Остров спокойствия

Глава 23




Селина очнулась и застонала. «Жуткое похмелье, – подумала она, – никак не проснусь и тошнит». Голова раскалывалась, глаза болели, в горло словно насыпали песок, живот крутило.

«Сколько я выпила?..»

И тут она вспомнила.

И рывком села. Яркий свет ударил в глаза, а когда она попыталась закрыть их руками, поняла, что руки связаны.

Она испустила дикий, безумный крик.

– Ты всегда просыпаешься такая капризная? – В поле зрения появилась Патрисия, потягивающая кофе из кружки. – Наверное, чувствуешь себя ужасно? От криков станет только хуже. Тебя никто не услышит, не стоит усугублять.

– Где мы? Зачем ты это сделала? Боже, не убивай меня!

– Мы находимся в лесу. Я уже сказала тебе зачем – хочу поделиться своей историей. Если бы я хотела тебя убить, ты уже была бы мертва. Так что расслабься.

Она протянула Селине стакан с трубочкой.

– Вода. Мне нужно, чтобы ты проснулась и была готова к работе. Извини за иглу в шею – я сомневалась, что могу тебе доверять. Так будет лучше для нас обеих.

Заглянув Патрисии в глаза, Селина задрожала. Дал о себе знать и мочевой пузырь.

– Это было ни к чему. Я же сказала, что не стану звонить в полицию.

– Да, тебе нужна история, поэтому сначала ты не стала бы звонить в полицию. Но все равно так надежнее. – Видя, что Селина боится пить, Патрисия раздраженно закатила глаза, взяла в рот трубочку и немного отпила. – Видишь? Простая аш-два-о.

Мучимая жаждой, Селина кивнула и осушила стакан.

– Не могу приготовить тебе маккиато – ведь это твой любимый вид кофе, правильно? А кофе ты наверняка хочешь. Взбодрить мозги.

– Да. Пожалуйста.

– Сперва я изложу некоторые основные правила.

– Сперва, извини, мне нужно в туалет.

– Придется потерпеть, Селина. Лучше послушай правила, чтобы потом не ссориться. Я тебя развяжу, и ты воспользуешься удобствами. – Патрисия указала пальцем. – Я сняла дверь. Мы обе девочки, чего нам стесняться. Потом ты вернешься, сядешь. Я снова привяжу твою левую руку и лодыжки, но оставлю твою правую руку свободной, чтобы ты могла выпить кофе, съесть йогуртовый батончик. Подкрепить силы. Если попробуешь выкинуть какой-нибудь фортель, я сломаю тебе пальцы. Я не убью тебя – мы нужны друг другу, – но я причиню тебе боль.

– Я поняла.

– Отлично.

Патрисия показала ей кусачки – с длинными острыми концами. Селина съежилась.

– Это для того, чтобы разрезать пластиковые стяжки, которыми ты связана. У меня таких еще много.

Она разрезала их, отступила на пару шагов, достала пистолет из кобуры на поясе.

– Теперь иди в туалет.

Селина поднялась на ватных ногах.

– Последствия седатива. Ты еще не совсем пришла в себя. Не торопись. У нас уйма времени.

– Меня будут искать.
– Я отправила твоей ассистентке текстовое сообщение с твоего телефона. Написала ей, что ты получила интересную наводку и временно уедешь из города.

Селина изо всех сил пыталась понять, куда она попала. Бревенчатая хижина. Шторы задернуты. Примитивная мебель. Шума транспорта не слышно.

– Дел у нас на пару дней. И у тебя будет твоя большая сенсация.

– И ты меня отпустишь? – Переборов стыд, Селина приподняла юбку и справила нужду.

– Почему нет? Наша сделка такова: я расскажу тебе свою историю, ты ее опубликуешь. Я хочу, чтобы люди меня услышали.

– Ты собираешься сдаться?

– Нет, об этом я солгала. – Патрисия усмехнулась. – Насчет самоубийства тоже. Но посмотри сюда. – Она показала на оборудование. – У меня есть штатив, профессиональная видеокамера, свет и все остальное. Считай, что попала в выездную студию. Мы сядем здесь. Ты можешь задавать вопросы. Я буду говорить. Я все расскажу. Вот чего я хочу. Ты хочешь того же.

Краем глаза Селина заметила свою сумочку. В сумочке был пистолет.

– Я бы никому не рассказала. Не обязательно было пристегивать меня к стулу.

– Подумай как следует. Кое-что из того, что я тебе расскажу, будет, скажем так, весьма неприятно. Ты можешь расстроиться или испугаться. Можешь подумать: «О, нет! Она убьет и меня!» Попытаешься сбежать или что-нибудь выкинешь. Вот сейчас ты думаешь, сможешь ли ты дотянуться до своего розовенького «Глока». А потом что? Ой. Сломанные пальчики.

