллен Даллес.
Прошли года, и вот итог,
Мы купились, мы попались –
Рухнул нравственный порог!
Что сейчас в стране творится!?
Все мы в сети Интернет,
Словно пойманные птицы,
Из какой спасенья нет.
В нашу нравственную сущность
Не всецело, но с лихвой
Проникли низменность и гнусность
Разлагающей змеёй.
Промежуточный и важный
В этом плане результат
Когда социум разлажен,
То есть в обществе распад,
При котором возникает
Беспринципный эгоизм,
Что всецело угнетает
Дух страны – патриотизм.
И конечным результатом,
Что в итоге будет с нами,
По задумке дипломата, -
Взять нас голыми руками.
  - Ох, сестра, рассудит время,
Всё расставит по местам.
Спадёт когда-нибудь то бремя,
Что перепало вам и нам.
Всем воздастся по заслугам,
Все ответят в свой черёд.
Но теперь, боюсь, друг с другом
Не помирится народ.
  - Да, сестра, надеюсь Правда
Возьмёт когда-нибудь своё.
Влиянье западного смрада
Уйдёт с земли в небытиё.
Очнутся раненые души,
Простят друг другу это зло
И вряд ли что уже нарушит
Связь народа одного.
  - Прости меня, сестра, я знаю,
Что ты в душе не держишь зла.
Тебя я ясно понимаю
И ты хочу чтоб поняла.
Мой ярый гнев на ваши власти,
За мой естественный протест,
Что сердце рвёт моё на части,
За мой не дружественный жест.
  - Танюша, грех нам обижаться
На вашу бедную семью.
Мы, как и вы могли поддаться,
Утратив бдительность свою,
Когда б годами нас травили
Пропагандой против вас.
Тогда б, как вы, мы б тоже были…
Ладно. Бог рассудит нас.
Ну ты звони мне, не теряйся.
По делу, просто так звони.
Мы любим вас, сестра, мужайся
И Алёшку береги.

                Глава 6.

Иван сначала был направлен
В составе роты под Донецк.
С первых дней слегка был ранен,
Окрестил его свинец.
На что сказал Ивану ротный:
«Это, брат, хороший знак!»
В каком-то смысле поворотным
Этот, в принципе, пустяк
Оказался для Ивана.
Отступил гнетущий страх,
Что мешался постоянно,
Словно путы на ногах.
Иван с солдатами сдружился,
Будто знал их много лет.
В коллектив он сразу влился
С позывным своим «Поэт».
Потому, что временами,
В час затишья развлекал
Он ребят своих стихами,
Какие сам же и писал.
Настроенье было в роте,
Как должно быть, боевое.
В артиллерии, пехоте
Было нечто в них такое,
Что не свойственно нацистам,
Оккупантам, подлецам,
Подтишочным  террористам,
Что присуще тем борцам,
За спиной которых Правда,
Словно внутренняя сила,
Наивысшая награда,
Что всегда руководила
Победителями в войнах,
Помогала нашим дедам,
От того солдат спокоен –
За ним грядущая Победа!

Четвёртый месяц шёл в окопах.
Иван привык, заматерел.
Привык он к рёву самолётов,
Уж не пугал его обстрел.
Он видел смерть. Ежесекундно
Она ходила рядом с ним,
Плечом к плечу, всегда попутно,
Как и везде с любым другим.
Он видел кровь, страданья, муки,
Тела разорванных людей.
Он слышал стоны, смерти звуки,
И становился холодней.
Но всё же жалость, состраданье,
Как к сослуживцам, так к врагам,
Всё ещё теплилось в сознанье.
Он понимал прекрасно сам,
Что он в бою при столкновеньи
Не сможет взять и застрелить
И Бога он об избавленьи
Не прекращал всегда молить.
Работать он всегда старался
Как подсобный персонал,
Окопы рыл, за кухню брался,
Снаряды больше подавал.
Постоянно был при деле,
Себе работу находил.
При атаке, при обстреле
В блиндаж последним он входил.
Командир всё это видел,
Хоть и был он по-моложе,
Что он мухи б не обидел,
И нарочно был с ним строже.
Когда их рота налетала
На позиции врага,
Когда окопы зачищала,
Иван старался, как всегда,
Стрелять поверх, или под ноги,
Врага пытался напугать,
При этом вид имел он строгий,
Давал возможность им удрать.
Но видел он после атаки
Бездыханные тела
И про себя твердил: «Ребятки,
Что ж вас мать не сберегла?!»
Он понимал, что люди эти,
Ещё мальчишки, пацаны,
Тоже были чьи-то дети,
Жертвы западной войны.
Он понимал – их не спросили
За что идти им в смертный бой,
Их просто пачками ловили
И  посылали на убой.