Она отвела руку назад, вытащила из-за пояса пистолет, нацелила его на Селину.

– Ты получишь много боли и никакой пользы. Я избавляю тебя от лишних проблем. – Она мило улыбнулась, но улыбка тут же исчезла. – Сядь на место, или я не палец тебе сломаю, а выстрелю в ногу из твоего собственного девчачьего пистолета.

– Я сделаю все, что ты скажешь. – Стараясь говорить спокойным голосом, Селина вернулась к стулу. – Я хочу услышать твою историю.

– Услышишь. – Патрисия убрала в кобуру свой собственный пистолет, внушительный «Зиг-зауэр», продолжая целить в Селину из «Глока». Неожиданно ей понравился розовый цвет. Она взяла несколько пластиковых стяжек, бросила их Селине на колени. – Пристегни свои лодыжки к ножкам стула. Потом левую кисть к левому предплечью. Мы с тобой выпьем кофе, немного перекусим и обсудим предстоящее интервью. У тебя размазался макияж, волосы всклокочены… Но не волнуйся, я приведу тебя в товарный вид. Я мастер по макияжу и прическам, уж поверь.



Рид разобрался с пролитой краской: успокоил хозяина магазина, поговорил с неуклюжим художником – едва вышедшим из подросткового возраста и боявшимся, что теперь его уволят или арестуют.

Когда Рид со своим хвостатым помощником шли обратно, Барни начал приседать на тротуаре.

– Не смей! – Рискуя джинсами, Рид подхватил собаку и ускорил шаг. Барни задрожал и нервно стал бить лапой Рида по подбородку. – Терпи. Терпи.

Он ворвался в участок, напугав Донну и остальных.

– Пакет для улик! Быстро!

Мэтти вскочила, протягивая ему пакет.

– Что случилось?

– Городское постановление 38-B.

Рид выбежал на улицу.

Мэтти закатила глаза.

– Для какашки, – объяснила она Сесилу.

Рид посадил Барни на траву за участком.

– Теперь можно.

Морда пса выражала испуг и недоумение. Чтобы его успокоить, Рид поводил его туда-сюда по траве.

– Она в ярости, понимаешь? Ей не удалось меня убить, и, что еще хуже, я сам сделал в ней дыру. Ей пришлось бежать. Застрелила свою бабушку, представляешь?

Барни с сомнением понюхал траву.

– Из-за этого она не унаследовала их огромный дом. А он стоит не меньше миллиона. Плюс арестованные банковские счета. Хотя она много успела снять, осталось еще больше. Я стоил ей кучу денег, и это вымораживает ее психованную задницу. До меня ей всегда все удавалось. Брат ее подвел, но он ее брат, а кровь гуще водицы, верно? Однако до меня она поразила все свои цели. Стопроцентный успех.

Прокрутив все это еще раз в голове, он остановился.

– Я не просто снизил ее показатели, я стоил ей целого состояния, которое она в своем психованном уме считала честно заработанным. Как будто я у нее украл. И причинил ей боль.

Рид вспомнил выражение ее лица, когда он в нее выстрелил – шок и страх. И звук ее голоса, когда она стала кричать на него и побежала.

Оскорбление и обида, пожалуй, превосходили по силе ярость и страх.

– Я не сомневался, что она снова на меня выйдет. Но зачем посылать открытку? Хочет, чтобы я о ней помнил. Хочет, чтобы я почувствовал то, что чувствовала она – шок, страх. Но она сделала ошибку. А сделав одну ошибку, легче сделать следующую.Барни заскулил, натягивая поводок.

– Или на траве, или нигде!.. Она отправила ее по почте из Флориды. И теперь поедет на север. Может быть, не прямо сюда, но в нашу сторону.

Рид посмотрел на собаку.

– Мы будем готовы ее здесь встретить.

В ответ собака с извиняющимся видом присела на корточки.

– Вот так, правильно! – Когда пес закончил, Рид хорошенько погладил Барни. – Похоже, мы оба справились. Молодец. Жаль, не могу научить тебя убирать за собой, но для того и нужны напарники.

Вернувшись в участок, он тщательно вымыл руки и прошел в общую комнату.

– Донна, вызови Ника и Леона.

– Зачем?

– Мне нужно поговорить со всеми.

Рид сходил в кабинет за папкой, которую хранил там на всякий случай. Достал фотографию Патрисии Хобарт.

– Сесил, сделай, пожалуйста, копии. Полноцветные.