  Однажды рота их стояла
Под Артёмовском, в лесах.
Разведка боем показала,
Что рядом, метрах в пятистах
Стоял отряд из «новобранцев»,
Украинских пареньков
Под управленьем иностранцев.
План атаки был таков:
Сначала били миномёты
По позициям, затем
Молотили пулемёты,
А потом уж надо всем
Идти на штурм молниеносно,
Не дать одуматься врагу,
Иначе после будет поздно
Смыкать противника в дугу.
Так и было. Отбомбили,
В наступление пошли.
Беспрепятственно давили.
Украинцы отошли,
Оказать сопротивленье
Не осмелились они,
Иначе их при наступленьи
Просто-напросто смели.
Иван бежал, стрелял вслепую.
Левый фланг он занимал.
Вся рота шла напропалую.
Так получилось, добежал
Иван к окопу самый первый.
Остановился, оценил
Обстановку. Шаг неверный
И кто-нибудь его убил.
Ни души. В окопах пусто,
Брошен весь боекомплект.
Было радостное чувство,
Что нигде убитых нет.
И вдруг услышал он движенье
Внезапно слева от себя.
Хотел стрелять на пораженье.
Что ж поделать? Жизнь своя
Дороже будет, чем чужая.
Убить не сможешь – умирай.
Секунды доля роковая…
И вдруг услышал: - Не стреляй!
Иван направил автомат,
Дрогнул палец у курка,
Но отвёл его назад.
Увидел Ваня паренька.
Тот сидел, поджав колени,
На дне окопа, весь дрожал.
Сомнений не было и тени,
Что он ни чем не угрожал.
Он закрывал лицо руками,
Ладони выставив вперёд,
Смотрел он мокрыми глазами,
В дрожаньи губ кривило рот,
Лицо коробило от страха,
Слёзы лились через край,
Ждала как будто его плаха,
По-детски крикнул: - Не стреляй!
  Жалость будто бы пронзила
Сердце Вани, он застыл.
Рота ближе подходила.
Иван спеша проговорил:
  - Ты в безопасности , не бойся.
Я защищу тебя! Сиди.
Соберись же, успокойся.
Когда скажу, то выходи.
  Развернулся Ваня, вышел,
Чтобы видели его.
Прокричал: - Ребята, тише!
Нет здесь больше никого.
Один подкидыш оказался.
Его беру под свой контроль!
Он и так перепугался, -
  И махнул ему рукой.
Подошёл к нему поближе:
  - Ну, что же, пленник, выходи.
Ты теперь под нашей «крышей»,
А хочешь, то к своим иди?!
  Парень сразу замотал
Головою в знак протеста.
Ваня это ожидал.
  - Ну, что ж давай, уходим с места!
Военнопленных брали раньше,
Но не испытывал Иван
К ним чувства жалости без фальши,
Какое вызвал тот пацан.
Похож был чем-то на Алёшку,
Такой же робкий, молодой.
Собрался парень понемножку,
Но шёл с поникшей головой.
Шёл Иван с парнишкой рядом.
  - Как зовут тебя? – Сергей.
  Иван окинул его взглядом.
  - Живы будем! Не робей!
  В штабе парня допросили,
При чём присутствовал Иван,
Не унижали и не били.
Сергей рассказывал всё сам.
О том, как низок дух моральный
В рядах военных ВСУ,
Призыв безжалостный, авральный,
Хватают, тут же на войну,
Без опыта, без подготовки,
Студентов, старых, всех подряд,
Понабрали с уголовки
Тоже всех и стар и млад.
Как самого его схватили
Средь бела дня на мостовой,
Руки за спину скрутили
И тут же взяли под конвой.
О том как днями не кормили,
Как вдоволь не было воды,
Как сомневающихся били,
Как убегали от стрельбы.
Говорил что отбирают
Ярых, злобных отморозков,
Группируют, оставляют,
Остальных на переброску.
  - Как дрова уничтожают,
Кидают всех без сожаленья,
Таких как я вперёд толкают
На линию соприкосновенья.
Для того, чтоб выиграть время,
Потянуть денёк-другой,
Не считаясь вовсе с теми,
Кто в огне передовой.
А тех, кого сформировали
Вооружали «до зубов»,
Чтобы те уничтожали
Люд ближайших городов.
Они же шли в заградотряды,
У нас стояли за спиной,
Убивая без пощады
Тех, кто шёл с передовой.
Потому я и остался,
Надеясь, в плен меня возьмут.
Так хоть выбор оставался,
А там без шансов, там убьют.
  - Значит, ваша группировка
Далеко не отошла?!, -
  Командир заметил ловко, -
  - Где-то рядом залегла?
  Опустил глаза парнишка.
  - Скорей всего, - ответил он.
 - И сколько вас? – Полсотни с лишком.
  - Ну, хорошо не батальон.
  - Не убивайте их! Прошу вас!
Они такие ж как и я!
  Его глаза наполнил ужас.
  - У них у каждого семья!
  - У всех у нас семья, Серёга!
Но мы с тобой, брат, на войне.
И за моих, - добавил строго, -
- Лежит ответственность на мне.
Слабохарактерность здесь, жалость
Сыграют роковую роль
Для того, кому казалась
Как своя чужая боль.
  Проговаривая фразу,
Ротный строго посмотрел
На Ивана, как бы разом
Ему напомнил про обстрел.
Стиснув голову руками,
Сергей согнулся до колен.
Ротный буркнул: - Чёрт бы с вами!
Постараюсь взять их в плен.

 Тем же вечером к Сергею
Подошёл Иван, подсел.
  - Не робей! – Я не робею.
Я сказать тебе хотел, -
Проговорил Сергей Ивану, -
  - Спасибо, Вань, тебе за всё.
Я кривить душой не стану.
Ты спасение моё.
Жизнью я тебе обязан.
На век теперь я твой должник.
Я судьбой с тобою связан.
  - Ну, ты, брат, совсем поник!, -
Отвечал Иван Сергею, -
  - Должники мне ни к чему.
Эту, брат, ты брось идею.
  - Одного я не пойму, -
Продолжал Сергей, - Я- пленный.
А вы со мной как со своим.
Если б ваш попал военный
В плен бы к нашим, там бы с ним
Церемониться не стали.
В лучшем случае избили,
На допросе бы пытали,
А в худшем просто застрелили.
Нас упорно убеждали,
Что лучше в плен не попадать,
Что страшным мукам подвергали
Тех, кто выжил, что пытать
Вас будут зверски, лютой смертью
Вы умрёте,вас казнят,
Вас забьют до смерти плетью.
Мол, сдадитесь, будет ад!
  - Вам много что там говорили.
Заговорили всю страну!
Мозги вам тщательно промыли,
Чтоб вы одобрили войну, -
  Сказал Иван, нахмурив брови, -
  - Дрессировали как собак
На хмельной на русской крови.
Что ты скажешь мне? Не так?
  - Уже не знаю что сказать,
Уже и думать что не знаю.
Быть может стал я прозревать.
Я всё больше понимаю,
Что мы как будто на крючок
Все подсели добровольно,
Проигнорировав толчок,
Нам в спину сделанный фривольно.
И соскочить теперь с него
Просто так нам не позволят,
И жало острое его
Всё больнее сердце колит.
Украинский наш народ
Словно скованный недугом,
А может быть наоборот,
Он просто-напросто запуган.
Боятся люди возразить
Против нового режима,
Боятся мысль допустить
О том, что их неотвратимо
Ведут как будто на убой,
На убой, уничтоженье,
Посредством силы роковой
Вызывающей смиренье.
Тот негодующий запал,
В народе вызванный стихийно,
Постепенно угасал
И держался лишь медийно.
Всё больше люди понимают
К чему всё это приведёт,
То, что ими управляет
Бессердечный старый чёрт.
Отнимают, отрывают
От безмолвных матерей
И цинично убивают
Их покорных сыновей.
Их фатальное смиренье,
Участь жертвы не даёт
Оказать сопротивленье,
Им в глаза смеётся чёрт.
Народ уже подозревает,
Предположу я наперёд,
Что действительно спасает
Их, российский, ваш народ.
Я уверен, что под маской
Лютой ненависти к вам
Надежда теплится с опаской,
Что поможете вы нам.
  - Вот мы, брат, и помогаем!
Жизнь сейчас свою кладём,
От фашизма избавляем
Вас, безумцев, день за днём.
Раньше было думать надо,
Когда вас же, пацанов,
Собирали словно стадо
На Майдане, как скотов.
Когда вам доллары давали
За восстанье, за погром
Вы тогда не задавали
Себе вопросы: «А потом?»
Как вас дёшево купили,
Чтоб конфликт вы разожгли!
Как в таран вас превратили,
Чтобы вы на нас пошли!
О последствиях, уверен,
Вы не думали тогда.
Вас цинично поимели
Без особого труда!
За что боролись-то? За деньги?
Что промотали в тот же час.
За что? В Европу захотели?
Где каждый третий … .
Теперь уж поздно, брат, виниться.
Дело сделано - война!
Дай бог всё это прекратится,
Дай бог останется страна.
То продажное отрепье,
Которым правит старый чёрт,
Скоро сдохнет, дайте время,
Но известно наперёд,
Что над вашей Украиной
Кружат стервятники в наскок,
Как над целью уязвимой,
Видя лакомый кусок.
Понимаешь? Это значит,
Украину по частям
Эти сволочи растащат.
Вот и будет вам Майдан!
  - Так вы уже и отхватили
Себе кусочек по-жирней.
  - Да! Чтоб вы не разместили
На территории своей
Базы НАТО. Мы вас долго
Уговаривали, но
Всё напрасно, всё без толку,
За своё вы всё равно.
  - Но мы на то имели право!
Мы суверенная страна!
  - А нам пришлось бы не по нраву,
Когда была б размещена
База НАТО на границе.
Мы суверенны тоже, брат!
Вот и пришлось нам защититься.
Вот такой простой расклад.
А восемь лет народ губили!?
Исконно русский, наш народ.
Беспорядочно бомбили
По нему за годом год.
Как по-твоему? Нормально?
Вы просто вынудили нас,
Вы заставили, буквально,
Отобрать у вас Донбасс!
  Повисла пауза. Молчанье.
Сергей сидел, потупив взор,
Словно после покаянья.
Иван продолжил разговор:
  - Как ошиблись вы, Серёжа!
Как ошиблись, боже мой!, -
  И затем добавил строже, -
  - Вы нас, русских, всей страной
Ненавидите безбожно.
Сколько ненависти к нам!
И не знаю я, возможно
Помириться снова нам?
Уже добрались до святого.
Дошли до крайности. Предел!
До священного чертога
Ворон смерти долетел.
Что у вас сейчас творится!
Докатились до того,
Что в народ ваш смог вселиться
Адский дьявол. Бесовство.
Православие в опале.
Уже добрались до церквей,
Настоятелей изгнали,
Как преступников взашей.
Оскверняются приходы,
Выгоняют прихожан.
Нечисть всякая, уроды
Превратили в балаган
Церковь русскую нарочно,
Собак заводят на алтарь,
Словно черти под гармошку
Скачет дьявольская тварь.
Те же выродки в наколках
В церкви гадят напоказ.
С хладнокровным взглядом волка
Провоцируют всё нас.
Это ли не бесовщина?
Это ли не сатанизм?
Пропадает Украина,
Расплодился в ней фашизм.
И я уверен, этим гадам
По той же схеме, как в Майдан,
Доллар в качестве награды
За бесчинства чёртом дан.
За деньги Родину продали.
И то священное одно –
Веру в Бога растоптали.
Дальше гибель, это дно!
  Сергей сидел, склонив понуро
Свою голову, смотрел
Безучастно как-то, хмуро,
Взгляд его окаменел.
  - Знаешь, Серый, ваша злоба,
Ваша ненависть к русьне
Не убила ни за что бы
Мою любовь к твоей стране.
Люблю я вашу Украину,
Как и любил её тогда,
Когда впервые дом покинул
В свои детские года.
Люблю я песни ваши, пляски
И свадьбы ваши на селе.
Её образ будто в сказке
На век останется во мне.
Украина, я уверен,
Как страна, здесь ни при чём.
Она сейчас во власти зверя,
Под Дамокловым мечом.
Пройдут года, всё перетрётся,
Сойдёт с народа злая спесь,
И всё в круги свои вернётся.
И вот для этого мы здесь!
  - Как вернётся!? Сколько крови!, -
  Внезапно выкрикнул Сергей, -
  - Сколько выстрадано горя,
Уничтожено людей!...
  Он закрыл лицо руками
И как-то страшно заревел.
Иван не стал мешать словами,
Молча рядышком сидел.
Спустя молчания минуту
Момент критический прошёл.
Иван пожал Сергею руку,
Поднялся молча и ушёл.