– Сколько?

– Пятьдесят, для начала.

– Пятьдесят? – Сесил поморгал. – Быстро не сделать.

– Тогда начинай прямо сейчас. Донна, к нам едут федералы. Я знаю твои правила и все же был бы очень признателен, если бы ты сварила нам кофе, когда они приедут.

– Хорошо, сделаю исключение. Леон и Ник уже в пути.

– Отлично. Отвечай на звонки по мере их поступления, но все, что не является срочным, подождет до окончания нашего брифинга.

Рид сел напротив Мэтти.

– Изложи свое мнение о летних копах. Кто из них может справиться с более серьезными проблемами, чем помятые бамперы и пролитая краска?

– Ты читал их личные дела и говорил с ними.

– Да, и у меня есть свое мнение. Теперь я хочу услышать твое.

Она нахмурилась, но мнение высказала. Рид кивнул и поднялся. Вошел Леон.

– У нас проблемы, босс?

– Пока нет. Присаживайся, Леон.

Он сходил за одной копией фотографии, которые уже сделал Сесил, и, когда прикреплял к доске, появился Ник.

– Присаживайся, Ник. Сесил, этого пока достаточно. Продолжишь после брифинга. Я хочу, чтобы все внимательно посмотрели на эту фотографию. Вы все получите копии, и мы раздадим остальное в деревне, агентствам по аренде и обслуживающему персоналу парома. Это Патрисия Хобарт, двадцать восемь лет. На данный момент, насколько нам известно, убила десять человек. Добавьте к этому покушение на меня.

Хотя он полагал, что они знают эту историю, по крайней мере, в общих чертах, он все равно подробно ее пересказал.

– Сегодня она прислала мне вот это.

Рид достал из папки пакет для улик, в котором лежали открытка, конверт и прядь волос.

– Я отдам это ФБР, когда они приедут.

– Толку-то, – проворчала Мэтти. – Они гоняются за ней уже около года, и никаких результатов.

– Мы не знаем, какие у них есть результаты и как близко к ней они подобрались, потому что нам они не сообщают. Так уж это работает. – Он отложил папку в сторону, открыл вторую. – Это мое досье – наше досье – с копией открытки, конверта и несколькими волосками из пряди, которые я собираюсь отправить на анализ. Мы будет полностью сотрудничать с ФБР, но не будем сидеть сложа руки. Рано или поздно Хобарт сюда приедет. Симона Нокс тоже была в том торговом центре. Она – еще одна потенциальная жертва, и как первая позвонившая в «девять-один-один», наверное, главная в списке убийцы. С сегодняшнего дня мы установим патруль возле дома Сиси. Будем сидеть на причале, отслеживать, кто сходит с парома. Я вызову на работу двух летних копов нам в помощь.

– Она использует маскировку, – заметила Мэтти.

– Да, и делает это весьма искусно. Поэтому держите эту фотографию в голове. Не позволяйте смутить себя цветом волос, прической, цветом глаз, очками или мелких изменений структуры лица или телосложения. Хобарт снимет дом и потратит некоторое время на изучение распорядка дня жертвы. Она будет вооружена и чертовски опасна. Мне нужно, чтобы жители острова были предупреждены и чтобы вы ясно дали им понять, что они не должны ни приближаться к ней, ни вступать в какую-либо конфронтацию. Если она идет на рынок за продуктами, они ее обслуживают, желают ей хорошего дня, а потом звонят нам. Она не планирует ни на кого нападать, кроме меня и Симоны, но если ее загнать в угол… Мы на острове, – добавил Рид. – Приехав сюда, Хобарт попадет в ловушку. Это наш остров, мы знаем его лучше. Она терпеливая. Она может приехать на следующей неделе или через два года.

Хотя вряд ли она станет так долго ждать. Не выдержит.

– Расслабляться нельзя, потому что она придет.
– Донна, я был бы тебе очень признателен за кофе.

– Конечно, шеф.

Недобро покосившись на Ксавьера, она встала и пошла в комнату отдыха.

– Прошу, – Рид указал на свой кабинет.

Женщина-агент была в черном костюме, белой рубашке, удобных туфлях. Спортивного сложения, лет сорока, с темно-каштановыми волосами. Короткая стрижка – практичная, как и туфли – и совсем легкий макияж на привлекательном лице с серьезными карими глазами. Рид подумал, что она, скорее всего, такая же высокомерная, как Ксавьер.

Пока она не улыбнулась собаке.

– Какой милый.

– Боится людей, – пояснил Рид, когда Барни нырнул под стол. – Кто-то бросил его на острове… после того как поиздевался.