  Как и планировалось, ротный
Дал приказ – Сергея взвод
Взять живыми. Беспилотный
С утра был выполнен полёт
С целью сбросить им листовки
С предложеньем сдаться в плен.
Время им для подготовки
Давалось минимум совсем.
В противном случае атака,
Уничтожение огнём.
Ещё задолго до заката
Противник сдался тем же днём.
На лицах сдавшихся светила
Из-под хмури напускной
Светом жизненная сила,
Благодарности людской …
  На утро всех военнопленных
Отправляли к русским в тыл,
Простых ребят, обыкновенных,
Среди которых тоже был
Сергей. Автобус прибыл.
При посадке, у окна
Сел Сергей. Иван увидел
Как чуть заметно и слегка
Он показал ему украдкой
Крепко сжатых две руки.
Иван кивнул в ответ с оглядкой.
Но взгляда полного тоски
Сергей не скрыл, как ни старался,
Что-то божеское в нём,
Некий свет, что пробивался
Озаряющим огнём,
Сила некая, что выше
Всех земных житейских чувств.
Так душа другую слышит
По нейронам братских уз.

                Глава 7.

Война наращивала темпы.
Преступный киевский режим
Получал всё больше ренты,
Всё больше был он одержим
Грядущей призрачной победой,
Всё больше жизней пожирал.
Как снежный ком копились беды.
Подлый Запад это знал
И продолжал снабжать нацистов
Вооружением своим,
Для них готовил террористов
И к русским был не примерим.
Бесконечные потоки
Тяжёлой техники рекой
В укороченные сроки
Поступали на убой.
Убив десятки, сотни тысяч
Украинских мужиков,
Хунта киевская рыщет
Новой крови и голов.
Бравурной ложью «окрыляя»
Население своё,
Уже и с западного края
Людей манила под ружьё.

  Случилось так, у Алексея
Убит был друг на той войне.
Его опасная затея
С тех пор усилилась втройне.
Кричал в агонии припадка:
«Отомщу я за него!»
А мать молилась всё украдкой
За Алексея своего.
Но ни какие уговоры
Не смогли предотвратить
Его уход из дома скорый.
А чтоб родных не бередить,
Рассказал, что от завода
Получил опять путёвку
И послезавтра на полгода
Он летит в командировку.
Сердце матери мгновенно
Распознало эту ложь,
Но восприняло смиренно,
Словно в сердце острый нож.
  Через день, простившись с сыном,
Вылив море горьких слёз,
Сестра Татьяна позвонила.
Наткнулась сразу на вопрос:
  - Что случилось, Тань, забрали?
Та сквозь слёзы: - Сам ушёл.
Как мы только не держали!
Бог, как видишь, не отвёл.
  - Подожди, Тань, мож вернётся, -
  Ей ответила сестра, -
  - Может так всё обойдётся.
Когда ушёл-то он? – Вчера.
Сказал летит в командировку,
А сам в глаза не посмотрел.
Пошёл на хитрую уловку,
Беспокоить не хотел.
Помнишь Пашку? По соседству
С нами жил, Алёшкин друг.
  - Да. – Получил зимой повестку.
Сперва сковал его испуг,
Но так, как он озлоблен был
Решил явиться. Проводили.
С полгода где- то отслужил,
А три дня назад убили.
Что с Алёшкой было, Люда!
Там бесился! Там орал!
Всё кричал «уйду отсюда»,
Отомстить всё обещал.
Потом резко так замкнулся,
Чернее тучи всё ходил,
Весь осунулся, согнулся.
Дождался друга, проводил.
А на следующее утро
Спокойно, хмуро нам сказал
От работы едет будто.
Боже мой, да кто бы знал!, -
  И так пронзительно, так горько
Зарыдала его мать, -
  - Господи, да жив бы только…
Не дай его у нас отнять!
  - Мы с тобою, Тань, не властны.
Что поделаешь? Судьба.
Мы по своему причастны,
Остаётся нам мольба,
За детей своих молиться,
Чтобы выжили сыны.
Мы обе матери, сестрица,
Нам одинаково даны
Судьбой душевные страданья,
Одно нам горе на двоих,
Одно для сердца испытанье,
Одна молитва нам за них.
Как бы ни было там, Таня,
Должны мы помнить лишь одно –
Не должно взойти меж нами
Мести братственной зерно.
Нас хотят совсем рассорить,
Но держаться мы должны
Вместе в радости и в горе,
Как две руки одной страны.
  - Да будет проклята та сволочь,
Кто греет руки на войне!
Ладно, Люда, Бог нам в помощь,
Ведь он на нашей стороне.

 Алёшка шёл к военкомату,
Хладнокровен и суров.
Кипела злость к Ивану-брату,
Он был убить его готов.
Того, кто всячески старался
Открыть глаза им на обман,
В который мир весь погружался,
Как в наркотический дурман.
И к матери кипела злоба
За то ,что русская она,
На ту, которая готова
За сына жизнь отдать сполна.
Им в тот момент руководили
Лишь только ненависть и месть,
Что всё больше наводили
На него шальную спесь.
  Алёшку приняли охотно,
Без вопросов, лишних слов.
Он был готов куда угодно
Идти, на всё он был готов.
  На тот момент все силы гнали
Под Артёмовск, всех подряд
И Алексея приписали
В рядовые, в штурмотряд.
Попав на фронт без подготовки,
Он погрузился в самый ад.
Без опыта и без сноровки
Пыл его пошёл на спад.
Он постепенно отрезвился,
Он видел смерть лицом к лицу,
Взгляд его переменился,
Как и свойственно бойцу,
Сгоряча вступившим в драку.
Но нет уже пути назад
И каждый раз, идя в атаку,
Стрелял вслепую, наугад.
Алёшку пули облетали,
Он выживал на поле битвы,
Его, как видно, охраняли
Материнские молитвы.
Он продержался три недели.
Солдат бесчисленная рать
Несла огромные потери,
Не успевал к ним привыкать.
Однажды как-то отдыхая,
Командир его смеялся,
На потери намекая:
«Что-то, Лёх, ты задержался».
Чёрный юмор Алексея
Не смешил, а раздражал,
Приводил в недоуменье,
И ротный это замечал.

                Глава 8.

  Артёмовск всё ещё держали
Украинские войска,
Но их упорно выжимали.
Цель была уже близка –
Освободить разбитый город
И в поле выдавить врага.
К тому ж уже «снарядный голод»
Враг испытывал тогда.
  Уже последние кварталы
Защищались, каждый дом.
По размаху небывалый
Был в Артёмовске разгром.
Мирных жителей остатки
Уцелевшие в подвалах,
Где вручную, где на танке
Выводили из завалов.
Люди этого так ждали!
Изнурённые, без сил
Обнимали, целовали
Тех, кто их освободил.
Одно и то же говорили
Освобождённые жильцы,
Как унижали их, как били
Бандеровские подлецы.
Как женщин и детей сгоняли
В один какой-то из домов
И в нём же точки занимали
Для работы снайперов.
Как в Мариуполе когда-то
Они использовали щит –
Простых людей, как будто латы.
Солдат такое не творит!
Только выродки фашизма
И бандеровские звери,
Их отродье – реваншисты
Поступать с людьми так смели.
Но не все такими были.
Поневоле среди них
Немало было, кто служили,
Парней обычных, молодых,
Кого поймали и прислали,
Кто сгоряча призвался сам,
Кого банально запугали.
Наёмных много было там.