– Да, неприятно. Моя сестра взяла себе дворнягу при похожих обстоятельствах. Теперь она лучшая собака в мире.

– Мы здесь не для того, чтобы болтать о собаках.

Женщина коротко взглянула на Ксавьера, затем протянула руку Риду.

– Специальный агент Тоня Джакоби, шеф.

– Спасибо, что приехали. – Поскольку она ему уже нравилась гораздо больше, чем Ксавьер, пакет с уликами Рид протянул ей. – Пришло сегодня утром по почте.

Джакоби натянула перчатки и открыла пакет.

– Ваши фотографии были четкими… – начала она.

– И эта угроза только усиливает необходимость того, чтобы вы отошли в сторону.

Рид едва взглянул на Ксавьера.

– Поскольку этого не произойдет, и нет смысла повторять одно и то же, давайте попробуем следующее: я проинформировал своих полицейских.

– Не хватало только, чтобы целая толпа деревенщин стреляла по теням.

Рид медленно поднялся на ноги. Джакоби хотела что-то сказать, но он ее опередил.

– Хотите высказываться в мой адрес, валяйте. Но не смейте оскорблять моих офицеров. Вы приехали сюда по моему приглашению. Могу с той же легкостью приглашение отменить.

– Расследование ведет ФБР!

– Специальный агент Ксавьер, почему бы вам не прогуляться? – Взгляд Джакоби стал жестче. – Прогуляйтесь.

Он вышел – и снова громко хлопнул дверью.

– Теперь вы главная? – спросил ее Рид.

– В основном да. Меня привлекли к расследованию только на прошлой неделе. Он этим недоволен, чем и объясняется его вчерашнее поведение. Я приношу извинения.

– Не стоит.

Донна принесла кофе – чайник, кружки, сахар и молоко на подносе. Рид и не знал, что у них есть поднос.

– Спасибо, Донна.

– Да, спасибо. – Джакоби добавила в свой кофе немножко молока и села. – Давайте поговорим.

Он говорил с ней тридцать минут и, когда они снова обменялись рукопожатием, смотрел на вещи с большим оптимизмом.

После ее ухода Рид продолжил брифинг со своей командой, слушал вопросы, отвечал.

– Специальный агент Джакоби теперь главный специальный агент по расследованию Хобарт…

– Этого придурка понизили? – спросил Леон.

– Он все еще ведет расследование, но уже не главный.

– По крайней мере, хоть кто-то в ФБР не полный идиот, – решила Мэтти.

– Поскольку Джакоби тоже не произвела на меня впечатление идиотки, я скажу, что умных там больше одного. По ее словам, они получили наводку в Теннесси, штат Мемфис. Если получится, Хобарт схватят там. До тех пор организуем патрули и присмотр за паромом. Мы с напарником тоже будем в смене.– С напарником? – спросила Мэтти.

Рид потрепал собаку по голове.

– Барни, помощник шерифа. Теперь он один из нас.



В бревенчатой хижине, под трансляцию «Фокс ньюз» – вдруг в новостях появится что-то важное – Патрисия делала Селине макияж.

– Я смотрю, ты ухаживаешь за своей кожей, – сказала она, нанося тональный крем. – Я тоже. Моя мать не заботилась о внешности. Выглядела как ведьма, особенно после того, как убили Джей-Джея. Хотя и раньше ничего не делала. Не виню отца, что он изменял ей или время от времени колотил. Я использую нейтральную палитру. Элегантно, профессионально. Закрой глаза.

«Вовлеки ее в разговор, – велела себе Селина. – Установи контакт».

– Он и тебя бил?

– Он меня едва замечал, бить меня – слишком много чести. Я растолстела, и в этом тоже виновата мать. Вечно подкупала меня конфетами и печеньем, позволяла лопать чипсы огромными пакетами. Отец дразнил меня «Бочка сала», сокращенно «Сальце».

– Довольно жестоко.

– Он вообще был тот еще засранец. Надо мной издевались и в школе…

Глаза Селины распахнулись.

– Но я забегаю вперед. Закрой глаза и не открывай, пока не скажу.

Селина закрыла глаза и слушала. Она слышала в этом голосе безумие, о боже, она его слышала. И озлобленность, и что-то еще хуже. Господи, а с каким холодным бесстрастием Патрисия говорила, что, убив свою мать, она оказала ей большую услугу.

– По-моему, полиция сочла ее смерть несчастным случаем.

– Потому что я настоящий мастер. Рыхлая, плаксивая старая сука облегчила мне задачу, но все равно, это надо уметь. Открой глаза.

Селина открыла глаза, пытаясь сдержать страх.