  Город взят. Среди бежавших
Так же был и Алексей
Уже немало повидавший
За столь короткий срок смертей.
В состав дивизии их рота
При отступлении вошла.
Украинская пехота
За лесом поле заняла,
А лес протяжный, неширокий
Заминировала сплошь.
Так, что путь хоть и короткий,
Но так просто не пройдёшь.
Высоту они заняли,
Окопались в три ряда.
Наступленье ожидали.
Русские же без труда
Раскрыли планы отступивших.
Разминировав лесок
«Метеоритом», без погибших,
В нём и остались. Марш-бросок
До неприятельских позиций
Пока решили отложить.
Надо было закрепиться,
Средства, силы оценить.
Но враг не дал им передышки.
От миномётного огня
То тут, то там ложились вспышки,
Окопы русские громя.
Было принято решенье
Артподготовку провести,
А потом и в наступленье
На противника пойти.
Была поставлена задача
Занять при штурме высоту,
Полагаясь на удачу,
Неожиданность и быстроту.
Врага дивизия по флангам
Раскидала свой состав,
Чтоб в последствии обшлагом
Взять противника в анклав.
Разведка русских показала,
Что силы слишком не равны,
А их лишь рота – это мало.
Решили звать со стороны
Подкрепление составом,
Одну бригаду, или полк,
Но даже так всё было мало.
Резерв к ним прибыл точно в срок.
По задуманному плану,
После шквального огня
Войска российские в атаку
Из леса вышли на поля.
  И вновь, опять, как деды их,
Превозмогая страх, вставали,
Давным-давно, в сороковых,
Сквозь пули внуки наступали.
Вот в том и есть весь русский дух
И в том его непобедимость,
Когда оковы в прах и пух
Разносит плена нетерпимость.
И в том вся русская загадка –
Самопожертвенность в борьбе,
Отдать все силы без остатка,
На миг доверившись судьбе.
И в том вся русская душа,
Авось Великий ей в подмогу,
Когда сомненья отреша,
Она идёт за Правду к Богу.
За это именно лжецы,
Подстилки, трусы, лицемеры
Не любят нас, ведь мы борцы
За идеалы русской веры.
Национальный стержень наш
Им словно кость поперёк горла,
Но только он гарант и страж
Исконных ценностей народов.
  Иван бежал среди своих,
И каждый миг мог быть последним.
Видел он, уже двоих
Потерял отряд передний.
Впереди шли БТР,
А за ними шли солдаты,
Среди них был офицер,
Как и принято комбату.
Две роты группами пошли
На атакующие фланги,
Чтоб взять в кольцо их не смогли.
От неожиданной атаки
Нацисты сильно растерялись
И вместо плана окруженья
Чуть было сами не попались,
Что и сменило ход сраженья.
С первой линии окопов
Противник спешно отступил.
Украинских землекопов
Русский брат отбросил в тыл.
Заняв передние траншеи,
Ивана рота залегла.
Задачу выполнить сумели,
Атака сложною была
Хоть и быстрой. Враг отброшен,
Он тоже выбился из сил.
Теперь он был как на ладоши,
Но по числу превосходил.
От окопа до окопа
Было около ста метров,
Видно и без перископа
Передвижение объектов.
После боя всё утихло,
Перекур был нужен всем,
Но понимали все, что лихо
Не отвратить уже ни чем.
Противник был настолько близко,
Что артиллерия уже
Не могла стрелять так низко.
Были все на мандраже.
Если бой, то только ближний,
Только так, на брата брат
И пусть рассудит всех Всевышний,
Кто был прав, кто виноват.
Промедление опасно,
Это обе стороны
Понимали, было ясно –
Подкрепления нужны.
  Был Июнь. Иван в окопе
В напряжении стоял.
Он будто был на эшафоте,
Где смерть свою смиренно ждал.
Застыло время, и тянулись
Секунды будто бы часы.
Солдаты в страхе подтянулись,
В большинстве своём юнцы.
Каждый знал, что бой грядущий
Скорей всего последний бой
И от этого в них пуще
Был воинственный настрой.
Друг на друга не смотрели,
Не говорили больше вслух,
Лишь только внутренне горели,
Пытал в солдатах русский дух.
В окопах враг сидел напротив
И тоже боя ожидал.
Их после штурма просто бросив,
Наёмный ротный убежал,
А вместе с ним бежали гады,
Подстрекатели войны,
Они ушли в заградотряды
Смотреть на бой со стороны.
Хохлы усатые, парнишки
Остались в яме той сырой,
Которых киевские шишки
Посылали на убой.
Моральный дух, что было видно,
Подорван был, запал не тот.
Наверно было им обидно,
Что тот, кто двигал их вперёд
Позорно бросил их, при этом ,
Путь к спасенью преградив.
Теперь они перед ответом
За их деяния, за них.
Иван смотрел на них в бинокль,
Он видел лица их, глаза,
Не видел силы он жестокой,
Не видел ненависти, зла,
Лишь перепуганные лица,
Даже жалкие немножко.
И вдруг сквозь сердце будто спица,
Ваня выдохнул: - Алёшка!
Сердце трепетно забилось,
Как нож у горла вырос ком,
Изображение размылось
В глазах его, он рукавом
Глаза протёр и вновь вгляделся.
  - Алёшка, чёрт, зачем же?! Как?
Ваня быстро осмотрелся,
Схватил за волосы: - Дурааак!
Его пробило сильной дрожью,
Забарабанило висок.
Он чуть заметно, осторожно
Посмотрел наискосок,
Где стоял как камень справа
Его ротный командир.
Он спокойного был нрава,
Со всеми «свой», не из задир.
Он с прищуром покосился
На Ивана и застыл.
  - Ты чего так взбеленился?, -
Подозрительно спросил, -
  - Что ты чёрта там увидел?
С перепугу аж вспотел.
Иль хохлов давно не видел?
Бери их лучше на прицел, -
  Промолвив это, отвернулся.
Иван утрачивал контроль,
Он словно в прорубь окунулся.
Ни какая в теле боль
Не сравнилась бы с тем чувством,
Что он испытывал сейчас.
Роковым каким-то грузом
Оно нависло над ним враз.
Его в момент ошеломило,
Он заметался и присел,
Сердце рвало и щемило.
Ротный снова посмотрел:
  - Да что с тобой? Не уж то ль струсил?
Не похоже на тебя.
Не дрефь, братишка, перекусим.
Возьми же в руки ты себя.
  Иван за волосы схватился,
Закрыл глаза и в тот же миг
В какой-то омут погрузился.
Пред ним мучительно возник
Образ прошлого чего-то,
А чего, он не поймёт,
Либо что-то, либо кто-то,
Он ни как не разберёт.
Отголоски острым клином,
Блики счастья сквозь беду
Вдруг его обволокли, но
Как-то тяжко, как в бреду.
В его глазах стоит Алёшка
С автоматом на ремне
И вдруг его сменяет крошка,
Карапуз на простыне.
Он себя увидел парнем,
Точней подростком юных лет,
И вновь на сердце давит камнем
…… автомат, бронежилет…
… сидит Алёшка на коленях
В мокрых розовых штанах…
…ковёр прабабушки в оленях…
… песок прохладный на руках…
… соска Лёшкина ромашкой…
… сухие удочки…баян…
… дядя…синяя рубашка…
…свадьба…хвоя…барабан.
«Схожу с ума», - подумал Ваня.
Он, отдуваясь, тихо встал.
В висках всё так же барабаня,
Страх у горла клокотал.
Не за себя страх, а за брата.
«Что будет с ним, когда пойдут
На штурм российские ребята?
Скорей всего его убьют.
На глазах моих! Алёшку!
На глазах моих, убьют!», -
 Думал он. На сердце кошка
Рвала его. «Зачем ты тут?!
Что же делать? Что же делать?
Боже мой, я не снесу!
Лучше мне свинца отведать.
Как тебя я, брат, спасу?»
  Тётю Таню он представил
В чёрном траурном платке,
И образ тот его заставил
Сжать кулак в своей руке.
Ваня всячески старался
Не выдать смутное волненье,
Он как мог, как мог держался,
Но его внешнее смятенье
Слишком было очевидно.
В ушах шумел какой-то звон
И вдруг вопрос: - Тебе не стыдно?
Прервал его кошмарный сон.
Иван спокойным, сильным взглядом
Взглянул на ротного, того,
Как волной могильным хладом
Вдруг внезапно обдало.
  - Ваня, что с тобой? Собрался!
Иван бесчувственно смотрел
В его глаза, тот испугался.
  - Да что ты, брат, так побелел?
  Была какая-то преграда,
Отрешённость, пустота.
Роковая сила взгляда
Была безжизненно тверда.
Иван поднялся в полный рост,
Стал из окопа вылезать.
Ротный выкрикнул вопрос:
  - Куда ты, чёрт? Назад! Стоять!
Иван, одумайся! Застрелят!
Ложись, придурок! Упади!
  Хохлы глазам своим не верят.
Что происходит впереди?
Какой-то вдруг умалишённый,
Опустивши автомат,
Идёт вперёд как оглашённый,
Ему кричат: - «Назад, назад!»
В окопах вражеских чуть слышно
Раздались возгласы и смех:
  - Никого ещё не вышло.
Он идёт один за всех!
  Позади Ивана ротный
Продолжал ему кричать:
  - Иван, назад! Вернись обратно!
Не вынуждай меня стрелять!
  Иван ступал смиренно, кротко,
Как будто шёл на эшафот.
Его тяжёлая походка
Закрыть заставила всех рот.
В любой момент, один лишь выстрел
Мог оборвать его поход,
Но Иван о том не мыслил,
Он спокойно шёл вперёд.
Подошёл он к середине
И в небо вскинул автомат,
И прогремел по всей долине
Весь нерастраченный заряд.
Когда стрелял, смотрел сквозь слёзы
Туда, где был Алёшка, брат,
И не меняя своей позы,
На землю бросил автомат.
Когда в молчанье растворилась
Стрельбы раскатная волна,
Вокруг Ивана воцарилась
Гробовая тишина.
Стоял один он – в поле воин,
Вздымалась грудь его, дыша.
Нет, не один, их было двое!
Родная, братская душа
Откликнулась на сердце брата.
С передней линии траншей
Фигура выросла солдата.
Шёл навстречу Алексей.
Сняв автомат, горизонтально
Он нёс его в одной руке.
Время замерло фатально
На Донецкой высоте.
Он подошёл вплотную к брату,
И так же вскинув автомат,
Выдал в небо канонаду.
Опустив к земле приклад,
Перехватил посередине
И сверху бросил крест на крест
На автомат лежащий в глине.
Тишина в ответ с небес.
Шагнув вперёд одновременно,
Братья крепко обнялись.
Показалось, что мгновенно
От их объятий сотряслись
Небеса и всё в округе,
Будто вздрогнула земля,
Будто чьи-то с неба руки
Встряхнули ратные поля.
Содрогнулись даже слёзы,
Навернулись на глазах,
Прогремели будто грозы
В мужских озлобленных сердцах.
Сухая очередь внезапно,
Пронзив мгновение насквозь,
Суровой трелью автоматной
Над долиной пронеслась.
И тишина. За ней вторая,
Рассеяв дыма пелену,
Третья…пятая…седьмая
Разорвали тишину.
Сотни залпов автоматов
Рвали души и сердца,
Войну давлеющих сатрапов,
Которой не было конца…