– О да, я молодец. Закрой. Я научилась делать макияж и прически, ухаживать за кожей и все такое в Интернете. На «Ютубе», потому что мать ничему меня не учила. У меня ай-кью сто шестьдесят четыре, и я точно не унаследовала это ни от нее, ни от дорогого папочки. Открой, – велела Патрисия, начав растушевывать подводку под глазами Селины. – Ты привыкла, что тебе делают макияж.

– Да.

– А я все делаю сама, потому что я умная. Джей-Джей не был дураком, но и очень умным он не был. Я делала за него домашние задания даже после того, как наши придурки-родители нас разлучили. Они не должны были нас разлучать!

– Нет, не должны были. Это эгоистично и жестоко.

– Ты чертовски права! Джей-Джей научил меня стрелять, потому что папаша меня не замечал. Смотри вниз, пока я крашу твои ресницы!

– Прости.

– Он хорошо владел оружием, но я была лучше. Джей-Джей мной гордился. Он любил меня. Он был единственным, кто меня любил. А они его убили.

– Ты, наверное, скучаешь по нему.

– Он мертв, что толку скучать? Он знал, что я умная, однако не послушал меня, побежал стрелять, задрав хвост. Как собака.

Пытаясь понять выражение сверлящих ее глаз, Селина слегка изогнула губы.

– Смешно сказала.

– Я умею шутить, когда захочу. Я редко говорю с людьми и никогда как настоящая я. Приходится общаться с разными идиотами, когда выслеживаю цель, но я говорю, как кто-то другой. Сама я сижу внутри, а им показываю только то, чего они ожидают. Тебе повезло, ты можешь заглянуть внутрь.

– Не трудно все время удерживать себя внутри?

– У меня многолетняя практика, чертова многолетняя практика в проклятом мавзолее с иссохшими плаксивыми бабулей и дедулей. «О, я это сделаю, бабушка. Не беспокойся, дедушка, я уберу». Все никак не могли помереть и оставить меня в покое. Никто бы не выдержал их закидонов так долго, как я. Глаза хорошо получились.

Она задумчиво осмотрела свой набор косметики, выбрала румяна, кисточку.

– О Джей-Джее они говорили ужасные вещи, особенно после его смерти. Ужасные вещи, и мне пришлось сдерживаться, чтобы не перерезать им глотки. Да, он был не очень умен, да, он меня не послушал, но им не следовало говорить о своем внуке такие ужасные вещи.

– Их собственная плоть и кровь, – вставила Селина.

– Они говорили, что он псих, дефективный, даже называли его «само зло». Ну, и поплатились, верно? Недостаточно, но поплатились. Он просто меня не послушал, вот что произошло.

– Ты пыталась его остановить.

Патрисия отодвинулась, осмотрела лицо Селины и одобрительно кивнула.

– Еще подшлифуем, – сказала она, потянувшись за полупрозрачной рассыпчатой пудрой. – Я остановила бы его, если бы знала, что он решил сделать это раньше. Мне еще нужно было проработать детали. А он? Решает стрелять в июле, когда большинство народу в отпусках!.. Я планировала на декабрь, когда там собираются предпраздничные толпы. Он положил бы вдвое больше. И я успела бы найти путь к отступлению.
Патрисия наклонила голову вправо, потом влево, приподняла подбородок Селины кончиками пальцев.

– Отлично. Элегантно и профессионально, как я и обещала. Хочешь выпить чего-нибудь холодненького?

– Спасибо.

Патрисия встала, прошла на кухню.

– У меня есть диетическая кола, вода…

– Лучше колу. Немного кофеина перед началом записи не помешает.

– Правильно. – Патрисия открыла бутылку, налила колу поверх льда в пластиковые стаканчики. – О чем мы говорили? – Она вернулась и протянула Селине стакан. – Ах да, про Джей-Джея. Ты ведь не веришь, что все придумали он и эти его два дружка-идиота? «Даун-Ист» был моей идеей, моим планом, и план сработал бы, если бы они дождались, пока я откорректирую детали.

– Ты… спланировала?

– Придумала, спланировала, стащила кредитную карту тупоголового дедушки, чтобы заказать жилеты и шлемы. – Она постучала пальцем по виску. – До сих пор я позволяла всем считать вдохновителем этой затеи Джей-Джея. Мы с тобой это изменим. Ты и я.

Она взяла свой стакан, отпила.

– Все готово, кроме губ; подправлю их перед тем, как начнем. Теперь я сделаю макияж себе и переоденусь. А ты пока придумай хорошие вопросы, Селина. Я на тебя рассчитываю.


Нора Робертс




Открылась дверь, и вошел Ксавьер – с коллегой-женщиной.