  Прошли года. Прошла эпоха
Обмана, ненависти, зла.
Фашизма сволочь передохла
И та, что волю ей дала.
Время вылечило раны,
Всё расставив по местам.
Подружились снова страны,
Которых стравливал тиран.
Союз, как прежде, воцарился,
Собравшись в праведный кулак.
Мир всецело изменился,
В себе развеяв пошлый мрак.
Жить друг другу не мешали,
Свою навязывая волю,
Друг другу только помогали,
Делились радостью и болью.
Вернулись прежние основы –
Народных ценностей шаблон.
Пали грязные оковы,
Всё прошло как страшный сон.
Моральной нравственности чувство
Возобладало над грехом,
Всё человеческое в русло
Вернулось жизненным ключом.
Равноправие, свобода,
Мир и дружба на земле
Укреплялись год от года
В каждой дружеской стране.

  Вернулся мир и в те районы,
Где шли тяжёлые бои,
Где бились с Русью гегемоны,
В чужой испачкавшись крови.
Подняли новые селенья,
Деревушки, города
Потомков, предков поколенья
Путём совместного труда.
На полях и на высотах
Разбили парки и сады:
«Мира», «Дружбы», «Патриотов»,
Аллеи Славы и пруды.
Вблизи Артёмовска на поле,
На безымянной высоте
Был главный парк «Народной Воли»,
В одной от города версте.
Он был известен повсеместно,
К нему съезжались с разных стран
Как на намоленное место,
Как в самый главный в мире Храм.
Экскурсионные потоки
К нему стекались каждым днём.
Всегда забитые парковки,
Многолюдно было в нём.
А парк всего лишь в две аллейки
Берёз плакучих стройный ряд,
Где деревянные скамейки
Для приезжающих стоят.
Примечательны аллеи,
Что видно всем на первый взгляд,
Тем, что в ровные траншеи
Берёзы высажены вряд.
Стоят друг к другу параллельно
С расстояньем метров в сто.
Есть и третья, но отдельно
И не растёт в ней ничего,
Только жгучая крапива,
Борщевик да и лопух,
Всё в ней мрачно, некрасиво
И отталкивающий дух.
Между аллей, посередине
Высокий памятник стоит.
Под ним берёзы, как в низине,
У основания гранит.
Его подножье утопает
Круглосуточно в цветах,
Их ковёр не увядает,
Постоянно он в ногах.
Сам же памятник из меди.
Отражают солнце латы.
Внизу, как добрые соседи,
Лежат спокойно автоматы.
Фигура же, как символ воли,
Народной Воли, символ счастья,
Одни, как перст, в широком поле
Стоят обнявшиеся Братья.

9.6.2023 год.